Чёрная сфера без окон и дверей, из неё не выйти, в неё не войти, и запертому внутри с более двумя сотнями мёртвых душ, пришедших за местью за свою смерть, только и оставалось, что убивать. Убивать сотней различных самых разнообразных способов: рубить, колоть, жечь, разбивать горла, экспериментировать с вновь пробудившимся Георгием, разрывать в клочья, отрезать конечности, раскалывать черепа, вскрывать плоть, дабы выправить заточку клинка о кость несчастного, испытывать самые разнообразные убийственные приёмы ближнего боя, закручивать огненные смерчи, дырявить заклинаниями света, подорвать несколько зачарованными перьями чернокрылов, вырвать чьё-нибудь сердце одоспешенной левой рукой и съесть прямо на глазах у яростной толпы — если Киргот что-то и умел хорошо, то это две вещи: готовить вкусные пироги и убивать. А печи поблизости не было. Все они до глубины души ненавидели героя-целителя, но и он отвечал им полной взаимностью.
— ПХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! Что такое?! Вы ненавидите меня?! Хотите меня грохнуть?! ТАК ДАВАЙТЕ!!! — ревел довольный всем своим существом Киргот. Он смеялся, как смеялся лишь в пылающих покоях раздавленной и униженной Флер. В конце концов, он мог мстить убийце своей приёмной матери, убийцам Кармана и многих других добрых демонов, своей безумной мучительнице — их грехи не были забыты, и не будут никогда.
— Ну разве не замечательно?! Я могу убивать вас, уёбков, раз за разом! Ха-ха-ха-а! Я в раю-ю! — вскрикнул герой потерявший счёт убитым после нескольких десятков. А самое интересное заключалось в том, что каждый раз они восставали из мёртвых, прекрасно помня всю полноту чувств от очередной перенесённой смерти. И каждый раз они умирали по-новому, а потому причинять им смертельные увечья совсем не надоедало. Две-три смерти лишь распаляли огонь ненависти, с пятой в движения закрадывалась дрожь и колебания. После десятой страх обуревал мёртвеца, и уже ни о какой мести своему убийце речи уже и не шло.
— Н-нет! Прошу, пощади-и! — взмолился стражник камеры Кира, первый из долгого списка убитых им. Юноша не помнил, захаживал ли он к нему ради повышения предела уровня или же нет, но какая разница? Он наблюдал, как насилуют и калечат несчастного мальчика, и ничего не сделал для него, а потому бывший мученик сорвал с его лица кожу чуть ли не голыми руками. Как-никак, Георгий помогал даже как самый обычный наруч. Самым печальным было то, что нигде не было видно Органа Триста, видимо, Соколиный глаз не имел никаких сожалений о своей смерти. Юноша не испытывал к нему ненависти, но хотел ещё раз сразиться с таким великим воином. На этот раз Киргот решил оставить толпу умирать от кровопотери и мелких ран. На следующий оставил почти всех без ног. Потом и вовсе сковал толпу в оковах болезненных молний. Способов смертоубийств в арсенале молодого кровожадного человека было бесконечное множество, и единственное, что его беспокоило — как причинить больше страданий, не убивая своих жертв раньше положенного.
— О, ты… Как тебя, а, не важно! — произнёс маг-целитель, имя Леонарда в котором уже полностью растворилось. Это к лучшему — подумал тот, придумывая новую изозрённую пытку для того, кто вёл карательный поход на его родную деревню.
-Н-нет… Пожалуйста… Не надо!.. — умолял мёртвый капитан, но всё, что можно было ответить на подобное, было сказано в том сгоревшем доме. Теперь ублюдку осталось лишь одно.
— СТРАДАЙ, ПИДОР!!! — во всё горло заявил юноша, посылая в рыцаря очередной заряд своей извращённой целительной магии с помощью Георгия.
— А-А-А-А-А-А-А!!! — возопил насильник и убийца, желавший осквернить Флер при жизни, а в смерти ставший игрушкой для одной из своих жертв. Двадцать восемь ударов не были забыты, не были прощены, и за это катавшийся по полу в агонии Леонард получил невообразимое количество боли, все его обнажённые нервы буквально вопили от невыносимых страданий. А чтобы у того не получилось сбежать в перерождение, Киргот внимательно следил за тем, чтобы капитан не умер от болевого шока или не потерял сознание. Нет, за его злодеяния герой наградил его великолепной пыткой. Сзади пыталась подкрасться Блейд наперевес с воссозданным из духовной материи, как и их тела, Рагнарёком. Однако, в нём не было силы того золотого сияния, а потому даже держать его было для мечницы ужасной пыткой. А потому могучий маг-целитель банально выхватил клинок у неё из рук.
— Эй-эй, это не игрушки, ты чего? — съехидничал Киргот, после чего разбил нагрудник той, кто при жизни была насильницей-лезбиянкой, изукрашенной гардой её же двуручного меча.
— А-а-а! Н-не-ет!.. — визжала объятая паникой девушка, падая на спину, да так сильно, что поломала себе несколько спинных дисков.
— Да-а, Жозефина! О, ты вроде как обожала своё личико? — язвительно поинтересовался молодой человек с маниакальным оскалом на лице.
— Ч-чего тебе надо, чудовище-е?! О-отку?.. — но не успела та закончить свой вопрос, как на лоб замученной души пал палец. Обычный, казалось бы, указательный палец, даже не прикрытый доспехом из божественного металла, но именно его буквально больше смерти опасалась Блейд.
— Ты уже мертва, — улыбчиво проговорил герой исцеления, и, казалось бы, ничего не произошло.
— Ч-что?.. — произнесла женщина, но вскоре после этих слов голова его мучительницы под её душераздирающие крики начала расширяться, ломаться, а затем и вовсе взорвалась кровавым фонтаном. Юноша решил гипертрофировать её регенерацию, дабы её организм изуродовал и уничтожил сам себя.
— Замеча-а-ательно! Обязательно воспользуюсь этими двумя приёмчиками, — проговорил пленённый в своей безумной радости герой-целитель, ведь регенерация позволяла быстро и мучительно убить любую цель, а обнажённые нервы открывали новые возможности в пытках. Неописуемые страдания, от которых убежать и не спрятаться. А избавление в смерти от болевого шока так и не наступит, ведь маг-лекарь мог уберечь от такого милосердного в данном случае удела. От всей той крови, агонии и гибелей у Киргота, рядом с которым не было ни одной его любимой, дабы остановить его, стало невыносимо тесно в штанах. А потому, даже не беспокоясь о замученных им душах, он сбросил штаны и принялся насиловать труп молодой светловолосой девушки с хвостом и ушками как у леопарда.
— Кайлия… Значит, ты всё-таки умерла, — опечалился молодой человек, прекращая свои домогательства. Среди всех этих убийц, головорезов, насильников, работорговцев и просто подонков только её смерти он искренне не желал. И всё же, именно из её шеи стекала струйка чёрно-багровой крови. — Как жаль. Прости, — извинился Киргот и исцелил свою жертву. Он уже сломал её при жизни ради своих экспериментов, а потом направил пресекать любые попытки найти Еву. И она простила своего мучителя, распадаясь в светлом сиянии. Но лишь она была достойна такой счастливой, по меркам того, что происходило под чёрным куполом, участи.
— Эх, не заслужила она смерти… О, БЛЕЙД! А ну сюда! — крикнул возродившейся мечнице Киргот. Его эрекция так и не получила жертвенной плоти, а это значило только одно — кому-то придётся пострадать в пламени необузданной страсти.
— Нет… Пожалуйста, н-не… — пала на колени мечница. Она уже умоляла, но как и она когда-то была глуха к мольбам изнасилованных девушек и убитых мужчин, так и маг-целитель теперь намерен был взять её несмотря ни на что.
— Ха-ха-ха-ха! Тебя я так и не попробовал! — вскрикнул юноша, разрывая штаны такой, казалось бы, страшной женщины. Настоящего кошмара, что избивала Кира за его извращённые отношения с принцессой Флер. А что теперь? А теперь можно было бросить её на живот и засадить в неё свой пламенный шест.
— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! ПРОСТИ МЕНЯ-Я-Я!!! НЕ НАДО!!! — визжала во весь голос Блейд… Нет, Жозефина. Слабая и беззащитная девочка, которой только и оставалось, что стенать и лить алые слёзы в руках превосходящего её по силам мужчины, что вставил в неё свой член, придерживая за растрёпанные светлые волосы. Ему не особо нравилось внутри неё, сухо, неуютно, зато какой запал, какие эмоции! — НЕ-Е-Е-ЕТ! ХУ-ХУЕ… БУЭ-Э-Э-Э!!! — проблевалась кровью некогда страшная мечница. А чем она была теперь? Хнычущим ничтожеством безо всякой надежды на спасение. Но что же остальные двести душ, что не делали ничего, пока сумасшедший мститель испытывал новые приёмы и насиловал героя меча? А они даже не пытались нападать. Более того, они отчаянно бились в стену чёрного купола, желая обрести хоть какую-то возможность спастись из пасти больного монстра.
— Эй-эй, вы чего? Вы разве не ненавидите меня всей душой?! Куда делся ваш запал?! Где ваша злоба?! Вот и вся ваша месть?! АХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! — веселился юноша, выпуская свою сперму в лоно мужененавистницы Блейд. Этот оргазм был не самым приятным сам по себе, зато тот ад, в который он вверг все эти души, наполнял Киргота такой радостью, которую не могла подарить ему ни одна его игрушка. Ни по отдельности, ни вместе. Теперь никто даже не пытался выступать против мага-лекаря, убившего несоизмеримо больше, чем излечил. Одни отчаянно бились о призрачную стену, другие же умоляли о пощаде, а третье так и вовсе уже ничего не соображали от перенесённой боли и горя.
— Что, правда всё? Уже сдаётесь? Сла-або… — произнёс разочарованный герой-целитель, насмерть выламывая шею героя меча, после чего вновь натянул на себя штаны. Мёртвые души были бессмертными, но то же касалось и молодого безумца с Георгием на руке. Нет, конечно, он мог истощить ману, но мало того, что никому так и не удалось обезглавить Киргота, так тот ещё и мог похитить себе маны из трупов. Ну а когда тот возрождался, то и магия в нём возобновлялась. Вечный двигатель адских мук, не иначе. Было ещё много чего, что хотел испробовать на духах юноша, чтобы встретить Буллета, героя пушки и законченного ублюдка-педофила во всеоружии. Ему-то предстояли самые изысканные пытки. Именно за этим Киргот и подмечал самые болезненные, страшные и унизительные казни. Молодой человек разрывался от вдохновения после практических опытов. Он забыл о ждущих его Фрее, Элен и Сецуне, забыл о Еве, забыл о Клехии, которая была где-то там, в столице. Теперь он шагал к мёртвым душам. В этот раз он хотел попробовать магию земли, чтобы каждого насадить на кол, чтобы кусок за куском отрезать кожу с каждого из них.
— Н-не подходи!.. — стенал колдун из убежища ночных псов. Тот самый, чьего сына Киргот убил прямо у него на глазах.
— Нет! Я не хочу воскреса-а-ать! Убей меня навсегда-а-а-а! — разрыдалась Блейд. Она сидела на коленях, обхватив голову. Её худший кошмар сбылся, и бежать из него можно было лишь одним способом.
— Выпустите на-а-а-ас!!! — визжал предводитель «наёмников», стучась в чёрную стену.
— Прошу, не надо-о! Пощади-и-и-и! Не мучай!.. — умолял Леонард, что даже на ногах стоять не мог после перенесённой смерти от болевого шока, когда маг-целитель отвлёкся на свои изнасилования. И он был не один. Целый хор стенающих перепуганных голосов заполнил чёрный купол. Если ад существовал, то именно здесь он и находился. И Киргот был в нём мучителем. Очень изобретательным и жестоким. Мольбы о милосердии не оказывали на него никакого влияния. Или всё же оказывали? Да, их жалобные стоны лишь подливали масла в бушующее пламя ненависти. И вот уже душегуб готов был возложить руки на землю и произнести заклинание, как вдруг измученные, абсолютно неожиданно для жестокосердного юноши, начали растворяться в благодатном свете. «Наконец-то», «Ура», «Спасибо, господи» — радостно раздавалось среди мёртвых, наконец-то дождавшихся спасения. Зато это абсолютно не нравилось Кирготу, чьи усилия рисковали быть испорченными этим внезапным актом милосердия высших сил.
— Эй, шваль! Мы ещё не закончили! Когда-нибудь меня бросят к вам в преисподнюю! И тогда мы повеселимся! ПХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! — пообещал рыжеволосый палач. Сказать, что он добился своей цели значило не сказать ничего. Довольные смешки и слова благодарности всем богам сменились страхом и отчаянием. Маг-целитель не сомневался, что если пекло для грешников всё-таки существовало где-то, то он обязательно туда попадёт. Молодой человек не боялся такой участи, в конце концов, он уже там был, и какие-нибудь кипящие котлы с чертями его уже не удивляли. Наконец, более двухсот замученных душ исчезли, и Киргот остался предоставленным сам себе.
— Хмм, ну и где там моё испытание духа? — сам у себя спросил герой исцеления. В конце концов, он ждал чего-то вроде обвинявших его в своей смерти деревенских или, на крайний случай, ту самую крылатую женщину с фиолетовой кожей, но уж точно не две сотни отборных подонков, мучить которых было одно удовольствие. Ни следа той тьмы, что забрала в том сне у него Еву. — Проклятие, Ева! Я совсем забыл! — вскликнул маг-целитель, и уже готов был устремиться куда глаза глядят, но в этом и была трудность, ведь на миг он перестал видеть вообще что-либо. Но вскоре юноша прозрел, и его взору открылась широкая белая пустошь, в которой была лишь одна черноволосая девочка. Только сейчас Киргот понял, как же сильно по ней соскучился.
— Ева! Ева, ты как?! — поинтересовался маг-целитель, стремясь обнять свою любимую королевну.
— КИРГО-О-ОТ!!! — заплакала крылатая в объятьях своего любимого. А он? А он уже и не вспоминал, чем занимался буквально несколько мгновений назад. Одежда его была чиста, а рюкзак с яйцом вновь отягощал его спину. Словно бы всё произошедшее было сном.
— Как всё прошло, расскажи? — спросил герой исцеления, поглаживая иссиня-чёрные волосы своей спутницы.
— Юэл, Мэро, а ещё Наала — они появились передо мной, и ещё… И я… И мы… — запиналась демоница, выговаривая имена своих сопровождающих. Пускай молодой человек и заглядывал в память своей союзницы, но эти имена мало что говорили ему. Скорее всего, они якобы умерли по её вине, и теперь держали обиду на Еву. — А потом мы… Мы помирились, Киргот! Они обвиняли меня, но… Ух… я им всё рассказала, и тогда они сказали… что будут держать за меня кулаки! И исчезли! Они умерли из-за меня, и всё-таки они поддержали меня! — поведала чернокрылая красавица, не прекращая лить слёзы. В отличие от кровавых потоков, маг-лекарь ощущал от них только счастье и радость, ведь он мог утереть их и утешить свою подопечную, без которой всего этого мира и не было бы. Так жестокосердный Киргот и обнимал добродушную Еву, поглаживая её по затылку, пока это одиночество посреди белой пустоши не прервал мощный ветер. Парочка взглянула в небо, и узрела там спускавшегося к ним Каладрия, огромную белую птицу с пурпурными кончиками на хвосте. Вскоре она приземлилась рядом с претендентами, на которых теперь взирали две пары умудрённых опытом тысячелетий — легендарный вестник чумы почтил их двоих своим вниманием.
— Вы хорошо справились, преодолев оба моих испытаний, малютки. Я испытывала ваши силу, находчивость и дух. Чума была преградой, что надлежало пройти лишь единочасно сильным телом и хладнокровных своим рассудком. Вы справились, вы нашли меня, опосля преодолев грехи своего прошлого, — возвестила птица, но если Ева лишь возрадовалась, то вот Киргот подозревал какой-то подвох. Не могла же она, Каладрий, не знать, что же творилось под её же куполом? Или это было лишь испытанием для чернокрылой, и выпустили его лишь из-за того, что успеха достигла она? — Многие гибли в снегах, те, кто выживали, запирались в мраморных домиках, так и не добравшись до меня. И даже те, кому это удавалось пали жертвами своей вины — вы преодолели всё, поздравляю, малютки.
— Извиняюсь, а в чём было испытание духа? — поинтересовался герой исцеления, так до конца и не поняв, что же в его райском времяпрепровождении должно было быть сложного.
— С чего бы тебе спрашивать? Разве ты не справился с ним, человечек? Души, что погибли по твоей вине, что держали на тебя сильную обиду — все они были призваны к тебе, дабы простить и распрощаться с бренной жизнью. Чем больше у тебя грехов, тем больше душ надобно задобрить. Но если ты сумел это, значит ты воистину обладаешь могучим сердцем, — рассказала Каладрий. И вот тут-то до него и дошло. Но разве мог он простить и быть прощённым? Нет, лишь одна заслужила этой привилегии. С остальными у него уже намечалась встреча в адском котле.
— А если, например, убить эти души? — задал вопрос герой, ведь именно этим он и занимался. Убийства, изнасилования, унижения, запугивание — истинного прощения там достойна была лишь одна.
— Тогда они лишь воспрянут вновь, дабы поглотить тебя. Это испытание духа, и тот, кто отвергает его правила, никогда не пройдёт проверку. Что же до тебя, то ты удивительный. Столько душ к тебе пришло, и столько вознеслись по твоей благодетели. Ты могучий муж, — поведала белая птица, на что юноша готов был рассмеяться, однако заблаговременно прикусил свой язык. Если Каладрий всё знала, то не стоило раскрывать все подробности перед Евой. Если же нет, то тем более. Мало ли как отреагирует божество на подобное святотатство? Ему нужно было избавить души от пылающей ненависти — а вот заменить её прощением или всепоглощающим страхом перед бессмертным палачом — это уже детали.
— Трудно было, Ева? — поинтересовался у неё Киргот, дабы дать возможность высказаться той, кто прошла испытание как и полагалось.
— Мне было очень-очень тяжело, но я благодарна за него. Я снова смогла встретиться с теми, кто меня защищал, и кто из-за меня умер. Они так обрадовались, когда я рассказала им о тебе, ты бы видел, «Ева нашла себе любимого» — только представь! А ещё я пообещала им, что стану королевой и защищу всех чернокрылов! И поэтому я буду сильно-пресильно стараться! Ох… — подвела итог своему рассказу королевна и снова заплакала. Такое испытание для мага-целителя было невозможным, по крайней мере, с тем контингентом, что вышел ему навстречу.
— А у тебя, Киргот? Как всё прошло? — спросила в ответ претендентка на Чёрный трон, которой юноша утирал оставшиеся слёзы.
— О, ничего такого! И рассказывать нечего, ко мне явились умершие из-за меня, и я доказал им свою праведность. Не словом, а делом, как говорится. В итоге, все мы довольно разошлись, — сказал герой, пытаясь балансировать между полуправдой и абсолютной ложью. Его праведность заключалась только в том, что он помог подонкам осознать, какой же ад они заслужили за свои злодеяния.
— Здорово, — высказалась Ева. В обычных условиях она бы стала уже расспрашивать, что же на самом деле натворил её любимый головорез, но только не сейчас. Сейчас Каладрий, от которой доносились волны могущественной магии, обратила свои обе пары глаз на человека и чернокрылую.
— Малютки, позвольте наградить вас за прохождение моего испытания. Тебе, девочка с чёрными крыльями, согласно древнему пакту, я дарую своё подчинение, а вместе с ним и доказательство твоих заслуг, — промолвила белая птица, и прислонила свой огромный клюв к лобику своей новой хозяйки. Волосы её окрасились в серебро, изо лба выросла пара небольших рожек, а поношенное чёрно-пурпурное платье сменилось открытым алым одеянием с левитирующими кольцами. Но и это не всё — вместе с этим королевна получила нечто, чего, казалось бы, достойны лишь избранные герои человечества — бесконечный предел уровня. Жаль только, туфельки с ножом растворились в преобразующем потоке маны, будто их никогда и не было. Теперь девчонка ходила босиком. Но если этот облик получен был благодаря Каладрию, почему она не воспользовалась ею против трёх героев и раба? Почему, обладая столь могучей силой, девушка не использовала её для защиты своих последних подданных? Ведь тогда у Кира не было бы и шанса против них.
— Я одарила тебя своим благословением, теперь ты — моя хозяйка, и можешь призывать меня. Но ты ведь осознаёшь цену? — вопросила Каладрий, желая предупредить Еву о возможных опасностях.
— Да, надо звать тебя только когда очень-очень нужно. И… от призыва мне будет очень нехорошо, — ответила уже сребровласая. Вот и нашёлся ответ. Призыв белой птицы имел огромную отдачу, да и вряд ли можно было призывать целое божество забавы ради. Козырная карта, естественно, была получена, но какой же ради неё придётся совершить размен? Это-то и предстояло выяснить в дальнейшем.
— Что же до тебя, отважный муж, то моё благословение для людей — яд. Пускай от человека в тебе мало что осталось, ты его не выдержишь. Но и отпустить я тебя без дара не могу без вреда для своей гордости. А потому… — и вместо дальнейших слов, белая птица клювом коснулась сначала яйца, а потом и левого глаза. Всё случилось так быстро, что герой даже не успел отреагировать. Что же насчёт человеческой природы, то вряд ли Каладрий имела ввиду моральные качества юноши. Скорее уж речь шла о всех тех чудовищах, что съел Киргот, встроив в себя их гены.
— Это мой духовный глаз, с ним одним твоё тело справится, через него ты сможешь черпать мою силу. Поделилась я маной и с этим дитя, что ты кормил своей энергией. От него исходит великая мощь… Создатель милостивый, что это? Что ты, человечек? Как может от него исходить столько чёрной злобы… Как же оно… извращено, отврати… Простите, разрушительно… Нет, уникально, да. Да… Такой, как ты, точно не прошёл бы испытание, — произнесла перепуганная Каладрий. Да, даже её, божество чумы и избавления, откровенно перепугала скрывавшаяся в маге-целителе тьма. Обида, ненависть, гнев — всё это никуда не исчезло. А с ними было и нечто ещё, более зловещее и древнее. Что же до самого Киргота, то он решил списать всё на разницу в их мировоззрениях. Или ему просто хотелось верить в то, что в нём оставалось хоть немного добра после всех его мук.
— Спасибо огромное. Что дитятком, что глазом я буду пользоваться бережно, — произнёс маг-целитель, чьи оба глаза теперь полнились магией. Правый — нефритовый, что прозирал через любую преграду и рассказывал всё об индивиде, а вот левый — его функционал герой пока что не выяснил. Работал он по тем же принципам, что и дар нимфы, духа звёзд, но отнимал ману, да ещё и зрение шло в рассинхрон. Но что-то подсказывало Кирготу, что в его новом зрачке с крестовидным символом крылось внушительное могущество.
— Засим мы распрощаемся. Я отправлю вас назад в материальный мир. Мы ещё встретимся, малютки, мои единственные гости. Я буду ждать, — взмолвила Каладрий, и Киргот с Евой оказались окутаны сверхъестественной дымкой, что перенесла всех пятерых пленников мраморного города подальше от проклятого белого тумана. Прямо в лагерь.
