Хуан Цзао испытывал невероятную жажду.
В его горле как будто было прикреплено солнце. Его глотка и язык как будто были наполовину приготовлены, что лишало его речи.
Хуан Цзао был очень голоден.
Он был так голоден, что его живот прижало к позвоночнику. Все его тело хромало, он пошатывался в головокружении, и у него даже были галлюцинации.
Он в своих галлюцинациях чувствовал, что шагал среди облаков. Но на него давила гигантская гора.
Тяжелая гора хотела раздавить его в бумагу.
Вскоре образ этой гигантской горы преобразился, превращаясь в рогатого дьявола-козла.
Дьявол широко раскрыл кровавую пасть, как жертвенную миску, крича в его уши — ешь!
Съешь его! Съешь его!
Хуан Цзао чувствовал ужас. Он хотел сбросить гигантскую гору или дьявола со спины. Но его руки онемели, игнорируя его указания. В итоге он только нес гору или дьявола на спине.
Затем дьявол на его спине снова изменился.
Дьявол стал поросенком.
От поросенка веяло дурным запахом пота и запахом гнойных ран.
Хуан Цзао посмотрел вниз и увидел огонь, горящий у него в животе.
Это был шар бушующего огня.
Он ярко горел и быстро распространялся. Колоссальное пламя в долю секунды окутало все тело Хуан Цзао.
Огонь затем распространился к поросенку на его спине, превращая того в жаренную свинину.
В этот момент до его носа как будто донесся аромат еды.
«Нет, никогда», — как будто чувствуя этот аромат, Хуан Цзао задрожал с головы до пят. Его как будто поразил электрический шок, и он чудесным образом избежал галлюцинаций.
Он вернулся в реальность.
Перед ним была невероятно темная ночь, так что он даже не мог разглядеть свои руки.
Его уши непрестанно звенели в ледяном свисте ночного ветра.
Его старший брат, которого он нес на спине, все еще был без сознания.
Он брел, хромая, как марионетка.
Крайне незначительный, крайне одинокий.
Хуан Цзао не заметил, что проливал слезы.
Он смотрел вперед. Там как будто был свет, там как будто была широкая и гладкая дорога.
Он сказал себе в сердце: «Ночь вскоре пройдет, и наступит рассвет».
«Держись, продолжай держаться, Хуан Цзао».
«Впереди должен быть оазис! Оазис, которого в прошлом достигли ты и другие члены команды».
«Посмотри на местность. Разве она не кажется знакомой?»
«Ты все ближе, ты почти у оазиса! Продолжай держаться, нельзя расслабляться».
«Определенно будет оазис, он должен быть».
«Когда ты достигнешь оазиса, у тебя будет вода, и будет дичь. Ты сможешь охотиться, ты — сильный эксперт бронзового уровня».
«Ты не умрешь, ты никогда не умрешь. Твой старший брат тоже не умрет!»
«Он будет спасен тобой!»
Пока Хуан Цзао укрепил свою веру, Чжэнь Цзинь чувствовал, что был на грани.
Его мучил голод.
Каждая клетка в его теле кричала: ‘Еды! Еды! Мне все равно какой, просто дайте мне еды!’
«Цан Сюй прав, другие никогда не узнают о случившемся здесь. Если Цзы Ди выживет, она будет еще больше благодарна мне. Если это и правда не сработает, то я только могу бросить ее. Если я выживу, я смогу продолжать нести бремя возрождения своего клана».
Как только эта мысль появилась у него в голове, Чжэнь Цзинь задрожал, хоть пещера и была ужасно душной.
Сильное чувство стыда вмиг омыло Чжэнь Цзиня, делая его лицо горячим.
Он почувствовал, насколько отвратительным он был.
Он так боялся своей кончины?
Всплыла другая мысль: «Если я съем эту… еду, мои силы восстановятся. Получив достаточно сил, я определенно смогут более спокойно выдержать это испытание. Я ем это мясо не для себя. Я делаю это для того, чтобы избавиться от скорпиона копья серебряного уровня и победить всю группу скорпионов. Тогда никто не умрет. Я не умру, Цзы Ди не умрет, и Цан Сюй не умрет… Я делаю это ради них!»
Эта мысль соблазняла его больше, чем предыдущие.
После этого мысли всплывали и угасали, заменяясь новыми.
Чжэнь Цзинь знал, что он колебался.
Стены пещеры, на которые он полагался, больше могли дать ему твердую поддержку.
Хотя Цан Сюй и Цзы Ди молчали, а Бай Я был неподвижным, одно лишь их существование давило на бедного юношу.
«Я — рыцарь-храмовник, как может рыцарь-храмовник сделать подобное?» — спрашивал себя Чжэнь Цзинь.
Он начал размышлять о себе.
«Всё пало до этой точки, потому что я допустил ошибки, как лидер?»
«Сколько раз мне не удалось правильно среагировать?»
«Я зашел слишком далеко, решив организовать здесь поле боя, чтобы справиться с группой скорпионов?»
«Если бы я знал это, выбрал ли бы я другой путь?»
Чжэнь Цзинь начал сомневаться в себе, и его сомнения увеличили его нерешительность.
Чжэнь Цзинь колебался.
«Если я съем их, как простую еду, будет ли это мучить меня в будущем? Или у меня не будет и малейших сожалений?»
«Если я не съем их, как я смогу исполнить свою ответственность? Я просто буду смотреть, как моя невеста умирает?»
«Чтобы спасти меня, она без колебаний рискнула жизнью. Столько раз, что еле-еле выбралась живой».
«Мой отец тоже ожидает, что я принесу надежду для клана. Я — единственный потомок клана Бай Чжэнь!»
«Что насчет меня самого? Я страдал в изгнании от общества сверстников и накапливал силы в тишине, чтобы в один день вознестись к силе и унизить своих соперников. Стал ли бы я в прошлом презирать себя за свой выбор?»
В этот момент в его разуме всплыло воспоминание.
Это была роскошно оформленная и экстравагантная комната. На стенах висели картины, нарисованные известными художниками, в воздухе веяло дорогими духами, и были опущены занавески золотых роз, закрывая большую часть солнечного света, придавая комнате смутный и неоднозначный вид.
Внутри была танцовщица в экзотической одежде с северо-западной части империи. Лиловая вуаль, которую она носила, делала ее прекрасный вид еще более загадочным и привлекательным. У нее было привлекательное и чарующее тело, пышное спереди и сзади. Ее наряд в основном был красным с золотыми нитями. Он был коротким и прилегающим, раскрывая ее стройные руки и белоснежный животик.
Когда танцевальная музыка закончилась, она ступила одной ступней на толстый ковер и медленно подняла вторую синхронно с мелодией, пока та не поднялась до ее поясницы. Она сложила руки и оставалась неподвижной.
Носок ее обуви был приподнят, раскрывая большую часть ее ноги под светом свечей. У нее был хрустальный блеск. Сердца мужчин забьются в груди при такой картине, вызывая желание легонько укусить ее.
У нее был достойный вид, ее прекрасные глаза были как янтарь, а ее неподвижная поза полностью демонстрировала ее прекрасное женственное тело.
В комнате было три широко раскрывших рты юноши.
Спустя миг юноши ответили, аплодируя один за другим.
Танцующая женщина медленно опустила голову, встала ровно и совершила небольшой поклон.
«Это танцовщица Цзи Сы. Она недавно стала бурей популярности в столице. Она действительно заслуживает своей репутации», — искренне похвалил один из парней.
Чжэнь Цзинь был одним из трех парней. Его внимание было в основном сосредоточено на другом юноше, обладающем экстраординарной личностью.
Чжэнь Цзинь со смехом спросил: «Ань Гэ, разве ты не просил меня показать тебе танец Цзи Сы? Ну, как? Я дам команду и смогу дать тебе сударыню Цзи Сы. Она сможет согреть тебе постель сегодня ночью. Ха-ха-ха».
«Что?» — говорящий ранее юноша немедленно вздрогнул, с завистью глядя на Ань Гэ.
Вид Ань Гэ сильно отличался от Чжэнь Цзиня.
Хотя оба были привлекательными, у Чжэнь Цзиня были светлые волосы и глубокие синие глаза, а у Ань Гэ были черные волосы и очень уникальные глаза. У него были черные склеры, которые как будто окутывали его белые зрачки, подчеркивая свет безразличия.
Где бы он ни сидел, у него всегда было прямое тело.
Но в этот момент Ань Шэ смотрел на танцовщицу Цзи Сы, подсознательно наклоняясь вперед.
Ему только стоило сказать слово, и эта привлекательная танцовщица станет его.
Соблазн, большой соблазн!
Кодык Ань Гэн поднялся, он сглотнул слюну.
Он смотрел на Цзи Сы со взглядом желания забрать и владеть ей. Его взгляд как будто был слишком жгучим, и танцовщица Цзи Сы опустила голову, демонстрируя белоснежную шею.
Это покорное поведение вызвало горячее ощущение в нижних регионах тела Ань Гэ.
Видя текущий вид Ань Гэ, Чжэнь Цзинь улыбнулся улыбкой самодовольства.
Ань Гэн изначально подчинялся правилам и сохранял дисциплину. Он был самым уважаемым и усердно трудящимся индивидом Пятого Полка Храмовников.
Но юноша жаждал красавиц. Это было неизбежно в случае нормального мужчины. Даже люди, которые обычно подавляли себя, становились крайне жуткими, выпуская свои желания на волю.
Однако, к большому удивлению Чжэнь Цзиня, поведение Ань Гэ с течением времени стало свирепым, и затем он постепенно успокоился, возвращая начальное умиротворение.
«Ань Гэ… ты?» — другой парень тоже заметил изменение в поведении Ань Гэ и был озадачен.
Ань Гэ улыбнулся и спокойно протянул руку, вытирая холодный пот.
«Сложно, действительно сложно сопротивляться соблазну красоты, — у него, похоже, все еще остался страх, — однако, у этой красоты нет для меня ценности. Я не хочу ее».
Чжэнь Цзинь был сбит с толку: «Что ты имеешь в виду?»
Ань Гэн сказал: «Чжэнь Цзинь, спасибо, что помог мне с этим. По правде говоря, культивация состоит не только в культивации тела, но и в культивации разума. Знаешь, какой девиз у моего клана Ань Хуэй?»
Чжэнь Цзинь кивнул. Девизы великих дворянских кланов всегда широко распространялись среди людей.
Ань Гэ продолжил: «Кровь родословной моего клана исходит от демона бездны. Это сильная родословная, дарующая членам моего клана сильные способности культивации. Однако, она также очень опасная. Есть члены клана, погружающиеся в свои желания и неспособные избавиться от них. Из-за этого они теряют рациональность и становятся хаотическими безумцами. В результате девиз моего клана — ад у ног, разврат происходит мгновенно. Девиз нашего клана говорит нам сохранять бдительность. Желание — бездна, и если мы не будем осторожны, мы превратимся в демонов, которые перестанут быть людьми».
Другой юноша внезапно увидел свет: «Так это твоя культивация?»
Ань Гэ кивнул и взглянул на Чжэнь Цзиня: «Чжэнь Цзинь, ты и я — коллеги. В этот раз ты помог мне, поэтому я дам тебе совет. Культивация себя должна быть основой, слепые попытки выслужиться перед другими будут только развевающимися на ветру листьями».
Сказав это, Ань Гэ встал и ушел несмотря на неприглядный вид Чжэнь Цзиня.
Воспоминание завершилось, и Чжэнь Цзинь внезапно пришел в себя.
Все его тело было в холодном поту.
Он чувствовал себя очень слабым.
Он вернул еще одно воспоминание, однако, оно не дало ему очевидных улучшений.
Но это были очень глубокие слова.
«Ад у ног, разврат происходит мгновенно», — пробормотал Чжэнь Цзинь.
Думая о новом воспоминании, Чжэнь Цзинь начал анализировать.
«Клан Ан Хуэй — великие имперские дворяне. Эрцгерцог Ань Хуэй — живой бог, а так же правая рука Великого Императора Шэн Мина. У Ань Гэ, сына Эрцгерцога Ань Хуэя, очень безопасный статус, и ему несомненно не нужно выслуживаться перед другими. Однако, клану Бай Чжэнь нужно получить опору, так что дружба с Ань Гэ была осмысленным действием».
Цзи Сы и правда кокетливая и привлекательная женщина. Похоже, что я контролировал ее свободу, позволяя ее славе широко распространиться по столице. Это доказательство, что у клана Бай Чжэнь определенно есть ресурсы и влияние в столице. Худой верблюд больше, чем лошадь. Клан Бай Чжэнь не утратил статус старых южных дворян».
«С другой стороны, я так же вижу, насколько успешным было моё притворство терпеливого залегания на дно. Ань Гэ тоже не так меня понял, думая, что я пытаюсь выслужиться. Мне немного интересно, какие у нас с Ань Гэ отношения после того события? Я хоть на шаг сдвинулся, чтобы стать с ним друзьями?»
Познавая поток мыслей в разуме, Чжэнь Цзинь покачал головой, прекращая стрелять во тьму.
Сейчас было не время обдумывать эти вещи.
Хотя восстановленное воспоминание не увеличило боевую силу Чжэнь Цзиня, оно неожиданно решило его проблему.
«Ад у ног, разврат происходит мгновенно».
«Я на грани разврата?»
«Это было близко! Я чуть не осквернил свою рыцарскую броню несмываемой грязью».
«Я — храбрый, благородный и решительный рыцарь-храмовник! Даже сталкиваясь с угрозой смерти и угрозой моей ответственности, я должен придерживаться рыцарского пути!»
Чжэнь Цзинь выдохнул спертым воздухом, как будто сняв тяжелое бремя с тела.
Он медленно встал.
Это движение немедленно привлекло взгляды Цзы Ди и Цан Сюя. Увидев спокойствие Чжэнь Цзиня, они поняли, что Чжэнь Цзинь принял решение.
«Лорд Чжэнь Цзинь», — Цан Сюй посмотрел с ожиданием.
Но Чжэнь Цзинь покачал головой: «Я не стану относиться к людям, как к еде!»
Цан Сюй приоткрыл рот, демонстрируя вид невероятного разочарования.
У Чжэнь Цзиня были ясные глаза, и он не дал Цан Сюю продолжить его убеждать: «Не пытайтесь меня убеждать, я уже принял решение».
Он перевел взгляд на Цзы Ди со следом извинения.
Цзы Ди понимающе покачала головой: «Мой лорд, вы и я — едины. Ваше решение — моё решение».
Чжэнь Цзинь улыбнулся: «Пойдем. Судя по текущему времени, мы встретим свет рассвета, когда выйдем из пещеры».
