— Гиллес! Проснись! — восклицаю я, подбегая к нему, где он развалился на диване. Когда он не шевелится, я хватаю его за плечо и хорошенько трясу.
— ...Что? — Гиллес недовольно ворчит, его глаза открываются лишь на самую малую долю.
Может ли у этого ребёнка быть низкое кровяное давление? Уже не так рано, но он выглядит довольно раздражённым. Между его бровями пролегла огромная морщина, и он смотрит на меня с ворчливым недовольством.
Это довольно редкое явление, когда Гиллес смотрит на меня таким взглядом. В каком-то смысле это освежает.
По большей части он так смотрит только на Лиз и её болванчиков... Так вот каково это быть в роли принимающей стороны? Его взгляд производит сильное впечатление. И, вероятно, он ещё более эффективен против Лиз. Учитывая, насколько она популярна, я сомневаюсь, что она привыкла иметь дело с чем-либо, кроме подхалимских улыбок, поэтому я уверена, что то, что на неё так смотрит молодой парень, должно быть для неё шоком.
Хотя, благодаря Генри, мне кажется, что Гиллес не так часто хмурится, как раньше. Когда я впервые встретила его, он казался мне почти котом, постоянно шипящим, с приподнятыми бровями и настороженно прислушивающимся.
...Погодите, сейчас не время распыляться.
Слегка встряхнувшись, я выпрямляюсь и заставляю себя вернуться к заданной теме.
— Смотри! — говорю я, а затем легонько щёлкаю пальцами.
Мгновенно карта, которую мы расстелили на столе, подпрыгивает в воздух, как послушный щенок, и летит ко мне. Я ласково ловлю её, а затем размахиваю ею перед Гиллесом, и на моём лице появляется огромная ухмылка.
Гиллес, однако, не двигается. Он ничего не говорит. Он просто непонимающе смотрит на карту своим усталым, полузакрытым взглядом.
Никакой реакции вообще...? Я надеялась хотя бы на небольшую реакцию...
— ...Да? И что же? — пробормотал он, не впечатлённый.
— Я использую магию! — кричу я, ещё раз слегка встряхивая карту для убедительности.
Наконец, глаза Гиллеса открываются до конца. Он смотрит на меня с нескрываемым шоком, наконец-то полностью проснувшись.
— Хааа... Это здорово, — говорит Гиллес, испуская вздох облегчения. Его глаза расширены и счастливы, когда он смотрит в мои.
Должно быть, он действительно волновался за меня. Осознание того, что он так беспокоился, делает меня немного счастливой.
— Сегодня тот день, когда Алисия Уильямс наконец-то вернётся, — провозглашаю я, ласково улыбаясь ему. И на мои слова Гиллес счастливо улыбается мне в ответ.
***
— И? Напомни мне ещё раз, почему мы сегодня пробираемся тайком, а не просто идём навестить Арнольда? — шепчет Гиллес, когда я осторожно пробираюсь через ворота академии. Хотя его тон сомнителен, он всё равно следует за мной по пятам, стараясь оставаться как можно более незаметным.
Как только я прохожу, меня практически ослепляют яркие лучи солнечного света, отражающиеся от огромного количества витражей, украшающих стены академии.
Что могло заставить их добавить столько витражей? Вместо того, чтобы тратить целое состояние на такие украшения, наверняка в академии есть другие аспекты, где эти деньги можно было бы использовать с большей пользой...?
— Алисия, ты слушаешь?
— Я тебя слышу. Я просто немного занята тем, что ослеплена ненужной экстравагантностью...
— Не пытайся сменить тему, — сурово говорит Гиллес, в его голосе проскальзывает нотка раздражения, когда он пристально смотрит на меня. Я сузила глаза, глядя на него в ответ.
— Ничего особенного. Просто после тщательного обдумывания я поняла, что встреча с отцом оказалась дальше в списке моих приоритетов.
— Когда это произошло? Раньше казалось, что это—
— Верно. Изначально это было важнее. Я думала, что это одна из первых вещей, о которых я должна позаботиться после окончания моего уединения. Но с тех пор много чего произошло, — говорю я, прерывая остроумное замечание Гиллеса, прежде чем он успевает закончить.
Количество вещей, о которых мне нужно подумать, действительно сильно возросло за последнюю неделю.
Сейчас не время для сердечного воссоединения с моим отцом. Правда, встреча не будет сплошным весельем и играми. Угроза того, что он заставит меня прекратить наблюдение за Лиз, всё ещё довольно серьёзное дело, но есть другие вещи, о которых мне нужно позаботиться в первую очередь, прежде чем я начну беспокоиться об этом.
Есть ещё много вещей, которые нужно обдумать и обсудить с дядей Уиллом, например, и вопрос о появлении того волка тоже... В любом случае, у меня нет другого выбора, кроме как отложить встречу с отцом на потом.
— Это правда. Нужно многое сделать до встречи с Арнольдом, — согласился Гиллес.
Поскольку мы знаем друг друга так давно, я думаю, он способен быстро улавливать и понимать мои мысли без особых объяснений.
— Верно? — говорю я, ласково улыбнувшись ему.
Покончив с этим небольшим вопросом, мы вдвоём отправляемся к зданию школы.
Прошло всего пару дней с тех пор, как я была здесь в последний раз, но почему-то кажется, что я отсутствовала намного, намного дольше.
— Хэй, Гиллес. Хочешь поспорить? — говорю я, нацелив на него наглую ухмылку.
— Ха!? — Гиллес недоверчиво смотрит на меня, как будто я необъяснимым образом сошла с ума.
...Что, думаю, вполне оправданно. Задавать ему такой вопрос ни с того ни с сего, наверное, выглядело бы довольно странно.
— Держу пари, кто-нибудь скажет, что подумал, будто я решила бросить ходить в школу, — говорю я решительно, уголок моего рта приподнимается в ухмылке.
На мгновение Гиллес напрягается, но почти сразу же снова расслабляется, с его губ срывается сардоническая усмешка.
— Тогда, держу пари, они говорят, что ты умерла, — возвращается Гиллес, и на его лице появляется ухмылка, повторяющая мою собственную.
Услышав его пари, наступает моя очередь смеяться.
Наверное, я одна из тех людей, которые могут смеяться и наслаждаться, рассуждая об ужасных слухах и сплетнях, которые люди распространяют обо мне.
— Ого, это довольно жестоко, — говорю я, хихикая.
— Ну, мы ставим на сливки этого урожая. Все эти высокородные дворяне, которые совершенствуют свою внешность только для того, чтобы скрыть свои гнилые, низменные личности.
— Верно. Они, наверное, не преминут воспользоваться случаем и подумать, что я умерла.
— Это вина этого развращённого мира. Всё, что имеет значение, это то, что у тебя красивое лицо, и к черту то, что внутри.
— Это тоже верно, но ведь и привлекательная внешность, и хорошая личность всё равно считаются идеалом, верно? Кто-то вроде Лиз, — говорю я торжественно.
Гиллес при этом замолкает.
Если бы вы разделили нас на фракции, то технически я бы принадлежал к группе, преданной внешней красоте, в то время как Лиз приверженец внутренней.
Однако, несмотря на то, что общество так поверхностно, моя великолепная внешность мне ничуть не помогает. Не то чтобы я была удивлена. Когда другие смотрят на меня, они, скорее всего, думают, что моя внешность скорее холодная и жестокая, чем красивая. Но это только из-за повязки на глазу! Я бы хотела, чтобы все просто посмотрели на это и увидели, насколько красива Алисия на самом деле.
Даже если бы я была отвратительной, я бы не смогла присоединиться к другой фракции. Мои внутренности в лучшем случае мутные. Я бы явно не вписалась туда. И я даже не хочу пытаться. Я злодейка по натуре. Героиня, которая прекрасна внутри, уже достаточно хороша.
Пока мы идём, мои мысли рассеянно блуждают по таким темам.
— Я думаю, это описывает тебя гораздо лучше, чем Лиз Кэтер.
Гиллес, опустив голову, бормочет что-то в землю, но я не могу уловить, что именно.
— Что это было?
— Ничего, — говорит Гиллес, а потом поднимает на меня глаза и улыбается так, что всё его лицо озаряется.
Мне кажется, что прошло очень много времени с тех пор, как я видела у него такое выражение.
Я уверена, что это не пустяк, но даже если я допрошу его об этом, сомневаюсь, что он мне скажет... Кроме того, если бы это было что-то, о чём, по его мнению, я должна знать, он бы сказал это достаточно громко, чтобы я услышала, так что, вероятно, это не то, о чём мне стоит беспокоиться.
— Эй, если я выиграю пари, тогда я хочу твой браслет.
Браслет?
От неожиданного требования Гиллеса я на мгновение замираю. Взглянув на него, я замечаю, что он серьёзен.
Неужели он просто хочет завладеть чем-то моим...?
...Нет. Возможно, я просто слишком стесняюсь.
— Ладно, договорились. Тогда, если я выиграю... я хочу, чтобы ты рассказал мне что-то, что ты знаешь, но думаешь, что я не знаю.
Глаза Гиллеса расширились.
— И это все? Ты действительно согласна всего лишь на это?
— Лишь это? Знание — самая ценная вещь в мире.
— Понятно, — задумчиво произносит Гиллес, но не прошло и секунды, как улыбка уже блуждает по его лицу.
Он действительно много улыбается сегодня, не могу не заметить. Но, опять же, я тоже улыбаюсь, не в силах удержаться. Его улыбка заразительна.
