— А!?
— Даже братец Ал и остальные мои "друзья" из мозго-Лизких перестали говорить о тебе плохо, когда Дюк рядом.
— Это Дюк убил тех двоих?
— Да. Он убил, — сказал Генри, кивая.
"Да. Он убил". Как ты можешь так спокойно об этом говорить!? Разве это не значит, что они умерли из-за меня?!?
Подождите, Дюк-сама буквально убивал людей. Как после этого он всё ещё так популярен? Может быть, из-за того, что у него безбожно красивое лицо, он может делать все ужасные вещи, какие захочет, и девушки всё равно будут охотно бросаться к его ногам?
К тому же, прибегая к убийству..., не слишком ли страшен Дюк? Если он и дальше будет вести себя так, то мне кажется, что жанр игры сменится с романтики на ужасы.
Кстати говоря, я смутно помню, что в игре у Дюка была довольно тяжелая предыстория. Хотя я не могу точно вспомнить, что это была за предыстория. Но в любом случае, я думаю, что его характер был довольно мрачным, но после того, как он влюбился в героиню, его личность постепенно начала становиться светлее.
Подождите... Но сейчас он влюблен в меня, а не в героиню! Разве это не значит, что его ужасающая, ненормальная личность не изменится?
— Сегодня я впервые за долгое время увидел улыбку Дюка, — говорит Генри, приподняв одну сторону рта. Может быть, это и маленький жест, но я могу сказать, что он искренне рад за своего друга.
— У меня так много вопросов, которые я хочу задать..., но я оставлю их на потом, когда смогу спросить о них у непосредственного участника, — смиренно говорю я.
Подарив братцу Генри последнюю улыбку, я уже собиралась уходить, когда он снова окликнул меня.
— Подожди! Подожди секунду. Ты можешь сказать мне, что случилось с твоим глазом?.
— И ты только сейчас спрашиваешь об этом!? — Гиллес вмешивается прежде, чем я успеваю что-либо сказать.
— Я не успел спросить об этом раньше..., — со стыдом признаётся Генри.
Хм, стоит ли мне сказать ему? Или лучше оставить это тайной?
Мел и Дюк уже знают об этом..., но вряд ли они откроют эту информацию кому-то еще.
— Если ты не хочешь рассказывать, я не буду тебя заставлять. Кстати, это выглядит очень круто... твоя повязка на глазу, — говорит брат, улыбаясь в детском восторге.
Раз это он, значит, можно сказать ему правду, верно?
— Это я её сделал, — с гордостью говорит Гиллес.
— Серьезно!? Здорово! Ты отлично поработал над ней.
— Правда? И несмотря на то, что у Алисии только один глаз, разве она не выглядит особенно царственно? — говорит Гиллес, заботливо пытаясь сменить тему.
Но вокруг больше никого нет, так что ничего страшного, если я расскажу ему прямо сейчас. Генри один из немногих, кто, в конце концов, на моей стороне.
— Я отдала свой глаз другому, — вмешалась я, глядя прямо на Генри. Его глаза мгновенно расширяются, но затем он легонько гладит меня по голове.
— Аля, ты не перестаешь меня удивлять. Это твое тело, и ты можешь делать с ним все, что захочешь. Я ничего не скажу.
— Брат Генри. Мне очень нравится эта твоя сторона.
— Спасибо! Если ты расскажешь Дюку, он будет в ярости.
— Да, он был в ярости, или, может быть, я должна сказать, что он был скорее возмущён, чем зол?
— Ты уже сказал ему!? громко воскликнул Генри.
— Да, это была одна из причин моего визита в столовую.
Генри на мгновение пристально смотрит на меня, выглядя потерявшимся в раздумьях.
Ну, не похоже, чтобы он мог понять по моему поведению в столовой, что я уже рассказал ему о своём глазе.
...Еще раз подумав об этом, я совершила несколько довольно плохих поступков перед огромной толпой людей. Я даже осмелилась схватить принца за отворот! Как чудесно злодейски! Одного этого должно быть достаточно, чтобы моё имя осталось в истории...!!!
Ну, а может и нет. Я уверена, что всё не может быть так просто.
— Неудивительно, что он был в таком скверном настроении, — пробормотал Генри, как будто его осенило внезапное понимание.
— У него было плохое настроение?
— Ага. Оно было настолько плохим, что он отказывался с кем-либо разговаривать, — говорит он, его улыбка выглядит немного натянутой.
Количество вещей, о которых я хочу спросить Дюка, кажется, продолжает расти. Такими темпами я не смогу вспомнить их все.
— Ну, тогда я пойду.
— Ах! Постой! Последнее дело, — говорит Генри, снова останавливая мой уход.
Почему-то на этот раз у меня плохое предчувствие. Если возможно, я бы предпочла, чтобы он больше ни о чём меня не спрашивал, но не похоже, что мне удастся выкрутиться.
— Ты смогла достичь 90-го уровня? — спрашивает Генри, пристально глядя на меня.
