— Твой дядя умер? — с любопытством спрашивает Гиллес. Он даже не пытается сдерживаться.
Но спасибо, Гиллес. Я и сама очень хотела спросить об этом.
— Кто знает? — говорит Дюк, неопределенно улыбаясь.
...Это выражение. Я уверена, что он знает что-то, но не говорит нам. Но я чувствую, что он не скажет ничего больше, даже если я спрошу.
Интересно, что он скрывает.
— И у меня есть еще один вопрос... — говорит Гиллес, его брови задумчиво сдвинуты.
— Да?
— Сколько лет прошло с тех пор, как появилась последняя святая? Мне удалось найти упоминания о святой только в легендах.
— Ах. Думаю, на данный момент это действительно просто легенды, — без колебаний ответил Дюк.
Постойте, значит, все предыдущие святые известны только из легенд?
Я не помню, чтобы где-то читала об этом...? Неужели я просто не читала эту книгу? Но, если это одна из книг, которую прочитал Гиллес, то я тоже должна была её прочесть... но я не помню, чтобы читала что-то подобное.
Подождите... Это значит, что героиня первая святая, появившаяся, возможно, за сотни, если не тысячи лет! Значит, она несомненно оставит глубокий след в истории...!
Черт возьми! Почему я должна была родиться в одну эпоху со святой? Это значит, что какой бы потрясающей злодейкой я ни стала, мои подвиги всегда будут меркнуть по сравнению с её. Даже если мне удастся стать первоклассной злодейкой, я все равно никогда не получу свой шанс быть в центре внимания.
— Алисия? Почему ты выглядишь такой встревоженной? — спрашивает Гиллес, заглядывая мне в лицо.
Я бы хотела объяснить ему свои нынешние мысли, но Дюк все еще не знает о моем желании стать злодейкой, поэтому я не могу просто так взять и сказать об этом здесь.
— Ничего особенного, — говорю я и улыбаюсь, чтобы успокоить его. Хотя, поскольку это Гиллес, он наверняка поймёт, что это не просто пустяк.
Но, возвращаясь к теме, я только что узнала о чём-то безумно важном для моих планов на будущее. Я всегда думала, что святая, это кто-то, кто появляется раз в эпоху. Но, возможно, это было просто глупое заблуждение, которое я приобрела из-за игры. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что я никогда не слышала упоминания о другой святой, кроме Лиз.
Агх! Это хуже всего. Осознание чего-то столь важного на таком позднем этапе игры кажется совершенно ужасным.
— Итак, святая из легенды, Лиз Кэтер, цветочно-головая идиотка, а нынешний король некомпетентен… — с горечью бормочет Гиллес, при этом улыбаясь так, что улыбка не достигает его глаз.
При его словах у меня по позвоночнику пробегает холодок. Подумать только, он назвал короля некомпетентным прямо в присутствии Дюка.
Я медленно взглянула на Дюка, чтобы оценить его реакцию. Но он просто удивленно смотрит на Гиллеса.
...Может быть, сейчас самое время сбежать, пока он застыл от удивления.
Генри тоже стоит в шоке. Он смотрит на Гиллеса наполовину с уважением, наполовину с полным недоверием.
Надолго воцаряется тишина, никто не двигается, но вскоре Дюк разражается искренним смехом. Я никогда раньше не видела, чтобы он так сильно смеялся.
Звук довольно громкий, но почему-то он совсем не кажется грубым или вульгарным. Быть принцем действительно удивительно. Он может оставаться утончённым, что бы он ни делал.
— Да, думаю, он действительно может быть некомпетентным, — говорит Дюк, все ещё смеясь.
...Король его отец, верно? Разве это нормально, что он так говорит о своём собственном отце?
И при словах Дюка наступает очередь Гиллеса удивляться.
— Я... действительно понятия не имею, что происходит у тебя в голове, — признаётся Гиллес.
— Я тоже, — говорю я.
И Генри, очевидно как раз вскочивший на подножку, радостно заявляет:
— То же самое!
Долгое время мы все просто стоим и смотрим на Дюка, как на какую-то загадку. И тут в этой тихой комнате Гиллес произносит ещё одну вещь. Хотя его голос тихий, его слова, кажется, громко звучат в моих ушах.
— Если святая действительно появилась, то она должна будет выйти замуж за следующего короля…
