Убедившись, что Вичунг погиб, два волшебника обыскали замок в поисках других выживших. Однако их не оказалось. И снаружи, и внутри стен была лишь смерть.
Ласт не пощадила никого, кроме Вичунга, использованного в качестве посланника. Братья держали копья, пронзающие друг друга, а родители сжимали подушки, которыми и задушили своих же детей… Это был настоящий, искусственно созданный ад.
Заглянув в несколько частных домов, Теодор принял суровую реальность Хёнканского замка.
— Пожалуйста, Вероника…
— Да.
Больше ей не нужно было ничего говорить. Вероника глубоко вздохнула и выпустила с кончиков своих пальцев языки пламени.
Испепелив одно здание, Вероника перекинула их на второе, а затем и на третье. Вскоре пламя охватило несколько кварталов и спустя несколько часов должно было сжечь весь замок. Это была беспрецедентная кремация, где в качестве дров выступали трупы и здания.
— … Зрелище не для сентиментальных, — пробормотал Тео, сухо глядя на пылающий замок. Хёнканский замок был не очень большим, но и не маленьким. Учитывая общее население, в нём обитало не менее 10,000 человек. Таким образом, количество трупов было не меньшим, а потому это место могло стать шикарным обеденным столом для новоприбывших мутантов.
— … Что думаешь делать? — спросила Вероника, закончив распространять пламя.
— Ну, думаю, я должен отправиться в ту деревню и выслушать то, что мне хотят сказать.
— Это может оказаться ловушкой.
— Я так не думаю.
Сама по себе Ласт не имела собственной боевой силы, способной убить Теодора. Обладай гримуар такой возможностью, он не стал бы покидать Хёнканский замок. Возможно, Ласт могла привлечь своих марионеток, однако… Трудно было бы убить Теодора даже при помощи всех оборонительных систем центрального дворца, возле которого погиб Сэймэй, не говоря уже о ловушке в какой-то отдалённой деревушке.
— Возможно, это правда, что ей есть что сказать.
Проблема заключалась в том, что Ласт не просто так похитила Сильвию. Не зная причину этого поступка, Теодор не мог говорить на том же уровне, что и Ласт.
— Всё-таки мне кажется, что это обычное взятие заложника.
— Возможно. Тем не менее это всё равно трудно для понимания.
Жизнь Сильвии могла быть достаточным аргументом, чтобы связать Теодору руки до появления демона небес. Однако не было никаких гарантий, что это предложение будет принято. Вряд ли гримуар из Семи Грехов стал бы принимать такие меры исключительно ради такой неопределенной возможности.
— Что ж, пока у меня нет ответа на этот вопрос.
Неплохо было бы подумать над этим ещё какое-то время, но им нужно было двигаться. Итак, Теодор решил отложить данную проблему до лучших времён и взял Веронику на руки. Её широкие глаза, разбивающие любое сопротивление, были довольно милыми. Итак, Тео мимолётом усмехнулся, после чего проговорил:
— Переход.
А затем их окутало мягкое свечение.
Два волшебника исчезли из Хёнканского замка и вновь появились в пятидесяти километрах к северу, неподалёку от деревни, которую собиралась посетить Ласт. Для Теодора, который пересекал целые континенты, преодолеть расстояние в 50 километров было не сложнее, чем сделать два шага.
А затем оба человека озадаченно огляделись по сторонам и в унисон пробормотали:
— Деревня…?
— … Пусто?
На севере, юге, востоке и западе простиралась одна сплошная пустошь.
— Нет, подожди-ка минутку.
Теодор хотел проверить, не предоставила ли ему Ласт неправильные координаты, однако в то же мгновенье почувствовал слабый дискомфорт.
Мана текла в спокойном, но странном направлении. А ещё чувствовалось некоторое искажение света, которое невозможно было увидеть обычным человеческим зрением. Примерно в тридцати метрах от места, где стояли волшебники, находилась невидимая «граница». Это был оберег, укрывшийся даже от чутья Вероники…
«Удивительно. Подобная иллюзия… Человек, создавший её, должен быть, по крайней мере, 8-го Круга».
Но вскоре Теодор понял, что его предварительная оценка была неправильной.
«Нет, они не покинули бы Хёнканский замок, если бы были настолько сильными. Тхэ Нан находится на уровне великого мастера, но даже ему не под силу создать подобный оберег».
Тем не менее барьер существовал, а потому единственным выводом было наличие у беглецов мощного артефакта. Если использовать силу, барьер, несомненно, сломается. Однако Теодор не чувствовал необходимости проявлять враждебность. Итак, вместо того, чтобы атаковать оберег, он открыл рот и проговорил:
— Великий монах, если ты здесь, выслушай нас.
Смешно было обращаться к воздуху, но Тео знал, великий монах, поддерживающий барьер, определённо услышит его слова. Итак, волшебник продолжил говорить:
— Тхэ Нан, находящийся в горах Бекун, попросил меня помочь защитникам Хёнканского замка, однако город был захвачен. Мою личность может подтвердить моя спутница, Вероника, которая сражалась с вами в течение последних нескольких дней.
Несмотря на столь убедительные слова, оберег так и не открылся. Вместо этого раздался несколько взволнованный голос:
— Невозможно. Я знаю личность Вашей спутницы, но как я могу доверять её текущему психическому состоянию?
— Ч-что? Эй! Немедленно открой! В противном случае я взорву его!
В отличие от разъярённой Вероники, Теодор лишь усмехнулся. Судя по всему, слова здесь были бесполезны.
— Похоже, ты уже видел силу Ласт. А раз так, ты не можешь не чувствовать сомнения.
Это была сила, моментально превращавшая мастеров меча в рабов. Теодор не знал, как именно монах преодолел влечение, но если бы наблюдал за происходящем со стороны, то наверное тоже не поверил бы Веронике.
«Небесный меч и прочая атакующая магия слишком опасны… Думаю, уместнее всего просто немного встряхнуть потолок».
Это был оберег, в основном сосредоточенный на секретности, а потому его защита была относительно низка. Если атаковать его совершенной магией или Небесным Мечом, пострадает не только он, но и пребывающие внутри люди. Итак, решив пойти по более безопасному пути, Тео осторожно поднял обе руки. В данной ситуации ему не требовалась ни интенсивная разрушающая сила, ни проникающая магия. Он всего лишь сконцентрировался и направил ману в одну-единственную точку.
«Излом».
В точке, где переплелись девять потоков маны, появилась большая трещина.
Хр-р-р-р-р-р-усь!
Каким бы ни был хорошим этот оберег, теперь хватило бы и простой иголки, чтобы полностью обрушить его. Точно так же, как и плотина, не способная преодолеть давление воды, оберег распался бы на части, начиная со своей самой уязвимой точки.
— П-подождите! Я всё понял! Я всё сделаю, только не разрушайте этот оберег!
— Хорошо.
— Уф-ф…
И вот, за мгновение до уничтожения невидимого щита, Теодор отозвал свою силу. Тем временем монах тяжело вздохнул, и трещина в обереге вновь начала зарастать. Он понял, что этот неизвестный человек может ликвидировать его защиту за считанные секунды.
— Ху-у… я монах, Тхэлюн. А Вы кто?
— Теодор Миллер, Старший Мастер Башен Мелтора.
— … Я не поверил, когда багровая богиня сказала это… Но ты и вправду настоящий человек.
— Багровая богиня?
Такого титула Теодор ещё не слышал.
— На переднем крае всегда кипели языки багрового пламени, а потому защитники замка прозвали её багровой богиней. Вторую спасительницу назвали синей богиней. Они обе — очень застенчивы, — глядя в сторону Вероники, добавил Тхэлюн.
— Кхак! Я же сказала, чтобы ты так меня не называл! — воскликнула возмущённая Вероника.
Однако мужчина средних лет продолжал говорить без единой тени ухмылки на лице:
— Разве ты не упоминала, что он ваш военачальник? Не передача доклада — это уголовное преступление такого же уровня, что и ложный доклад.
— Т-ты!
Вероника не могла убить этого монаха, а потому она сжала кулаки и стиснула зубы. Подумать только, чтобы столь позорное прозвище было произнесено перед Теодором! Если бы где-то рядом была мышиная нора, Вероника немедленно бы в неё забилась.
Сам же Теодор находил подобную реакцию довольно милой.
— Спасибо, что похвалили мою возлюбленную. Я слышал, что монахи неохотно участвуют в мирских делах, но зато они хорошо говорят.
— Для того, кто родился человеком, бесполезно подражать облаку. Впрочем, предрассудки также нам ни к чему.
По сравнению с Тхэ Наном, поведение Тхэлюн было достаточно гибким. Если бы здесь был шаман, оберег пришлось бы полностью разбить. Итак, Тео считал монаха весьма красноречивым, но пока что ситуация всё ещё оставалась неясной. Познания монаха были неизвестны, но Тхэлюн явно превосходил Тхэ Нана, когда дело касалось приспособляемости.
— Вот знак, который передал мне Тхэ Нан.
Перед тем, как начать свой рассказ, Теодор вытащил небольшую деревянную дощечку, полученную от Тхэ Нана.
На ней была всего одна надпись: «Куньлунь». На первый взгляд, это напоминало собой какую-то вывеску. Однако, возможно, монах мог понять её истинное скрытое значение? И вот, напряжённость в глазах Тхэлюн действительно смягчилась.
— Я был очень груб с Вами. Пожалуйста, простите меня.
— Что ж, мы со всем разобрались, так что можно не волноваться.
— Благодарю за проявленную милость.
Недоразумение было прояснено всего несколькими словами, а потому Тео сразу перешёл к делу:
— Нам нужно поговорить. Причём как можно быстрее.
Должно быть, Тхэлюн почувствовал вес в словах Теодора, поскольку немедля ответил:
— Пожалуйста. Я не буду пренебрегать ни одним Вашим словом.
* * *
Долгая ночь подошла к концу, и на восточные горы наконец-то опустились первые лучи солнца. Мало-помалу начали открываться зелёные почки, а тихое стрекотание насекомых объявило о том, что наступил день. Как всегда, белые облака продолжали бороздить голубое небо, а щебет птиц подтвердил, что в этом мире ещё осталась какая-то жизнь.
Это было самое обычное утро, которое можно было встретить в любой захолустной деревушке.
— …
Однако мало какая деревушка опустевала всего за ночь, оставляя на своей территории всего одного-единственного человека.
Этот человек пополнил энергию, потраченную за время нескольких сражений и спокойно ждал того, кто обещал прийти.
Это был не кто иной, как владелец Глаттони и уникальный трансцендентный человек. Это был Теодор Миллер в своём идеальном боевом состоянии.
» … Она приближается».
Его чувства, достаточно острые, чтобы зафиксировать движение семян одуванчика, ощутили её присутствие ещё на расстоянии нескольких километров. Она шла не быстро, но и не медленно. Её присутствие не источало подавляющую силу. Возможно, это был мастер, но… Если бы Теодор захотел, он смог бы его убить ещё до того, как тот успел бы что-либо осознать.
В настоящее время Теодор был очень сильным и очень злым.
Топ…
Однако он не стал атаковать человека, появившегося в этом месте. Вместо этого он лишь покрепче сжал зубы. Как и предположила Глаттони, такой вариант был наиболее ожидаемым. Однако Тео до конца надеялся, что это будет не так.
Итак, Теодор просто сделал глубокий вдох, стабилизируя свой участившийся от гнева пульс.
— Привет! Владелец Глаттони, не так ли? — проговорила «она» голосом, который попросту не мог быть ему не знакомым, — В чём дело? А-а-а… Ты ведь впервые видишь меня в этом теле.
Среброволосая девушка лукаво улыбнулась, после чего блеснула своими зловещими глазами, давая понять, кем на самом деле она является.
— … Разве ты не сказала, что направишь воплощение? — едва подавив свой гнев, тяжелым тоном спросил Теодор Миллер.
— Ах, было такое обещание, — согласилась Ласт, — Вот почему я позаимствовала это тело, к управлению которым всё ещё не привыкла.
— … Ты!
— Почему ты действуешь как подросток? Подумай о сложившейся ситуации с моей точки зрения. Есть ли более лучшая защита для моей шеи? Могу я доверять тебе? Это невозможно. Мы, Семь Грехов, — самые ужасные из всех гримуаров.
Голубые глаза Сильвии сияли красноватым оттенком, что отчётливо свидетельствовало о её статусе, как терминала Ласт.
Единственный плюс заключался в том, что никаких видимых изменений пока что не наблюдалось. В однополых телах, ставшими терминалами Ласт, эрозия начиналась лишь тогда, когда в них помещалась плацента. И как только это происходило, пути назад уже не было. Если бы Сильвия пребывала в таком состоянии, Теодор убил бы её без малейших разговоров.
— … Чего ты хочешь? — спросил Теодор.
И вот, стоя перед едва сдерживающим себя волшебником, Ласт соблазнительно облизнула губы Сильвии и спросила:
— Что ж, предлагаю взвесить все плюсы и минусы.
