Погрузившись на неограниченное нейтральное поле второй раз за день, Харуюки оказался среди гигантских скал, напоминающих турецкую Каппадокию.
Высотный дом, в котором он жил, тоже превратился в бурую скалу, а Харуюки оказался в одной из пронизывающих её пещер и мог с высоты двадцать третьего этажа обвести взглядом скалистые окрестности станции Коэндзи. Этот уровень легко спутать с “Пустошью” и “Эрозией”, но гора песка в пещере доказывала, что это…
— “Песчаная буря”… — пробормотал он, переводя взгляд на бледно-голубое небо.
Уровень “Песчаная буря” относился к воздушному типу и считался средним по редкости и специфичности. На нём не имелось опасных ловушек и особенностей за исключением редких порывов пресловутых песчаных бурь. Если они застигнут аватара врасплох, то могут серьёзно повредить броню и, соответственно, отнять часть здоровья. Порой это даже приводит к смерти. Пока что небо было ясным, но требовалось всегда быть начеку — как только на горизонте замаячит серая дымка, на поиск укрытия останется всего полминуты.
Впрочем, Харуюки потратил десять очков и пришёл сюда не для прогулок и охоты на Энеми.
Он дошёл до центра огромной пещеры, посмотрел по сторонам и попытался обратиться к своему новому наставнику:
— Кхм… э-э… Центореа Сентри?
Ответа не было. Разумеется, Харуюки не ожидал, что всё окажется настолько легко, поэтому повторил громче:
— Сентри… Если не сложно, у меня есть к тебе дело… Сентри… Сентри-и-и…
В полумраке раздавалось лишь эхо голоса Харуюки. Сколько бы он ни вслушивался, никто не отвечал ему словами с характерными самурайскими оборотами.
Вообще, если рассуждать трезво, ответа и не могло быть. Если Центореа Сентри сказал правду о том, что являлся Третьим Хром Дизастером, то он уже давно погиб от меча Синего Короля Блу Найта и навечно покинул Ускоренный Мир.
Но за последний месяц представления Харуюки о смерти в Брейн Бёрсте стали неоднозначными. Когда бёрст линкер теряет все бёрст поинты, программа Брейн Бёрст принудительно удаляется и забирает с собой все воспоминания о себе. Это правило по-прежнему оставалось незыблемым, однако в Ускоренном Мире начали появляться своего рода призраки бёрст линкеров — разумные квантовые цепи, обитающие внутри “Основного визуализатора”, центрального сервера Брейн Бёрста.
Харуюки старался не задумываться об этом жутком феномене, потому что из этого следовало, что он не пользуется собственным мозгом, пока находится в теле дуэльного аватара. Прямо сейчас волны его настоящего мозга были предельно замедлены, а тело, по сути, находилось в состоянии комы.
Скорее всего, многие бёрст линкеры об этом даже не догадываются. Во время самого первого ускорения Черноснежка рассказала Харуюки, что Брейн Бёрст на самом деле разгоняет квантовые импульсы, которые испускает сердце, и таким образом ускоряет мозг в тысячу раз. Скорее всего, большинство бёрст линкеров считает эту теорию основной и уже долгое время не ставит её под сомнение. Более того — не исключено, что команда “Физикал бёрст” именно так и работает.
Однако во время “Бёрст линка” происходит обратное — мозг не ускоряется, а замедляется, и Харуюки пользуется не им, а личной квантовой цепью внутри “Основного визуализатора”. Именно эта цепь — по сути, копия его мозга — позволяет ему видеть Ускоренный Мир, испытывать здесь чувства, разговаривать и сражаться. А как только ускорение заканчивается, память этого мозга синхронизируется с настоящим.
Вообще, это были слова Цубоми Косики, и Харуюки не знал, насколько они близки к действительности. Но если она сказала правду, у способности Блэк Вайса замедляться имелось внятное объяснение — на самом деле он не вмешивался в работу собственного ускоренного мозга, чтобы замедлить его, а всего лишь подстраивал генератор частоты квантовой цепи.
Но самым невероятным следствием теории квантовых цепей было то, что даже после потери всех очков и ухода бёрст линкера из Ускоренного Мира, копия его мозга продолжала жить внутри “Основного визуализатора”. И действительно — Черноснежка уже встречалась с призраком Первого Красного Короля Рэд Райдера в Токио Мидтаун Тауэре, а Харуюки сражался против призрака Даск Тейкера во время штурма базы Белого Легиона. А значит, где-то мог оставаться и призрак погибшего много лет назад Центореа Сентри.
— Сентри… — ещё раз попытался Харуюки, затем опустил голову и задумался.
До сих пор он слышал голос Центореа Сентри только в самые критические моменты, когда граница между жизнью и смертью сокращалась до одного удара. Неужели Сентри готов общаться с Харуюки лишь в такие минуты? Хотя, нет. Он называл себя учителем, а Харуюки — своим наследником. Вряд ли в его интересах ставить какие-то препятствия на пути их общения. А значит, проблема не в Сентри, а в Харуюки.
Критические моменты?..
Всякий раз, когда Харуюки общался с Сентри, время вокруг будто бы замирало. Но ведь невозможно с кем-либо общаться, пока время не движется, поэтому правильнее будет сказать, что в эти мгновения чувства Харуюки просто очень сильно разгонялись. Разгон внутри ускорения — тот же принцип, который стоит за путешествиями на высший уровень…
— А… — выдохнул Харуюки.
Может, это и есть ответ? В критические моменты его ускоренное сознание приближалось к высшему уровню настолько, что могло общаться с Сентри?..
Получается, для разговора с ним придётся сначала подняться на высший уровень, чего Харуюки в одиночку сделать не мог. Для этого ему нужно призвать Метатрон и попросить у неё помощи. Но она сейчас спит в Аэрохижине на вершине Старой Токийской Башни, восстанавливая силы после сложнейшей битвы против Осциллатори Юниверс. Нельзя её беспокоить, пока она не отдохнула.
— Одному… на высший уровень…
Харуюки хотелось закричать, что у него ничего не получится. Роуз Миледи говорила, что только Сноу Фейри научилась подниматься на высший уровень без помощи созданий.
Однако тем самым она признала, что такое возможно. Конечно, Сноу Фейри — второй «Гном» и бёрст линкер восьмого уровня, которому Харуюки даже в подмётки не годится, но с точки зрения системы они оба — бёрст линкеры. Если смогла она, сможет и он. Возможно, через пять лет, через год, через полгода… или даже прямо сегодня.
— Экипировать — «Люсид Блейд», — произнёс Харуюки команду, и столб света, пробившийся сквозь потолок в пещеру, превратился в серебристый меч на левом бедре аватара.
Этот простой серебристый меч уже стал для Харуюки верным напарником. Он перехватил рукоять правой рукой и медленно обнажил клинок, который заблестел, словно зеркало, в тусклом свете пещеры. По сравнению с прошлым разом блеск стал слегка красноватым — доказательство того, что бродячий кузнец Мистер Смит наделил этот меч стойкостью к жару.
Харуюки сжал длинную рукоять обеими руками и встал в классическую стойку кэндо.
На самом деле у него не было ни малейшего понятия, как можно подняться на высший уровень своими силами. Всё, что он мог — воссоздать те обстоятельства, в которых слышал голос Центореа Сентри.
Он представил, что перед ним находится огромный железный шар метрового — нет, двухметрового диаметра. Тускло блестящая груда железа, по размерам превосходящая самого Сильвер Кроу, слегка утоплена в шершавый пол пещеры. Если исходить из радиуса в один метр, его объём — около 4,2 кубических метров, а с учётом плотности железа в примерно 7,85 тонн на кубический метр масса этого шара должна быть не менее 33 тонн. Существуй такой шар на самом деле, он бы проломил пол его квартиры в реальном мире, да, пожалуй, и пол пещеры в Ускоренном.
Мысли об этом невольно завладели разумом Харуюки, ослабляя образ, поэтому ему пришлось мысленно укрепить пол железными плитами и арматурой. Образ вновь стал правдоподобным. На воображаемой полированной поверхности появились мелкие царапины и ржавчина. Когда Харуюки начал явственно ощущать ржавый запах, он занёс Ясный Клинок и ударил им по шару.
Не было ни искр, ни звона стали, но руки Харуюки остановились, едва серебристый клинок коснулся тусклого железа. Ладони онемели от силы воображаемого удара и чуть не выронили меч.
Харуюки отошёл на шаг, перехватил меч и посмотрел на шар. На том появилась тонкая, с волосок, трещина, но и тонкий клинок тоже слегка затупился. Этот шар не разрубить простыми атаками. Нужно, как учил Сентри, совместить бесконечно малое и бесконечно большое.
Под бесконечно малым он имел в виду точку, а под бесконечно большим — удар в полную силу. Если ошибётся глаз или дрогнет рука, Универсальный Омега-стиль Сентри утратит всю силу.
Выровняв дыхание, Харуюки вновь взмахнул клинком. Его отбросило с чудовищной силой. Ещё удар. Ещё. Сколько бы он ни пытался, шар оставался лежать на его пути незыблемой глыбой.
Внутри системы «Ясный Клинок» называелся Lucid Blade, где слово “Lucid” в переводе с латыни означало “свет”. Смысл этого имени в том, что этот меч впитывает энергию ударов и может тратить её на превращение обычного клинка в лазерный. Но хотя Харуюки мог разрубить железный шар с помощью такой силы, в этом не было никакого смысла. Он должен был использовать принципы Омега-стиля, которые уже принесли ему победу над Эйнхерием.
Харуюки поднимал и опускал меч снова и снова, уже позабыв о том, для чего всё это затеял. Пропало ощущение времени, в его мире остались только он сам, железный шар и верный клинок. Снаружи стемнело, пронеслась песчаная буря, но даже её вой не нарушил сосредоточенности Харуюки.
Утихла буря, село солнце, наступила ночь. Где-то вдали громогласно завыл огромный Энеми, в ответ взвыли Энеми поменьше. Ещё одна буря пришла со стороны Синдзюку и ушла в Асагаю.
Харуюки обрушивал меч один раз в каждые десять секунд. Число ударов перевалило за тысячу, три тысячи, пять тысяч…
Вдруг удар «Ясного Клинка» высек искры, и серебристый меч хрустнул. Случилось невозможное, поскольку двухметровый железный шар существовал лишь в воображении, но Харуюки даже не задумался об этом и вновь занёс клинок, понимая, что этот удар будет последним.
Там, куда он попадал, блестели тысячи мелких зарубок, но в целом шар был цел и невредим. Тридцатитрёхтонный гигант будто хвастался перед Харуюки своей непобедимостью.
Внезапно Харуюки понял.
Всё это время он размахивал клинком, рассматривая огромный шар как единое целое, вспоминая мастеров меча из манги и ранобэ, без конца твердивших, что нужно смотреть как можно шире. Пожалуй, во время обычных дуэлей Брейн Бёрста к этому совету стоит прислушиваться, потому что в скоростных боях уцелеть можно, только следя за всеми движениями врага и даже за самим уровнем.
Но смысл Омега-стиля мог заключаться в другом.
Смотреть не шире, а уже. Не на целое, а на точку. Сжимать фокус мысли всё плотнее и плотнее.
Неважно, сколько в этом шаре метров — два, десять или сто, удар прямого клинка всё равно должен прийтись ровно на одну точку выпуклой железной поверхности — на промежуток в одну десятую нанометра между двумя соседними атомами кристаллической решётки.
Меньше, меньше… Ещё меньше.
В ушах зазвенел ультразвук. «Ясный Клинок» вспыхнул серебром.
Точка.
Взмах. Время начало замедляться. Неумолимо приближающися к шару клинок постепенно затормозил…
Звук ускорения.
Харуюки пришёл в себя в бескрайнем пространстве без пола и потолка.
Шара больше не было. Он опустил меч и робко посмотрел по сторонам. Рядом ничего не было, но далеко внизу тихо мерцала галактика огоньков.
— Высший уровень?.. — прошептал Харуюки, но никто не ответил.
Он убрал верный меч в ножны и посмотрел на собственные руки. Прозрачные, состоящие из светящихся точек, это по-прежнему были руки Сильвер Кроу, а не Харуюки.
Ему до сих пор не верилось, что он вновь забрался на высший уровень. Двадцатиминутный таймер означал примерно две недели на неограниченном нейтральном поле. Харуюки предполагал, что даже в случае успеха потратит дня три или даже неделю, а вместо этого… Он вдруг озадачился, потому что понятия не имел, сколько времени размахивал клинком.
Как бы там ни было, он сумел попасть на высший уровень без помощи Архангела Метатрон, и это факт. Получится ли у него ещё раз — пока неясно. И раз так, нельзя упускать возможность.
— Э-э… Центореа Сентри-и…
Бесконечная тьма впитала голос Харуюки, не вернув даже эха.
— Звал?
— А-а-а-а! — закричал, подпрыгивая, Харуюки, когда за спиной прозвучал голос.
Повернувшись, он упал на пятую точку и посмотрел вперёд.
Перед ним стоял высокий рыцарь, с ног до головы закованный в доспехи.
Но этот рыцарь разительно отличался от мужественного Блу Найта или грациозного Платинум Кавалера. Его тонкий доспех повторял линии тела и почти не имел украшений — прямо как броня Сильвер Кроу. Лицо почти полностью скрывала ромбовидная маска, зато с затылка чуть ли не до пят спускались волосы ещё длиннее, чем у Скай Рейкер.
Харуюки не мог определить цвет, потому что аватары на высшем уровне состояли из крошечных огоньков. Зато он смог определить кое-что иное. Выпуклости на нагруднике свидетельствовали, что рыцарь Центореа Сентри — не он, а она.
— А… Сентри, это ты? — спросил Харуюки, продолжая сидеть на невидимой земле.
Рыцарь пожал плечами. Длинные волосы, состоящие из потоков светящихся частиц, качнулись из стороны в сторону.
— Ты же сам меня звал. Чего теперь удивляешься?
Низкий голос мог принадлежать как женщине, так и мужчине, но во всяком случае это был именно тот, кто давал Харуюки все те советы.
— Д-да нет, я… — пробормотал Харуюки, глядя на изящного аватара. — Я просто не думал, что мы действительно увидимся…
— Так ты часами махал мечом, не веря в успех? — Сентри сокрушённо покачала головой и протянула Харуюки правую руку.
Немного поколебавшись, Харуюки сжал её ладонь и резко вскочил. Первым делом он заметил, что Сентри сантиметров на пять выше Сильвер Кроу. Тонкие ножны на левом бедре тоже предназначались для меча немного более длинного, чем «Ясный Клинок».
— Спасибо… — Харуюки поклонился и попытался убрать руку, но Сентри не отпустила.
Наоборот, она подняла его ладонь к своему лицу, хорошенько осмотрела, и лишь затем разжала хватку.
— Ладно, хотя бы твой аватар создан для единоборств, и руки более-менее годятся для кэндзюцу.
Разумеется, Харуюки знал, что под кэндзюцу понимаются различные стили фехтования мечом, включая кэндо, но это не помогло ему понять смысл фразы.
— Э-э… разве для кэндзюцу есть разница, какие у аватара руки? — переспросил он.
— А как иначе? Среди безоружных аватаров есть такие здоровяки, что их огромными пальцами неудобно держать меч, а ещё бывают аватары со всякими странными руками.
Сентри сложила пальцы правую ладонь буквой С, изображая клешню, и поклацала ей, пока до Харуюки не дошло.
— А-а… Понятно…
— Нельзя стать мечником, если меч постоянно выпадает из рук — не поверишь, но это очень важный урок. Исключение — разве что твой “родитель”, вот она точно никогда не выронит свои клинки.
Сентри так усмехнулась, что Харуюки сразу захотелось спросить, уж не сражалась ли она против Чёрной Королевы. Но потом он подумал, как неловко будет узнать, кто именно победил в той битве, и решил промолчать.
Поднял свою ладонь на уровень глаз, Харуюки вдруг осознал, что у его аватара действительно на редкость тонкие пальцы.
Добираясь из больницы домой на автобусе, он решил разобраться с именем своей новой учительницы и выяснил, что слово “Centaurea”, оказывается, не имело ни малейшего отношения к аэропорту Centrair и означало “василёк”. А поскольку “Sentry” означает “страж”, то в целом имя аватара буквально переводилось как “Васильковый страж”.
Дальше Харуюки решил разобраться, а какого цвета, собственно, васильки. Оказывается, в Японии этим словом часто ошибочно называют один белоснежный цветок, хотя, если правильно, то под васильком понимали то, что в английском называется “cornflower” — цветок, роскошную синеву которого часто сравнивают с сапфирами. Наверное, при встрече на среднем или нижнем уровне броня Сентри действительно выглядела бы ослепительно прекрасной, но увы, Харуюки никогда её не увидит… По крайней мере, не должен.
Харуюки стоял молча и думал о своём. Наконец, Сентри вновь пожала плечами.
— Сильвер Кроу, ты ведь пришёл сюда потому, что хотел поговорить со мной? Например, сказать, чтобы я не лезла к тебе в голову и поскорее уходила в мир иной?
— А, да… В смысле, нет-нет, я ни разу не думал о том, чтобы прогнать тебя! — торопливо возразил Харуюки.
Он хотел столько всего спросить, что мысли буксовали. И вообще голова почему-то соображала хуже, чем обычно.
— П… прости, я хочу с тобой поговорить, но никак не могу собраться с мыслями.
— Ещё бы.
— А?..
— Ты помнишь, сколько времени махал мечом на среднем уровне?
— Э-э… — Харуюки покрутил головой. — Часа два-три?
— Дурак, — Сентри щёлкнула его по лбу указательным пальцем.
Хотя на высшем уровне нельзя нанести урон, Харуюки ощутил этот удар так же отчётливо, как и щелчки Метатрон.
— Ай!
— Я начала смотреть с середины, но ты в любом случае возился не меньше десяти часов. У тебя не всё в порядке с головой, если ты столько махал мечом без передышки лишь для того, чтобы подняться на высший уровень.
— Не всё в порядке с головой?
Харуюки расстроился, что наставница, поговорить с которой он так стремился, так отзывается о нём, но Сентри вдруг пальцами подняла его подбородок.
— Не расстраивайся, я в хорошем смысле. Ученик Омега-стиля должен быть психом, иначе ничего не выйдет.
— Ученик? И много их, этих… учеников?
— Я же говорила, ты единственный наследник. Других таких нет.
— Понятно…
Значит ли это, что зоркий глаз Сентри не нашёл других достойных бёрст линкеров? Харуюки решил не спрашивать. Главное — он выяснил, что его вялость связана с десятичасовой тренировкой воображения.
— Ой, но как?.. — вдруг осознал он кое-что.
— Чего ещё?
— Я ведь… сейчас пользуюсь не настоящим мозгом, а квантовой цепью внутри “Основного визуализатора”. Конечно, об этом чуточку страшно думать, но в этот момент меня правильнее назвать моим же собственным электронным клоном, который не должен уставать хоть через десять, хоть через сто часов тренировок…
— Только чуточку страшно? Да, ты правильный псих, — Сентри усмехнулась и сложила изящные руки на груди. — Я сама в этом не слишком разбираюсь… И вообще, я — лишь остаточные воспоминания потерявшей очки Центореа Сентри. Не хочу задумываться о том, почему именно существую, но ладно уж, скажу что знаю. Вот смотри, Кроу, ты только что упомянул квантовые цепи. Знаешь ли ты, что это вообще такое?
— Э-э…
Харуюки начал поднимать правую руку, но понял, что в этом мире нет поисковика, в котором можно было бы найти ответ. Пришлось перерыть всю голову в поисках обрывочных сведений.
— Это, как бы, логические цепи квантовых компьютеров… Да? Комбинации квантовых логических элементов…
— Верно, на сегодняшний день квантовые компьютеры в основном строят на цепях из искусственных алмазов, и квантами в них являются спины электронов. Под “сегодняшним днём” я имею в виду те времена, когда я потеряла все очки, конечно. Так вот, сервер Брейн Бёрста работает иначе. Он использует фотонные цепи — все разработки в этой области были утрачены в конце двадцатых.
— Фотонные?
Харуюки задумался о том, что между электронами и фотонами не такая уж большая разница. Сентри будто прочитала его мысли и вновь пожала плечами.
— Я тоже не эксперт, подробно не объясню. Но суть в том, что есть одна вещь, которую фотонные цепи делать могут, а электронно-спиновые — нет.
— И что?
— Хранить человеческое сознание. То есть, копию души.
Разговор резко свернул с научной на оккультную тему.
— Погоди… Что значит “души”?.. — Харуюки так опешил, что даже задохнулся и замер, ловя воздух ртом.
— Знаю, так себе термин, но ты сам подумай. Ты ведь сейчас копия души Сильвер Кроу из реального мира, да?
А ведь и правда. Говорить о собственном электронном клоне — это практически то же, что говорить о копии души.
— То есть, Брейн Бёрст с помощью нейролинкера копирует душу из моего мозга и сохраняет её в фотонных цепях “Основного визуализатора”? Так, что ли?
— Угу. Ты же видел сон в ночь после установки программы?
— А, да… Жуткий кошмар, хотя я не помню, что там было…
— И я видела. Обычно говорят, что этот сон — результат сканирования мозга и создания дуэльного аватара… но скорее всего, с тебя сняли копию души, пока ты спал. Но суть-то вот в чём — твоя настоящая душа и душа в фотонной цепи совершенно одинаковые. Вот поэтому, когда твоя фотонная цепь долгое время проводит сложные вычисления, она перегружается, и ты не можешь собраться с мыслями… По крайней мере, я так это вижу.
— Душа перегружается?.. Надеюсь, это не навсегда? — спросил Харуюки, невольно ощупывая свою голову.
— Нет, конечно, если это обычная перегрузка, — вдруг Сентри заговорила другим тоном: — Но в цепи могут возникнуть и неисправимые ошибки.
— Да?..
— Из-за тьмы Инкарнации… Хотя, не будет об этом. Не хватало ещё, чтобы у тебя предрассудки появились.
— У-у… Мне же интересно…
— И кстати, ты ведь пришёл на высший уровень не для того, чтобы говорить о квантовых цепях, не так ли?
— А… Да, конечно… — пришлось согласиться Харуюки. Он невольно сжал кулаки и посмотрел в маску Сентри. — Я хочу… овладеть Омега-стилем. Мне кажется, у него дурацкое название, но я до сих пор не могу забыть ощущения от того, как разрубил доспех Эйнхерия…
— Хе-хе-хе, на них легко подсесть, да?
Сентри спросила с такой гордостью, что Харуюки, который вовсе не хотел соглашаться, всё же признал:
— Да, очень…
— Когда я впервые смогла разрубить им железо, не возвращалась в реальный мир, пока полностью не освоила.
Взгляд Сентри переместился с Харуюки на море звёзд под ними. Секунду о чём-то поразмыслив, она вновь подняла голову.
— Я на самом деле тоже не против поучить тебя. Благо есть чему — если жалкий доспех Эйнхерия занял у тебя столько времени, тебе ещё много работать над собой.
— Жалкий?.. Это же был Легендарный Энеми… которого я никогда ещё не видел… — проворчал Харуюки, но Сентри его будто не услышала.
— Проблема в том, что я не смогу передать тебе моё мастерство здесь, на высшем уровне. Ведь тут не на чем отрабатывать удары, нет даже ни малейшей песчинки… Могу разве что пересказать основные принципы фехтования в целом.
— Я, если что, не против… Можешь просто рассказать, в чём секреты Омега-стиля, а дальше я…
— Идиот!
Правая рука Сентри вновь двинулась с неподвластной глазу скоростью, влепив Харуюки очередной щелбан.
— Ай!
— Если будешь только стоять истуканом и слушать — забудешь всё за сутки. Только изнуряя тело в тренировках, а душу в битвах, можно стать настоящим мастером.
— Я, конечно, не спорю, но мы ведь можем встречаться только здесь… Тем более, даже не знаю, когда смогу добраться сюда в следующий раз…
— Хм…
На этот раз Сентри не нашлась с ответом и даже принялась ходить кругами со сложенными на груди руками. Остановилась она только на четвёртом круге.
— Видимо, час пробил. Придётся это сделать, — пробормотала леди-рыцарь и обратила к Харуюки почти полностью сокрытое за маской лицо.
— Ты мне всё-таки скажешь?
— Скажу. Но не про Омега-стиль.
— Э-э… Тогда что именно скажешь?
— Моё имя.
Затем Центореа Сентри назвала Харуюки имя, которого он точно не ожидал услышать, и объяснила, как именно встретиться с этим человеком. Напоследок она добавила:
— Отныне ты будешь называть меня мастером, а не Сентри.
Харуюки вернулся на неограниченное нейтральное поле и вышел в реальный мир через портал на станции Коэндзи. Первым делом он бессильно откинулся на спинку дивана. В общей сложности он не провёл в Ускоренном Мире даже суток, а в реальности тем временем не прошло даже минуты, но большую часть этого времени Харуюки бил мечом по воображаемому железному шару и чувствовал сильнейшую усталость.
Вообще, если подумать, ей неоткуда было взяться. Как сказала Сентри, усталость от многочасовой тренировки легла на фотонный контур в “Основном визуализаторе”, а настоящий мозг Харуюки всё это время практически находился в состоянии сна. Конечно, при выходе из Ускоренного Мира все воспоминания синхронизировались, но ведь чувство усталости не должно было перейти в реальный мир.
Иначе говоря, усталость ему просто мерещилась. Убедив себя в этом, Харуюки усилием воли вскочил с дивана.
Оставалось ещё больше получаса до приезда Фуко. Этого хватило бы на пару-тройку примеров в домашней работе по математике, но Харуюки понимал, что уже не сможет сосредоточиться. Все его мысли были заняты сложной задачей, если не сказать приказом, полученным от Центореа Сентри.
— Нет, такого я точно не смогу… — пробормотал он, глядя на серый городской пейзаж за окном, но никто не ответил. — Эх-хе-хе-хех…
Харуюки вздохнул. Ему предстоял не самый тяжёлый, но неизбежный разговор, поскольку для победы над “Богом солнца Инти” и Белым Легионом ему было совершенно необходимо овладеть Омега-стилем. По крайней мере, Харуюки считал именно так.
— Я уже слишком далеко зашёл. У меня должно получиться, — пробормотал он, обращаясь к своему мастеру, пребывающему на высшем уровне, и отправился на выход, чтобы убить оставшееся время в торговом центре на первом этаже.
Катаканой и то, и другое записывается одинаково. Аэропорт Centrair — один из важнейших в Японии, поэтому о нём знает каждый японец.
