Быстро открыть.
Посмотреть внутрь.
С щелчком закрыть через мгновение.
Эту последовательность действий Харуюки повторил раз десять. Затем он печально вздохнул.
Он сидел на западной окраине заднего двора Умесато, перед клеткой для животных. В начале недели там установили деревянную скамейку. Она не новая, точнее, она пролежала без дела на складе старого корпуса больше десяти лет, но сделана была на совесть. Её Высочество зампредседателя школьного совета своим указом даровала её комитету из школьных запасов. Скамейку поставили под ветками камфорного дерева, благодаря которому на ней можно было переждать и небольшой дождь.
Он уже успел поменять бумагу в клетке и помыть старую, разобравшись с уборкой на сегодня. Зорька же мирно дремала на своём насесте. Харуюки бросил в её сторону быстрый взгляд, а затем вновь попытался открыть плоское приспособление, которое держал в руках…
— Прости за опоздание, председатель. Ты уже закончил убираться? — раздался вдруг голос, и Харуюки едва не подпрыгнул на месте.
Вещь немедленно упала на землю, но не успел Харуюки опомниться, как её подобрала бледная ладонь и протянула ему. Это небольшое зеркальце с крышкой, на которой изображена эмблема школы Умесато. Харуюки купил его в школьном магазине во время обеденного перерыва. Тогда он быстро заморгал, и зеркало брать в руки не спешил.
— Что такое?.. — с подозрением в голосе спросила его Идзеки Рейна из класса 2-B, которая, как и он, состояла в комитете по уходу за животными. Но, как недвусмысленно намекали слегка завитые волосы, подведённые брови и ярко украшенный нейролинкер, она принадлежала к тем школьницам, которые в обычных условиях с Харуюки не пересекались никак.
«Зачем кому-то вроде тебя нужно зеркало?» — Харуюки уже приготовился услышать эти слова, но Рейна стояла молча, удивлённо склонив голову. Решив, что если она действительно спросит его, то нужно сказать, что для того, чтобы подавать сигналы SOS солнечными зайчиками, Харуюки неуверенно протянул правую руку и забрал зеркало.
— С-спасибо, Идзеки, — хрипло поблагодарил он её и быстро спрятал вещицу в карман.
— Угу, — кратко ответила Рейна, после чего повернулась к клетке и помахала Хоу рукой. Зорька услужливо взмахнула крыльями, приветствуя её. — Кстати, мы к фестивалю что-нибудь готовим?
На то, чтобы понять, что под словом «мы» Рейна имела в виду комитет по уходу за животными, у Харуюки ушло полторы секунды.
— А… н-нет. Я думал над тем, чтобы одолжить пустую комнату и посадить туда Хоу, но он только переехал и может испугаться толпы, поэтому в итоге я решил, что в этом году лучше не рисковать.
— Здраво мыслишь, председатель.
Утвердительно кивнув, Рейна подошла на несколько шагов и села на ту же скамейку. Искоса взглянув на Харуюки, она хитро улыбнулась и…
— А в зеркало ты зачем глядел? На свидание собираешься?
— Н… н-н-нет-нет!
Харуюки замахал руками и уже всерьёз размышлял над тем, стоит ли ему произнести заготовленное оправдание. Но не успел он это сделать, как Рейна кивнула, словно говоря: «Я никому не расскажу», а затем неожиданно добавила:
— Но у нас в магазине продаются акриловые зеркала, не советую ими пользоваться.
— Э… а, акриловые? Что там акриловое?
— Что-что… зеркало, конечно. Достань-ка.
Харуюки нехотя вынул зеркало из кармана и открыл его. Рейна вытянула длинный ноготь и постучала по его поверхности, приговаривая:
— Вот. Из-за этого акрила оно неровное, и цветопередача у него хромает.
Вслед за этим она полезла в её собственную сумку, оставленную возле ног, и вытащила из неё своё зеркальце, один вид которого немедленно сообщал, что это недешёвый товар. Ловко открыв его, она протянула зеркало Харуюки.
— А это из высококлассного стекла. Почувствуй разницу.
Харуюки взял дорогое зеркальце в правую руку и начал смотреться то в него, то в школьное зеркало в левой руке.
Несколько минут назад он постоянно закрывал зеркало, потому что боялся увидеть самого себя. Но теперь любопытство победило страх, и он начал сравнивать.
— О… ого, они совсем не похожи… — удивлённо обронил он, увидев разницу в качестве.
По сравнению с ощущением дешёвого пластика в левом изображении, правое выглядело так реалистично и чисто, что он не мог поверить своим глазам.
Чем дольше он вглядывался в зеркала, тем сильнее было то самое чувство, что он вот-вот откроет для себя нечто важное. Он начал понимать, что чем больше зеркало становится именно «зеркалом»…
Но тут мысль прервалась. Он поднял голову, и Рейна добавила:
— Я же говорю, разница огромна. Ладно, искажения, но цвета акрил перевирает так, что накраситься нормально не выходит. Поэтому салоны красоты вынуждены тратить по пятьдесят тысяч на одно зеркало.
— Я… ясно, — ответил Харуюки, а сам подумал, как много в этом мире вещей, которые ему совершенно не нужны.
Но стоило ему вернуть хорошее зеркало Рейне, как та вновь спросила его:
— Ну так что, председатель, с кем у тебя свидание?
— Я-я же говорил, нет никакого свидания!
— А, неужели с суперпредседателем?
«Суперпредседателем» Рейна, как нетрудно было догадаться, называла начальника Харуюки, истинную хозяйку Хоу, серого кардинала комитета по уходу.
— Хм-м, она ведь в четвёртом классе, не слишком маленькая?
— Я в-в-в-в…
— А, вот и она.
Тут же подняв взгляд, Харуюки увидел, как со стороны школьных ворот к ним шла маленькая фигура. Она была одета в белое школьное платье, несла на спине коричневый ранец, а в руке держала сумку. Это и есть суперпредседатель комитета по уходу за животными Умесато, Синомия Утай.
— Эй, суперпредседатель! Ты знала, что председатель…
— Н, не-е-е-ет! — завопил Харуюки.
Одновременно с этом криком, Хоу, почувствовавший приближение Утай, захлопал крыльями.
После гвоздя ежедневной программы — кормёжки — Харуюки сдал файл ежедневника на сервер, и Рейна со словами «ну что, удачно провести время» отправилась домой.
«UI> Удачно? О чём это она?» — задумчиво напечатала Утай.
— Может, о загрузке файла? Локальная сеть сейчас сильно перегружена, — с трудом пытался вырваться из своего положения Харуюки, вытирая пот со лба.
Утай неуверенно, но всё же кивнула и принялась упаковывать термоконтейнер обратно в сумку.
Харуюки посмотрел на её маленькую спину, и в голове ожили слова:
«…звали «Миррор Маскер»… это «родитель» Ардор Мейден…»
Харуюки собирался спросить Утай по поводу сказанных Нико слов после окончания комитетской работы. Но теперь, когда у него появился шанс, он почему-то не мог ничего сказать.
Если подумать, то Харуюки до сих пор не знал ничего о родителях бёрст линкеров ядра Нега Небьюласа — Черноснежки, Фуко и Утай. Черноснежка когда-то сказала, что расскажет об этом, когда придёт время, но это время никогда не наступало. Что же до родителей Фуко и Утай, то у него не было желания ни спрашивать их о «родителях», ни знать о них.
Причина в том, что если бы они всё ещё поддерживали с ними хорошие и близкие отношения, то давно бы сами представили его к знакомству. Но если они не просто не делали этого, но и не называли имён, значит, есть причины, по которым они не могли… или не хотели упоминать их.
Именно поэтому Харуюки смотрел на спину Утай и никак не мог решиться.
И Утай, словно почувствовав это, вдруг замерла, обернулась и посмотрела на Харуюки своими карими, казавшимся чуть-чуть багровыми, глазами.
Чувствуя, как тонет в её глазах, Харуюки, сам того не осознавая, произнёс:
— А-а… Синомия, твой…
Но продолжить не смог. Утай продолжала тихо смотреть на него…
А затем её маленькие ручки поднялись и принялись плавно набирать на виртуальной клавиатуре:
«UI> Арита-сан, ты ведь уже слышал про моего родителя?»
Несколько секунд Харуюки даже не дышал, а затем, решившись, кивнул.
— Да. Красная Королева вчера рассказала мне. Что твой родитель… создатель Идеального Зеркала.
Утай ответила на эти слова не сразу, словно ожидая продолжения. Прождав пять секунд, она, наконец, слегка улыбнулась.
«UI> Я должна быть благодарна Нико за это. И не только… прошу, не вини Саттин и Фу за то, что они тебе ничего не сказали. Саттин хотела, чтобы я сделала это сама. А Нико таким образом меня к этому подтолкнула.»
Харуюки не сразу понял, что именно она пыталась сказать, и несколько раз перечитал её сообщение. Наконец, он осознал, что тема её родителя находилась для Утай за неприступной стеной в глубине души. Естественно, Черноснежка и Фуко знали об этом, но догадывалась и Нико и, после мучительных переживаний, всё же решилась сказать Харуюки правду, чтобы помочь Утай сделать первый шаг.
Харуюки ждал, продолжая молчать.
Прошло ещё несколько секунд, и как всегда плавно танцующие в воздухе пальцы Утай отправили ему очередное сообщение. Но того, что в нём будет написано, Харуюки совершенно не ожидал.
«UI> Мой родитель, Миррор Маскер — мой старший брат. Но в Ускоренном Мире его больше нет.»
Небольшая пауза.
«UI> И в реальном — тоже.»
Когда Утай закончила собирать свой багаж, они вместе с Харуюки уселись на скамейку.
Облачное небо постепенно окрашивалось в оранжевый цвет. Доносились голоса тренирующихся на поле баскетболистов. В школе вообще оставалось много людей, готовившихся к фестивалю, но их разговоры до них не долетали.
Харуюки смотрел на мшистую землю и не понимал, что должен сказать… и должен ли он вообще что-либо говорить.
Перед ним в окне чата всё ещё отображались те слова, что Утай напечатала несколько минут назад. Он прочёл их несколько раз, но яснее их смысл стать уже не мог. Старший брат Утай был бёрст линкером, её «родителем», но его больше нет. Но он исчез не потому, что лишился всех очков в Ускоренном Мире. Он умер в реальном.
За свои четырнадцать лет Харуюки никогда не приходилось переживать смерть близкого человека. Ближе всего он подобрался к этим ощущениям, когда прошлой осенью Черноснежку сбила машина. Воспоминания о том, как он сидел в больничном коридоре и беспрестанно молился, до сих пор заставляли его потеть.
И если бы тогда…
Это был не первый раз, когда он задумывался об этом. Что, если бы Черноснежку тогда не спасли? Что стало бы с ним? Харуюки не мог этого представить. Во всяком случае, вряд ли он смог бы так радоваться жизни и наслаждаться ежедневыми дуэлями…
«UI> Прости меня», — вдруг появилась в окне чата новая строчка, заставив Харуюки моргнуть.
Он не смог ничего ответить, и Утай вновь постучала пальцами по коленям.
«UI> Я осознаю, что чем дольше я молчу, тем неприятнее тебе сидеть здесь, Арита-сан. Просто у меня голова начинает кружиться, когда я об этом думаю.»
— Н… не заставляй себя. Ничего страшного, ты можешь ничего не говорить, если не хочешь, — рефлекторно прошептал в ответ Харуюки. — Это мне нужно извиняться за молчание. Хоть я и на четыре года старше… но ничего не могу сказать…
«UI> С другой стороны, я на два уровня выше.»
Прочитав эти слова, Харуюки взглянул на Утай, но её выражение лица за всё это время так и не изменилось. Она продолжала мягко и немного печально улыбаться.
Вдруг в памяти Харуюки ожила сцена.
Когда они с Утай были наедине внутри Имперского Замка на неограниченном нейтральном поле, и им как раз удалось проникнуть внутрь дворца, Ардор Мейден сказала:
«Ку-сан, с тех пор, как мы пришли сюда, ты стал казаться таким надёжным и уверенным. Прямо… как мой старший брат.»
На эти слова Харуюки ответил: «О, ого, Мэй, так у тебя брат есть? В каком он классе?»
Но Утай ничего не ответила и лишь печально улыбнулась.
Эта сцена словно спроецировалась на большие глаза Утай, в которые он смотрел. Затем та мягко провела пальцами:
«UI> В тот раз ты действительно был очень похож на него, вплоть до цвета брони. Он, Миррор Маскер, всегда мягко, но уверенно вёл меня за собой… и именно поэтому… я начала бояться. Что освоить Идеальное Зеркало ты сможешь, только вплотную приблизившись к тому, кем он был.»
— Синомия…
«UI> Я ещё раз приношу свои извинения, Арита-сан. На самом деле, я с самого начала знала результат. Что смерти от сильнейших лазерных атак не смогут дать тебе ту силу, которую ты ищешь. Ведь «зеркало» в душе моего брата состояло не из стекла и не из серебра.»
Когда Харуюки прочитал эти слова, в голове у него вновь что-то кольнуло.
Он словно вновь ухватился за хвост мысли, которая появилась в его сознании, когда он сравнивал зеркало, купленное в школе, и то, что одолжила ему Идзеки.
— Да… я уже отчасти понимаю. Если… зеркало становится всё лучше и лучше, то оно постепенно перестаёт быть «вещью»… ведь что-то, что идеально отражает весь свет, становится невидимым. Всё, что ты видишь в нём — другие вещи. Другими словами… э-э…
Красноречие в очередной раз подвело Харуюки, но тех слов, что он сказал, хватило, чтобы Утай изумлённо округлила глаза и улыбнулась немного другой улыбкой.
«UI> Ты меня изумляешь. Неужели ты смог понять всё это в одиночку?»
— Э-э… что ты имеешь в виду под «всем этим»? — Харуюки не нашёл ничего лучше, чем задать этот глупый вопрос.
Утай продолжала улыбаться, а её пальцы неподвижно висели в воздухе…
Наконец она решилась, уверенно кивнула и быстро постучала по коленям:
«UI> Арита-сан, хочешь увидеть своими глазами то зеркало, что жило в душе моего брата?»
Хотя смысл этого предложения сходу уловить было нельзя, Харуюки немедленно кивнул.
— Да… хочу. Мне кажется, что когда я увижу это, смогу понять ещё больше.
«UI> Хорошо. В таком случае, идём.»
— Идём… на неограниченное поле? — спросил Харуюки.
Утай сомневалась ещё мгновение, но затем покачала головой.
«UI> Нет. Идём в мой дом в реальном мире. Возможно, мы задержимся, так что советую отписаться, что вернёшься позже.»
