На следующий день после смерти Саши в Липну прибыл корабль с Елизаветой Фоминой на борту.
Жители Липны считали своей хозяйкой Сашу и Ванадис Лебуса сочла, что вряд ли здесь обрадуются её речи.
О смерти Саши до сих пор не объявили. Мэр Липны считал, что об этом впервые должны объявить из княжеского особняка, поэтому отправил туда гонца. Горожанам сказали, что Саша не
Елизавета ушла из порта в сопровождении лишь одного рыцаря. Военные суда стояли в гавани отдельно от прочих, и Елизавета ни с кем не столкнулась.
За девушкой следовал Наум. Ему было тридцать лет, и он служил в княжеском особняке Лебуса ещё до того, как Елизавета стала Ванадис. Хотя тяготы жизни уже избороздили морщинами его лицо, Наум всегда тщательно брился и потому выглядел довольно молодо.
Из порта они направилась в особняк Дмитрия — мэра Липны. Ванадис провели в гостиную, где она, едва поздоровавшись, осведомилась о здоровье Саши.
Хотя Елизавета мысленно подготовилась — она уже слышала диагноз врача несколько дней назад — Саша, когда они расстались на борту “Маргариты”, была еще жива, и Елизавета хотела лично узнать о ее состоянии и даже посетила ради этого Липну.
— Александра-сама вчера скончалась, — ровным голосом произнёс Дмитрий.
— Вот как… — слегка скривилась Ванадис Лебуса. Она так и не успела попрощаться с Сашей. Ее взгляд слегка затуманился от слез, и она отвернулась, чтобы никто этого не заметил.
Эллен ещё вчера покинула Липну, поспешив назад в Лейт-Меритц. К удаче или несчастью, но девушки так и не встретились.
Перечислив имена всех богов, заканчивая именем верховного владыки, Перуна, и помолившись за Сашу, Елизавета слегка грубо заявила:
— Не будь Александры с нами, мы бы определённо проиграли. Вот и всё, что я хотела сказать.
Благодарностью это можно было назвать с натяжкой, но Дмитрий серьёзно кивнул.
— Я обязательно передам слова Ванадис-самы в княжеский особняк.
— Нет необходимости. Позже я отправлю гонца со словами соболезнования от имени Ванадис Лебуса.
С негодованием отвергнув предложение Дмитрия, Елизавета сменила тему, перейдя к деловым вопросам; разобравшись с этим, она поблагодарила мэра и покинула особняк.
— Через сколько времени сможет отправиться корабль? — спросила она Наума.
— Примерно через полтора коку.
Елизавета хотела уехать побыстрее, так как завершила все дела, но гребцы и моряки нуждались в отдыхе. Ванадис не особо нравилось находиться на тесной палубе, но еще меньше она хотела гулять по городу, где до сих пор ещё витало послевкусие победы.
— Найди лошадей. Любых — лишь бы не вьючных.
Вскоре Наум подготовил двух лошадок и подвёл их, уже осёдланных, к хозяйке. Елизавета поблагодарила рыцаря, и они покинули город. Ванадис сразу же съехала с дороги и поскакала куда-то в сторону побережья.
В сердце Елизаветы, казалось, появилась дыра — чувство потери. Она не думала, что будет присутствовать при кончине Саши — для этого у них были не те отношения. Будь Александра всё ещё жива, можно было легко представить, как она сражается с Елизаветой — хозяйки Легники и Лебуса.
Я прекрасно это понимаю.
Тем не менее, Елизавета было одиноко. Ей приходило в голову, что она могла придумать повод, чтобы обменяться с Сашей хотя бы парой слов. Она злилась на себя и не могла избавиться от этого чувства.
Погрузившись в мысли, она не торопила лошадь, двигаясь тихим шагом. Наум молча следовал за ней.
Перестук копыт смешивался с ревом моря, щекотавшим уши. Время от времени Ванадис слышала крики морских птиц.
Она бесцельно двигалась вперед почти четверть коку. Когда она оглянулась, то увидела, что уже изрядно отдалилась от города. Вокруг всё чаще попадались скалы.
— Ванадис-сама, нам вскоре следует вернуться, — обратился к ней из-за спины Наум — наверное, потому, что дальше верхом было не проехать. Елизавета промолчала и остановила лошадь у края обрыва.
В этом месте скалы уходили вниз, и под ними раскинулся небольшой песчаный пляж. С противоположной стороны дюн тоже начиналась скальная стена.
В бухточке располагалось сразу несколько деревушек.
Большинство людей здесь промышляло сбором моллюсков — Елизавета кое-что об этом помнила.
Лучше всего собирать раковины весной и летом, но если ты волнуешься о припасах на зиму — моллюсков можно было собирать и сейчас. Маленьких, конечно, но это всё же лучше, чем ничего.
Еще на песке лежала дном кверху лодка, которая могла вместить человек пять или шесть — должно быть, рыбаки вытащили ее на берег для просушки.
Елизавета продолжала осматриваться. Один из деревенских парней держал лук. Он смотрел не на пляж и не на море, а в небо. Елизавета посмотрела туда же — в вышине летало несколько птиц.
Елизавета всё поняла и снова посмотрела на парня, на этот раз с удивлением — он наложил стрелу и прицелился.
— Он собирается их подстрелить? — невольно удивилась Елизавета.
— Слишком уж высоко, — ответил Наум. Морские птицы обычно держались там, куда стрелы не добивали. Парень, должно быть, ждал, когда птицы опустятся.
Но всё оказалось иначе — через несколько секунд, когда птицы были всё там же, парень внезапно отпустил тетиву.
И его стрела взлетела вверх, словно высота ничего не значила, и безошибочно поразила птицу. Елизавета и Наум изумленно за этим следили.
Парень быстро наложил вторую стрелу на лук и выстрелил еще раз. Он подбил и вторую — на той же высоте, что и первую, да к тому же птица, увидев смерть товарки, быстро разворачивалась, собираясь улететь.
Елизавета наконец-то поняла — юноша выбирал секунду, когда мог подстрелить разом двоих. Высоту он с самого начала не принимал в расчёт.
Ванадис, рассматривая парня своими разноцветными глазами, спросила Наума:
— Найдется ли в моём княжестве человек, способный это повторить?
— Нет, — секунду помолчав, ответил рыцарь.
В его голосе тоже слышалось удивление. Такое, вероятно, сложно сделать даже постоянно практикующемуся лучнику. В его искусство сложно было поверить, если не увидеть всё собственными глазами.
— Как, чёрт возьми, он?..
Раздался пронзительный крик, и Елизавета запнулась.
На скалах с другой стороны бухты появились силуэты — дюжина мужчин. Они сбежали вниз по склону, окружая рыбаков. Все как один носили грязную одежду и сжимали в руках боевые топоры. Елизавета с неприязнью прищурилась, осматривая их.
— Вот же мерзкое совпадение...
Выглядели нападавшие точно как пираты, которых Елизавета разгромила несколько дней назад. Похоже, каким-то кораблям удалось уйти, и остатки пиратского войска уцелели.
У Елизаветы не было никаких обязательств помогать людям внизу. Ей следовало защищать жителей Лебуса, а не народ Легники.
Может, и всплывет проблема, если обнаружится, что Елизавета оставила людей умирать, но, похоже, ни деревенские, ни пираты Ванадис не заметили. И конечно, немыслимо думать, что одна-единственная девушка, даже не достигшая двадцатилетия, с одним только рыцарем сможет противостоять дюжине пиратов.
Но Елизавета, крепко сжав «Громовой вихрь», висевший на поясе, пришпорила лошадь, заставив ее спускаться по скалам. Это было не из-за чувства справедливости — просто позволить сбежавшим пиратам буйствовать прямо перед её взором было просто невыносимо.
Пираты, услышав грохот копыт, заметили Елизавету, но они уже окружили деревенских жителей, наставив на них клинки, и быстро развернуться не смогли — в этом Елизавете повезло.
Ванадис безжалостно взмахнула чёрным кнутом. Кнут засиял белым. Затрещала молния, и голова ближайшего пирата отлетела в фонтане крови.
Пираты разом побелели. Как Елизавета и думала, это были те самые, которые убежали после битвы с флотом Лебуса несколько дней назад.
Хотя пиратам и повезло сбежать с поля боя и добраться до материка, этих мест они совершенно не знали. Не зная, что делать, они сели на шлюпки и приплыли к берегу, где обнаружили рыбаков и решили взять их в плен.
Красноволосая девушка в роскошном платье, орудовавшая черным кнутом, после Орсинского сражения стала для всех пиратов воплощением кошмара — слишком многих она тогда убила. И теперь, увидев, как уже второй их товарищ падает замертво, бандиты закричали и в ужасе бросились к шлюпкам.
Но Исгрифа [Мерцающая принцесса Громового вихря] не собиралась их отпускать. Преследуя пиратов верхом, она убивала одного за другим.
Однако когда оставшиеся в живых забрались на скалы, Ванадис поневоле пришлось остановиться — под ней была смирная кобылка, а не обученный боевой конь.
Неохотно спешившись, Елизавета подобрала подол и взобралась по склону пешком, в сопровождении одного только Наума. Рыбаки, увидев избиение пиратов, застыли в изумлении, а кое-кто, похоже, испугался еще больше, чем при нападении.
Глянув вслед пиратам с вершины склона, Елизавета недовольно прищёлкнула языком. Пираты добрались до берега и поспешно сталкивали в воду шлюпки.
— Стоять! — крикнула, не удержавшись, Елизавета.
Пираты, конечно, ни за что на свете бы не остановились. Поспешно забравшись в шлюпки, они принялись бешено грести.
Елизавета обернулась к рыбакам. С потрясающей скоростью сбежав вниз по скалам, она хмуро уставилась на них и ткнула пальцем в перевернутую рыбацкую лодку. В другой руке всё так же сжимала кнут.
— Я одолжу её. Но кому-то из вас придётся грести, — не терпящим возражений тоном произнесла девушка.
Внезапно она перевела взгляд на юношу с луком.
— У тебя остались стрелы?
Он кивнул. Елизавета нахмурилась. Остальные рыбаки взволнованно переговаривались, напуганные и ошеломленные внезапным нападением, но лучник стоял совершенно спокойно, будто к такому привык.
Лет юноше было примерно столько же, сколько Елизавете. Он зарос щетиной, а темновато-красные волосы свалялись от грязи. Он не казался особо могучим, но мускулы, проглядывающие под холщовым рубищем, давали понять, что он хорошо натренирован.
— Ты поплывешь с нами.
Кроме него Елизавета выбрала еще троих. Рыбаки спустили лодку на воду, и Елизавета с Наумом сели на носу.
Как только рыбацкая лодка вышла из бухты, пиратские шлюпки оказались на виду. Увидев издалека Елизавету, пираты удвоили усилия, отчаянно пытаясь оторваться. Ванадис обернулась с нескрываемым раздражением:
— У вас тут что, всего три весла?
Один из рыбаков, раскрасневшийся от гребли, кивнул. Гребцов у пиратов было столько же, и расстояние не уменьшалось.
И тут внезапно встал парень-лучник. Он опустился на колено и натянул тетиву. Елизавета и Наум нахмурились.
Навскидку до пиратских шлюпок было двести аршин, к тому же рыбацкую плоскодонку трясло, и навстречу дул легкий бриз. Стрела не достанет.
А парень позволил звучать тетиве. И стрела, похоже, поразила одного из пиратов. Тело, всё ещё сжимающее в руках весло, внезапно наклонилось и упало в море.
Парень пустил вторую стрелу. Ещё один гребец осел, выронив весло за борт. Теперь, всего с одним гребцом на борту, пиратская шлюпка начала отставать.
Даже не подумав похвастаться мастерством, парень прицелился во вторую лодку.
Прикончив ещё двоих гребцов, он снова уселся на скамью, взял весло у рыбака и начал грести. Елизавета с досадой на него оглянулась:
— Почему ты перестал стрелять?
Юноша молча указал на пустой колчан за спиной. Стрел больше не было — поняла Елизавета. Парень вёл себя странно. Девушка пожала плечами. Она думала, что юноша немой, но сейчас он тихо говорил с одним из рыбаков — похоже, это было не так.
Елизавета выплеснула своё раздражение, решив сыграть на жадности рыбаков:
— Гребите быстрее! Если мы догоним их, то я дам две серебряные монеты каждому! Даже тем, кто остался в деревне!
Рыбаки переглянулись, просветлевлицами. Мужчина, поменявшийся с лучником, выхватил у него весло и яростно им заработал, поднимая брызги. Наум удивлённо смотрел то на него, то на хозяйку.
Вскоре лодка Елизаветы догнала пиратские шлюпки.
Ванадис поднялась, изящно оправила платье и отправила большую часть пиратов за борт двумя взмахами кнута. Лишь один избежал удара «Громового вихря», использовав своего товарища как щит и пригнувшись — небольшого роста мужчина с двумя кинжалами на поясе.
Это был Мориц — пиратский командир, назначенный Торбаланом командиром левого крыла флота. Как только он понял, что ход боя складывается не лучшим для него образом, он развернул корабль и сбежал, оставив товарищей погибать.
Мориц ловко увернулся от чёрного кнута, оттолкнулся от борта и бросился на Елизавету. Если он сможет допрыгнуть до неё, два кинжала не оставят девушке шансов, а главное, она не сможет воспользоваться кнутом.
Однако стоило приблизиться к Елизавете, как его кинжалы оттолкнул белый свет. По телу Морица пробежала боль, переходящая в онемение, он потерял равновесие и мешком свалился за борт.
Почти сразу он всплыл на поверхность, но онемение не проходило. Он не издавал ни звука, посинел и только и мог, что слегка шевелить пальцами. Елизавета холодно произнесла, глядя на пирата безо всякой жалости:
— Ты ведь в сознании, верно? Но через полдня тебе уже не удастся пошевелиться. Впрочем, какие полдня? Тебе хватит и четверти коку.
Перепуганный Мориц вытаращил глаза. Если волна перевернет его лицом вниз, он захлебнётся. Сейчас его могла спасти только невероятная удача — в противном случае он, перепуганный до смерти, рано или поздно умрёт.
Мелькнула вспышка, и над морем прокатился громовой раскат — Елизавета, махнув «Громовым вихрем», разнесла в щепки обе пиратские шлюпки.
Ах...
Елизавета тихо вздохнула. Чувство утраты никуда не делось, но произошедшее было куда веселее, чем верховая прогулка. Она чувствовала, что, хотя бы отчасти, расплатилась с Сашей.
Выбросив из головы Морица и его компанию, она обернулась к рыбакам и отдала и без того ясный приказ:
— Возвращаемся. Гребите.
Хотя Елизавета и испугала деревенских так, что они не могли вымолвить и слова, рыбаки пришли в себя и налегли на вёсла.
Они, конечно, не знали, что Елизавета — Ванадис, но по её манерам и спутнику-рыцарю догадались, что она дворянка; однако после демонстрации силы Елизавета стала для них не просто дворянкой, перед которой они должны пасть ниц из-за разницы в статусе, но дворянкой, которую стоит бояться.
И только красноволосый парень, как казалось, не испытывал перед ней никакого страха. Иногда он вскользь смотрел на Елизавету и снова переводил взгляд на белые барашки волн.
Елизавета почти сразу заметила, что юношу интересовали её Разирис [Разноцветные глаза]. Она разозлилась, но любопытство победило.
— Как тебя зовут?
Парень, казалось, сперва не понял, что вопрос задан ему. Рыбак ткнул его локтем, и он наконец-то посмотрел на Елизавету.
— Его зовут Урз.
Другой рыбак схватил Урза за голову и насильно опустил её вниз, с натянутой улыбкой посмотрев на Елизавету:
— П-простите. Этот парень… Он немного двинулся головой. Извините его грубость... Пожалуйста, простите нас.
Всё ещё наклоняя голову Урза, рыбак тоже низко поклонился. От страха он даже вспотел.
— Я прощаю его, — коротко произнесла Елизавета.
Хотя поведение сельчанина и казалось рабским, он вел себя верно. Будь Елизавета жестока — Урза могли бы отправить за борт.
В любом случае, у него странный акцент. Интересно, может, брюнский?
Глядя на затылок Урза, Елизавета решила именно так. Рыбак робко поднял голову. Ванадис решила задать ему неприятный вопрос:
— Эй, ты. Что ты думаешь о моих глазах? И отвечай честно.
Она холодно уставилась на рыбака — правый глаз золотой, левый синий. Наум, делая вид, что отбрасывает со лба прядь волос, потер лоб и устало поморщился. “Ну, началось”. Морщины на его лице стали ещё глубже.
— К-конечно же... они, э-э... прекрасны как драгоценные камни! — ответил рыбак, старательно изображая улыбку. Елизавета кивнула, сделав вид, что удовлетворена ответом. Этот избитый ответ она уже устала выслушивать.
В Елизавете причудливо смешивались ощущение своей ущербности и чувство превосходства, явно отражая ее странное положение в обществе. Она бы не наказала рыбака, какой бы ответ он ни дал.
— Вот как, — лучезарно улыбнулась она.
Разирис [Разноцветные глаза] — необычные глаза, которыми обладала Елизавета с самого рождения. Где-то такое считали хорошей приметой, где-то — наоборот.
В детстве её из-за этого постоянно задирали. Не то чтобы её глаза обладали мистической силой, как в каких-нибудь сказках, но те, кто видел двуцветные глаза, думали, что она больна, выставляли на посмешище или пытались прогнать.
Она плакала и ненавидела себя, но так и не набралась храбрости выколоть один глаз, вместо этого закрывая другой повязкой. Но всё равно те, кто знал о её Разирис [Разноцветных глазах] продолжали задирать девушку.
Прошло много времени, и вот Елизавета стала Ванадис Лебуса. Её Разирис [Разноцветные глаза] в княжестве были приняты совершенно спокойно — именно тогда она узнала, что отношение к таким, как она, разнится от страны к стране.
Но порой Ванадис Разирис [Разноцветные глаза] задавала кому-нибудь вопрос: “Что ты думаешь, видя мои глаза?”.
Кланявшийся рыбак сравнил их с драгоценными камнями, как и множество других; попадались и такие, кто сравнивал её золотой глаз с солнцем, а синий — с небом или морем.
Кое-кто говорил о золоте и алмазе. Некоторые сравнивали с цветами, а другие с птицами. Попадались и те, кто видел в них мало кому известные легендарные доспехи. В любом случае, множество людей восхваляли их красоту.
Если люди знали, что Елизавета Ванадис, они не могли не льстить. Людям оставалось лишь сравнивать их с чем-то великолепным. Елизавета понимала это, но всё равно спрашивала.
— Урз, а что думаешь ты?
Он ответил не сразу. Юноша сперва уставился на лицо Елизаветы, в замешательстве склонил голову и хлопнул в ладоши, словно вспомнив что-то.
— Они похожи на кошачьи. Давным-давно я видел такую кошку...
Фигура невысокого статного старика, держащего небольшую кошку, привезенную как сувенир, всплыла в голове Урза. Лицо старика скрывала темнота, и Урз не мог вспомнить его имя.
Рыбак, разинув рот в беззвучном крике ужаса, столкнул Урза в море, подняв красивый столб брызг. Остальные гребцы посинели под стать волнам, не в силах вымолвить ни слова.
Даже Наум от ужаса не знал что сказать и только деловито переводил взгляд между сельчанином, Урзом, бултыхающимся в море, и Елизаветой.
Елизавета ошарашенно смотрела вниз, на всплывшего Урза. В его словах не было намерения обидеть, но комплиментом их тоже было назвать сложно. Реакция гребцов была тому подтверждением.
Множество людей в прошлом сравнивали её глаза с птицами или цветами, но они неизменно называли их «красивыми». Елизавета не чувствовала к кошкам ничего особенного, но и не думала, что они особенно красивы.
Секунд десять она молчала, а потом засмеялась, согнувшись и прикрыв рот ладонью. Её и правда застали врасплох.
Уняв смех, Елизавета приказала рыбакам втащить Урза обратно и серьезно его спросила:
— Урз, у тебя есть родственники?
Урз, выжимающий мокрую одежду, вздрогнул и посморел на жителей. Те робко ответили вместо него:
— У Урза нет родственников. Точнее, мы о них ничего не знаем. Урз... Этот парень не из нашей деревни. Мы нашли его на берегу, на том месте, где вы помогли нам.
Двенадцать или тринадцать дней назад Урза нашли лежащим на песке, как раз на том берегу, куда рыбаки ходили за моллюсками.
Одежда Урза была изорвана, и он сильно замерз. Рыбаки сначала подумали, что это труп, но парень еще дышал. В итоге они решили унести Урза в деревню и выходили его.
Староста деревни думал, что он мог упасть с проходившего поблизости корабля, а уже потом его прибило к берегу.
Парень пришел в сознание через три дня, а ещё через два смог говорить и ходить, но когда жители спросили, кто он, оказалось, что юноша ничего не помнит.
Когда его принялись расспрашивать обо всем подряд, надеясь, что он вспомнит хоть что-нибудь, юноша произнес “Урз”. Так они и стали его называть.
Урзу, потерявшему память, некуда было идти, особенно без гроша в кармане.
“Говорят, что в столице, Силезии, очень много разных людей и есть на что посмотреть. Может, ты пока поможешь нам с работой, и будешь копить деньги на путешествие? И подождешь, пока вернется память”, — предложил ему староста.
Впрочем, Урз всё равно ни на что другое явно не был способен. Он задолжал рыбакам за спасение жизни и лечение. Он поклонился и сказал: «пожалуйста, позаботьтесь обо мне». Так началась новая жизнь Урза.
Когда рыбак закончил рассказывать, вдалеке уже виднелась деревня. Жители, ожидающие их на берегу, радостно замахали руками.
Но Елизавета не отрываясь смотрела на Урза.
— А это удобно.
Если Урз — подданный Легники, это вызвало бы проблемы. Но раз он ничего не помнит, всё просто. Приняв решение, Елизавета сказала Урзу:
— Я возьму тебя с собой. Урз, с этого дня ты служишь мне.
Рыбак от удивления распахнул рот, а Наум удивленно посмотрел на хозяйку.
Что же до Урза, то он лишь рассеянно кивнул и спокойно ответил: «Да».
Забрать с собой Урза оказалось несложно.
Конечно, Урз все это время не отлынивал и помогал рыбакам, но все равно они не приняли его как своего. Его здесь никто не держал. Напротив — брюнский акцент в речи Урза заставлял жителей деревни беспокоиться. Когда любопытная дворянка решила забрать парня с собой, рыбаки и не подумали возражать.
— Я так рад за тебя, Урз, — сказал староста деревни, похлопав его по плечу.
— Пусть это и прихоть дворянки, но она не похожа на плохого человека. Если ты будешь усердно служить ей, то когда-нибудь сможешь вернуться в Брюн.
— Вы правы. Спасибо вам.
Урз улыбнулся и поблагодарил старосту.
Затем Урз посетил каждого знакомого в деревне, поблагодарил их за заботу и попрощался. Хотя деревенская девушка, которая нашла Урза на песчаном пляже, смотрела на это с грустью, она всё же улыбнулась Урзу напоследок, велев ему беречь себя.
Но она так ничего ему и не сказала — ни о черном луке, который бесчувственный Урз сжимал в руке, ни о том, что она выбросила лук в море — оружие показалось ей жутким, ни о тоске, которая родилась в ее сердце за эти дни.
И втак Урз начал служить Елизавете.
◎ ◎ ◎
Эллен наблюдала за кончиной Саши в Легнике, а Лимлиша в отсутствие своей хозяйки разбиралась с горой документов, накопившихся в кабинете.
Высокая девушка была на три года старше своей двадцатилетней хозяйки. Лимлиша всегда носила плотную одежду, скрывающую изгибы стройного тела, и завязывала свои темно-золотые волосы в узел на левой стороне головы. А еще она всегда носила с собой плюшевого мишку — так, чтобы другие люди не видели.
Она была помощницей Эллен и одной из лучших подруг. Близкие люди звали её по прозвищу, «Лим». Её прекрасное лицо всегда казалось холодным, но вовсе не потому, что она была жестокой или от природы лишена каких-то чувств — просто девушка не любила показывать эмоции и хорошо владела собой.
Вечером в Лейт-Меритце появился неожиданный посетитель.
— Юджин-доно, граф Парду?
Юджин Шеварин, лорд Парду, располагавшегося к востоку от Лейт-Меритца. В отличие от Брюна, где титул присоединялся к фамилии, в Дзктеде титул присоединяли к названию территории.
— Пожалуйста, проведите его в приёмную. Я скоро подойду, — распорядилась Лим.
Лим была немного удивлена. Отложив бумаги, она поднялась из-за стола. Граф Парду не обиделся бы, но она не хотела заставлять его ждать.
Лим быстро шла по коридору, направляясь к приемной. К ней подбежала Титта — девушка в форме горничной с длинными рукавами, белым фартуком и чёрной юбкой, закрывавшей ноги. Длинные каштановые волосы она заплетала в косы по обе стороны головы. Титта была из Брюна. Она работала служанкой у Тигре ещё когда он жил в Алзасе, и продолжала трудиться и сейчас, даже сменив место работы на княжеский особняк. Она жила здесь всего полгода, но ей уже доверяли не только Эллен и Лим, но и множество других людей.
— Камин в приёмной зажгли, комната скоро согреется. Я принесу горячее вино.
— Да, будь добра. И сколько людей привел с собой его превосходительство граф?
— Только одного помощника. Я отвела его отдыхать в другую комнату.
В Лейт-Меритце наступила осень, и после заката на улице холодало. Лим посмотрела в окно, на темнеющее небо:
— Думаю, у его величества графа не возникнет проблем, но, пожалуйста, приготовь меха. Скажи это главной горничной, она поймёт, о чем речь.
Титта поклонилась и убежала.
Лим, подойдя к двери, постучалась и осторожно открыла. Изнутри хлынула волна тепла, пощекотав её щеки. На диване сидел усталого вида мужчина, но едва заметив Лим, он с улыбкой встал.
— Давно не виделись, Лимлиша. Как поживаешь?
— Хорошо. Главное, что Юджин-доно тоже в добром здравии.
Лим, смягчившись, отсалютовала. Для неё Юджин был кем-то вроде «учителя». Три года назад, когда Эллен стала Ванадис, Юджин стал чиновником в Лейт-Меритце, и посещал Княжеский особняк, чтобы обучать этикету дворян Дзктеда.
Сейчас ему исполнилось сорок четыре года. Он носил длинную полуседую шевелюру, а его борода уже совсем побелела. Хотя из-за спокойствия и хрупкого телосложения он казался безобидным, Лим и Эллен, учившиеся у него, прекрасно знали, что это далеко не так.
— Кстати, а где Вилтария-доно?
Граф говорил об Эллен. Лим замялась, и Юджин добродушно рассмеялся.
— Хм-м, она опять тайком ускользнула из особняка и отправилась в город?
Лим невольно покраснела и опустила голову. Во время обучения Эллен частенько так поступала.
В это время вошла Титта, неся на подносе серебряные кубки с вином. Лим взяла себя в руки и жестом предложила Юджину сесть на диван.
— Я рада вашему приезду.
Дождавшись, пока граф снова сядет, Лим обошла стол и опустилась напротив. Титта поставила серебряные кубки на стол, поклонилась, качнув каштановыми косами, и вышла в коридор.
— Помнится, три года назад этой девушки тут не было? — с интересом спросил Юджин.
— Её зовут Титта. Она из Брюна. Мы... присматриваем за ней.
— Брюна? До меня доходили слухи. Похоже, многое изменилось... Подумать только, у тебя такое милое хобби.
Лим недоуменно огляделась, пытаясь понять, куда смотрел Юджин. На её поясе до сих пор висел плюшевый мишка. Покидая кабинет, она хотела его спрятать, но из-за Юджина так торопилась, что совершенно об этом забыла.
— Н-нет, это, эм, амулет... то есть...
— Не нужно так стесняться. Медведь — это же воплощение Велеса, Бога домашнего скота. Его фигурки нравятся многим девушкам... А ты уже нашла себе любимого человека?
Лим была в растерянности, но услышав шутливый вопрос Юджина, взяла себя в руки и печально ответила, что нет.
— Я велела приготовить ужин и горячую воду. Вы нас сегодня посетили по какому-то делу? — улыбнувшись, Лим сменила тему разговора.
Лим привыкла, что Юджин всегда предупреждал о визите, посылая гонца. Девушка подумала было, что что-то случилось, но старый учитель этикета засмеялся и покачал головой.
— Не стоит так волноваться. Я просто ехал мимо, поэтому решил остановиться и поприветствовать вас.
— Ехали мимо? — озадаченно переспросила Лим.
Юджин кивнул и взял со стола кубок. Серебро тускло блеснуло, отражая ярко пылавший в камине огонь.
— Меня вызвали Его Величество Король, и я направляюсь в столицу.
Лим поняла — от Парду, которым управлял Юджин, до столицы, Силезии, действительно быстрее всего добираться по дороге через Лейт-Меритц.
— Уже стемнело. Пожалуйста, переночуйте здесь. Как я уже говорила, скоро будут готовы ужин и ванна.
— Ну...
Юджин колебался. Лим, старалась не показаться навязчивой, продолжила:
— Если я отошлю Юджин-доно, угостив одним только кубком вина, Элеонора-сама отругает меня. Позор подчиненного — это позор хозяина. Я не забыла.
Юджин улыбнулся — эти слова Эллен и Лим когда-то узнали от него. Если точнее, они звучали так: «Наш позор — это позор нашего сюзерена, а позор сюзерена — это позор страны».
— Я же её знаю. Вилтария-доно никогда не будет на тебя сердиться, — тепло улыбнулся Юджин и отпил вина. — Думаю, отказаться от вашей доброты было бы грубо. Я благодарю вас за гостеприимство.
Лим отвела Юджина в ванну, а чуть позже Титта провела его в гостевую комнату. Как и в приёмной, здесь горел камин. Лим с Юджином точно так же уселись по обе стороны стола.
Ужин, который велела приготовить Лим, был совсем простым.
Пшеничная каша, залитая теплым молоком, омлет с грецким орехом и пряными травами, тонко нарезанный картофель, политый растопленным соленым сыром и рыбный суп с горохом. Аппетитно выглядевшие блюда выстроились в ряд.
Лим, помня вкусы Юджина, выбирала еду лично, и по лицу графа было заметно, что его пристрастия не слишком изменились за прошедшие три года.
— Как поживают ваши жена и ребенок?
— О, моя дочь выросла не слишком послушной. Услышав о победах Вилтарии-доно, она заинтересовалась фехтованием и верховой ездой, хотя и расплачивается каждый день синяками. Она растет совсем не так, как моя жена, но это довольно весело. Мы за ней присматриваем.
Юджина дома ждали жена и дочь. Тихий печальный голос графа был исполнен любви к семье.
Лим снова ощутила невольный приступ уважения к учителю.
Всё дело в том, что жена Юджина была не просто дворянкой, а принадлежала к королевской семье. Она была племянницей короля Виктора.
Пятнадцать лет назад Юджин был личным советником короля, и его честность и неподкупность были вознаграждены — его рекомендовали в мужья племянницы короля.
Законы Дзктеда гласили: в случае, если женщина из королевской семьи выходит замуж, её права на трон переходят к мужу. Таким образом, Юджин, теперь граф Парду, был восьмым в очереди на престол. В глазах Короля это было признаком особого благоволения.
Юджин поблагодарил Короля и исполнил его волю. После свадьбы ему дали в награду графский титул и земли Парду, куда он и отбыл. Столицу с тех пор Юджин посещал редко, делая исключение лишь для празднования Нового года. Таким образом — устранившись от политики — он выражал лояльность королю.
К слову, Эллен, когда Юджин сказал ей об этом, онемела, булькнув что-то невнятное, и изумленно уставилась на худощавого учителя. Такой поворот в судьбе преподавателя этикета изрядно её шокировал.
За прошедшие три года произошло многое, так что Лим и Юджин долго обсуждали текущее положение дел; однако когда граф заговорил о гражданской войне в Брюне, по лицу Лим мелькнула тень грусти.
Юджин, заметив это, собирался сменить тему, но Лим, собравшись с духом, посмотрела учителю в глаза.
— Нет, вам не следует быть настолько деликатным. Кроме того, лучше, если я расскажу обо всём сама.
В её синих глазах вспыхнула решимость, и Юджин невольно собрался.
— Тогда прошу, расскажи мне об этом.
— Хорошо; думаю, следует начать с гражданской войны в Брюне...
Лим быстро рассказала о событиях той войны — начиная с битвы при Динанте, когда Тигревурмуд Ворн попал в плен. Она рассказала графу о сотрудничестве Лейт-Меритца с Алзасом, вмешательстве Ванадис в гражданскую войну, о спасении принцессы Регин и поражении герцога Тенардье.
— С тех пор лорд Тигревурмуд жил в княжеском особняке как гость и военачальник. Он искренне стремился к изучению культуры нашей страны, и я, как могла, ему помогала.
Лим, а иногда и Эллен, учила Тигре разным вещам. Языку, этикету при королевском дворе Дзктеда, обычаям и сказкам. Иногда Тигре тоже говорил про обычаи Брюна.
Когда в местных деревнях появлялись проблемы, все трое ломали головы, пытаясь их решить.
Для Лим это было удивительно, но она стала уважать Тигре из-за его серьёзности и ощущения такта. Тигре спокойно рассматривал даже то, что было выгодно больше Лейт-Меритцу и Дзктеду.
Но, если интересы Лейт-Меритца противоречили Алзасу, он никогда не предавал родину, разве что шел на некоторые уступки. Лим его понимала и поэтому доверяла Тигре.
Во время обеда они позволяли Титте есть вместе с ними. Если было, они много беседовали, а иногда все четверо маскировались и выбирались из дворца, чтобы “исследовать общество”.
— Не знаю, позволено ли мне такое говорить, но лорд Тигревурмуд не только гость, но и дорогой друг Элеоноры-самы.
Лим запнулась. Если так пойдет и дальше, ее тщательно подавляемые чувства вырвутся наружу.
Юджин, до сих пор молчавший и внимательно слушавший Лим, заговорил, вероятно, потому, что она замолчала.
— Он, похоже, сейчас куда-то уехал.
— Как вы узнали?
— Если бы он сейчас находился в Княжеском особняке, вы уже представили бы меня ему. Вы сказали, что он — друг Вилтарии-доно, но, похоже, вы с ним тоже близки.
Лим невольно опустила глаза. Она хотела казаться спокойной, но её, похоже, видели насквозь. Или Юджин всё понял из ее рассказа?
— Лорд Тигревурмуд...
Всё плохо, подумала Лим. Хотя она убеждала себя успокоиться, голос охрип. И её спокойствие куда-то пропало.
— Лорд Тигревурмуд отправился по некоему... поручению в Королевство Асварре, но на обратном пути на корабль напали, и он упал в море...
Она запнулась. Юджин нахмурился. Он сразу же понял серьёзность всей ситуации.
Гость, и к тому же военачальник, ни за что не поедет в другое государство по своей воле. Очевидно, здесь были замешаны интересы Дзктеда.
Значит, даже если Тигре упал в море случайно, обвинят в этом Дзктед. Брюн, скорее всего, не простит смерти дворянина.
И если в итоге это приведет к столкновению Брюна и Дзктеда, соседние страны — Муодзинел и Заксштайн — обязательно вмешаются.
Почти десять лет Юджин отвечал за дипломатические отношения с Брюном. В зависимости от развития ситуации его, скорее всего, направят на трудную миссию... Нет. Его вызвали в столицу именно из-за этого случая.
Лим тоже это понимала и, превозмогая боль от потери, решилась ему всё рассказать.
— Лимлиша...
Юджин тихо рассмеялся.
— Я, должно быть, уже это говорил — в слезах нет ничего постыдного. А уж если тоскуешь по кому-то, то тем более.
Слезы потекли по щекам Лим ещё до того, как Юджин закончил говорить.
Осознав это, она уже не могла остановиться. Правая рука Ванадис опустила голову и затряслась в рыданиях. Она впервые плакала перед кем-то — с того самого момента, когда услышала об исчезновении парня из Брюна.
Лишь через четверть коку Лим перестала плакать.
— Не стоит так беспокоиться, — мягко проговорил Юджин, пока Лим вытирала покрасневшие глаза. — Тебе лучше отдохнуть пару дней, с княжеством ничего не случится.
— Благодарю за заботу, но я в порядке.
Нежно погладив плюшевого мишку на поясе, Лим наконец смогла продолжить:
— Можете смеяться, но я хочу верить, что лорд Тигревурмуд ещё жив. Он не мог просто так погибнуть...
Её синие глаза все еще блестели от слез, но голос девушки был твёрд. Увидев, что Лимлиша, похоже, успокоилась, Юджин спокойно кивнул.
Затем Лим рассказала о причине отсутствия Эллен. Выслушав ее, Юджин нахмурился.
— Александра Алшавин-доно... Мы встречались лишь однажды.
— Юджин-доно, я сделала что-то не так? — забеспокоилась Лим, увидев реакцию учителя.
Седоволосый граф покачал головой, спокойно улыбнувшись.
— Я не скажу, что это правильно, но и не думаю, что это неверно. Я слышал, что Алшавин-доно хороший человек и хорошая правительница. Люди Легники не забудут, что Вилтария-доно дорожит дружбой с ней. Кроме того...
Помрачнев, Юджин тихо произнес:
— Вообще-то я не думаю, что Муодзинелл решится на вторжение, по крайней мере, сейчас.
— Я думаю так же.
Когда Юджин услышал ее мнение, его глаза радостно вспыхнули.
— Сможешь объяснить?
Все было почти так же, как тогда, три года назад, когда он обучал Эллен и Лим. Девушка, тоже заметив это, улыбнулась. Вероятно, она ощутила ностальгию, когда, столько времени учив Тигре, опять стала ученицей.
— Потому что для них нет смысла делать это сейчас.
— Думаешь? Брюн истощен прошлогодней гражданской войной, а положение Заксштайна шаткое. Муодзинел, как и другие восточные страны, похоже, сейчас живет хорошо. Думаешь, они не захотят вмешиваться в дела нашей страны?
— Стычек, думаю, на границе хватает. Но чтобы Муодзинелл двинул всю свою стотысячную армию, нужна какая-то определенная цель.
— Южная часть нашей страны — очень плодородная земля. Кроме того, нынешний король Муодзинела, похоже, очень любит расширять границы своего государства.
“— Да. И тут стоит учитывать, что Муодзинел собирался заключить союз с Асварре. Так они пытались окружить нас с запада и юга. Похоже, этот план в итоге провалился.
Затем Лим, предупредив, что это секрет, рассказала об истинном итоге гражданской войны в Асварре и о том, что Дзктед заключил союз с принцессой Гвиневерой. Похоже, Юджин действительно услышал об этом впервые — он радостно удивился.
— Но тогда целью Муодзинела может быть отвлечь наше внимание на огромную армию. Тем временем они собираются вытащить всех заинтересованных из Асварре, а также тех, кто, вероятно, скрывается в нашей стране.
— Да. Однако они могут пойти на более показательную провокацию, если мы покажем слабость.
Хотя Юджин удовлетворенно кивнул, услышав ответ Лим, но вскоре нахмурился.
Покончив с серьёзными темами, Юджин и Лим пытались говорить о приятном, чтобы развеять гнетущую атмосферу. Им было о чем поговорить.
Ранним утром следующего дня Юджин, как он себя мысленно называл, и его помощник покинули Лейт-Меритц. Лим провожала его взглядом, стоя на крепостных стенах княжеского особняка, пока силуэты всадников не исчезли вдали.
◎ ◎ ◎
Елизавета Фомина, вернувшаяся в Лебус, находившийся далеко на севере от Лейт-Меритца, первым делом принялась за проблемы, накопившиеся за время её отсутствия.
Хотя чиновники, правившие, пока ее не было, частично справлялись с делами, множество вопросов требовали личного присутствия Елизаветы. Даже идя по коридору в кабинет, она слушала доклады и раздавала инструкции.
В кабинете она сразу же увидела на столе гору документов. Она отдала приоритет неотложным государственным делам, и затем ждала разбора полетов относительно морского сражения.
— Нам достались некоторые трофеи, но, по правде, эта битва особо ничего нам не принесла.
Елизавета вздохнула, подписывая приказы о награждении множества солдат и моряков, утверждая компенсации семьям погибших, требуя восстановления боевых судов, поставок различного оборудования и так далее.
Многочисленные трофеи, включая почти двадцать пиратских кораблей, поровну поделили с Легникой, но потери и военные расходы, несомненно, были велики.
Пленных продали работорговцам, но те сильно занизили цены, упирая на то, что все проданные — пираты. Муодзинельцы, вероятно, поняли, что Елизавете хотелось поскорее от них отделаться.
А что до наибольшей потери...
В голове Елизаветы промелькнули сцены боя Саши с Торбаланом. Её смерть — наибольшая потеря.
Интересно, рассказала ли Александра кому-нибудь о битве с демоном?
Близки к Саше были Эллен, Мила и Софи. Так как Софи и Ольгу Торбалан атаковал на обратном пути из Асварре, то они определенно знали о самом существовании демона.
Лицо Эллен всплыло у неё в голове. Следует ли ей по крайней мере рассказать, как сражалась Саша?
Почему я должна заниматься этим? Кто-нибудь из Легники поведает ей об этом, верно?
Елизавета потрясла головой, вытряхивая праздные мысли. Затем она хмуро покосилась на гору документов, скопившихся у неё на столе. Она не намеревалась пренебрегать обязанностями лорда, но разве слишком расточительно хотеть ничего не делать по крайней мере четверть коку?
В дверь внезапно постучали снаружи и донесся голос слуги.
— Ванадис-сама, прибыл его превосходительство герцог Бидогош.
Елизавета на миг опешила, и вовсе не из-за усталости — ее удивила личность просившего об аудиенции.
— Илда-сама… то есть Его Светлость Герцог?
Резко встав со стула, Елизавета быстро подошла к двери.
— Проводи его. Как много помощников он привёл с собой? Следует приготовить гостевые комнаты, еду и горячую воду на всех.
— Он прибыл с тремя помощниками. Их уже провели в гостиную.
На ответ слуги Елизавета вздохнула с облегчением. Если их всего четверо, включая Илду, то тогда она может организовать достойный приём и не показаться грубой.
— Благодарю. Ты хорошо постарался.
Елизавета похвалила слугу и велела принести шелковую мантию и помочь ей одеться. Она бы хотела переодеться в вечернее платье, поправить прическу и нанести макияж, но заставлять гостя ждать ей не хотелось.
Наконец Елизавета прошла к гостиной, постучала в дверь, назвалась и, дождавшись приглашения, вошла.
— Давно не виделись, ваше превосходительство герцог.
Елизавета поклонилась и лучезарно улыбнулась. Мужчина — герцог — расслабленно сидел на диване, но тут же встал и поклонился в ответ.
— Сейчас вы можете звать меня просто Илда, я не против. Главное, что с вами всё в порядке, Ванадис-доно.
Герцогу Бидогоша Илде Крутису пошел тридцать четвертый год. Он был высок и смугл, а тело закалили бесчисленные войны и тренировки. Черты угловатого лица герцога были решительными и властными.
Он был племянником Короля Виктора и седьмым в очереди на престол. Илда управлял Бидогошем возле Лебуса, и отношения между этими территориями сейчас были отличными. Они взаимно помогали друг другу по мере необходимости.
Хотя Илда был и отличным правителем, намного больше он был известен как отважный воин. Даже он сам считал, что всё его достоинство заключено в отваге.
Равных ему как фехтовальщику, наезднику и военачальнику не было во всем северном Дзктеде.
— Я слышала, вы покончили с варварами. Рада, что вы невредимы.
— А вы неплохо потрудились, уничтожая пиратов.
— Я была недостаточно хороша. Я потеряла товарища по оружию.
Голос Елизаветы утих. Она промолчала об угрызениях совести. Потери среди её войск были велики, но она знала, что Илда потерял не меньше людей.
Месяц назад король приказал Илде взять три тысячи солдат и привести к порядку варваров, грабивших север Дзктеда.
Илда планировал закончить кампанию за двадцать дней — с учетом возможных неожиданностей. Но варваров оказалось намного больше, чем докладывали, и они яростно сопротивлялись. Илду вынудили вести тяжелые бои. Лишь несколько дней назад он сумел покончить с врагом, но потерял каждого пятого своего солдата.
Закончилось всё успешно, но сам Илда ощущал только разочарование.
Чтобы прогнать тяжелую атмосферу, Елизавета спросила нарочито веселым голосом:
— По какому делу вы приехали сегодня?
— О нет, я просто ехал мимо. Я думал, что слишком невежливо не поприветствовать вас. Скоро я вас покину.
— Нет-нет, отдохните немного. Вы, герцог… то есть Илда-сама... в порядке, но ваши помощники, похоже, устали. Ах, если у вас какие-то неотложные дела, то я не имею права вас задерживать!
— Хм-м. Ну если вы так говорите, то я с радостью приму вашу доброту.
Илда засмеялся и поблагодарил Елизавету.
Так как визит Илды был внезапным, трапезу в особняке Елизаветы, хоть и роскошную, приготовили на скорую руку.
Тонкие тосты с осетровой икрой, омлет с мелко нарезанным лососем, говядина на вертеле с пряными травами, радужная форель, запеченная в соли, креветки и моллюски, тушеное мясо с грибами и специями и суп с морскими водорослями.
Так как Лебус выходил к морю, на столе всех его жителей постоянно были рыба, моллюски и водоросли. Блюда принято было подавать очень горячими, и комнату заволок ароматный пар.
Ещё на столе стояли бутылки с вином и водкой. Елизавета знала, что Илда обычно пьёт водку. Слуги Илды, конечно, ели не здесь.
— Если это удовлетворит вкусы Илды-самы, то тогда всё нормально.
— Ванадис-доно склонна излишне волноваться. Даже несмотря на мой внезапный визит, вы сумели организовать такой сердечный банкет. И он никак не может оказаться невкусным. Кроме того, последнее время я находился лишь на поле боя.
Смеясь, Илда ел одно за другим блюда, выставленные на столе. Елизавета, невольно восторгаясь небывалым аппетитом герцога, как бы между делом спросила, куда тот держал путь.
— В столицу. Меня вызвал король, — ответил Илда, поднося кубок ко рту. Такую крепкую водку гнали только здесь, на севере Дзктеда, но Илда выпил залпом, не поморщившись, и удовлетворенно занюхал корочкой.
“— Кстати, вы продолжаете тренировки с мечом?
Какое-то время Илда обучал Елизавету основам боя на мечах. Его попросила сама Ванадис.
Пусть её Виралт [Орудие Дракона] Валитсайф был чёрным кнутом, разящим молниями, по воле своей хозяйки — Елизаветы — он мог стать и посохом. Хотя она умело обращалась с Валитсайфом в форме кнута, она чувствовала какую-то незавершенность.
— Подумать только, Ванадис, использующая кнут, интересуется мечом!
Хотя Илда и смеялся, он всё-таки обучил Елизавету основам владения длинным и коротким мечом.
Именно тогда Илда и сказал, что не против, если она будет звать его по имени в разговорах с глазу на глаз. Елизавета думала, что он за ней так ухаживает, но затем, поняв, что Илда обладает определенной откровенностью, девушка стала его так называть.
— Да. Думаю, с тех пор мое мастерство значительно возросло.
— Вот и хорошо.Я могу показаться занудой, но не пренебрегайте тренировками и впредь.
Следующим утром Илда покинул особняк и направился в столицу, как и планировал.
Елизавета, проводившая племянника Короля и его подчиненных, равнодушно направилась работать в своём кабинете. Уже днем её посетил один из государственных служащих.
Ему в этом году исполнилось пятьдесят три года — немалый возраст для чиновника, работающего в Княжеском особняке. Он служил ещё предыдущей Ванадис, а его способности заслуживали доверия.
— Этот мужчина, Урз — кто он?
Елизавета равнодушно уставилась на чиновника. Она хотела обдумать судьбу Урза, как только разберется со всеми государственными делами. Поэтому она пока что выделила ему одну из гостевых комнат и приказала одному из слуг позаботиться о нём.
— Он кому-то помешал?
— Нет, нет.
Старый чиновник потряс головой.
— Он очень послушный, Ванадис-сама ничего о нем не говорила.
Елизавета поняла, что действительно ничего не рассказала об Урзе.
На нее навалилось столько дел, включая визит Илды, что она совершенно забыла о парне.
Слегка напрягшись, Елизавета произнесла максимально естественным тоном:
— Я решила сделать Урза своим слугой.
— Кто он на самом деле?
Елизавета честно ответила, что не знает, потому что Урз потерял память, и чиновник внезапно нахмурился.
— Это ничем не отличается от желания приютить бродячую кошку.
— Да. Но он намного полезнее бродячей кошки.
Хотя Елизавета внешне изображала спокойствие, в ней бурлила тревога и напряжение.
Для красноволосой Ванадис это напоминало авантюру.
Стоит сказать, что Елизавета была не слишком близка с гражданскими чиновниками, а всё потому, что ни одного из них она лично не назначала.
Хотя Елизавета стала Ванадис ещё четыре года назад, в Лебусе уже были чиновники, занятые государственными делами, а также генералы и рыцари, ведущие в бой солдат. Всех их тщательно отбирала предыдущая Ванадис.
Благодаря этому Елизавете не требовалось самой искать талантливых людей, и она была им очень благодарна... Но особого доверия между Ванадис и знатью так и не возникло.
Они сравнивали Елизавету с предыдущей Ванадис — её речь, поведение, политические способности и командование на поле боя.
Вскоре Елизавета заняла агрессивную позицию по отношению к генералам и рыцарям.
Она показала невероятный талант полководца, а также проявляла смелость в качестве воина, что заставило их восхищаться ею. Красноволосая Ванадис досконально знала о сомнениях, слабости и опасности на поле боя, а порой ей приходилось сдерживать своих подчиненных силовым способом.
Однако Елизавета всё ещё слабо вела государственные дела. Хотя заметных провалов за ней не числилось, что бы она ни делала — всё равно выглядела хуже, чем предыдущая Ванадис. И чиновники не проглядели это. Пусть Елизавета полагалась на них, но всё же испытывала проблемы в общении с ними.
— Урз просто поразительно обращается с луком. Выбирать очень талантливых людей — это также обязанность правителя. Этому вы меня научили.
Елизавета попыталась прервать чиновника, но старый служака всё не мог успокоиться.
— Ванадис-сама, я, конечно, говорил нечто подобное. Однако любое приобретение стоит рассматривать с разных сторон. Смотреть только на одно качество не стоит. К примеру, во времена предыдущей Ванадис...
— Я не предыдущая Ванадис.
Услышав это, чиновник внезапно замолчал и почтительно поклонился.
— Прошу прощения. Однако даже если я вызвал недовольство Ванадис-самы, осмелюсь сказать: какими бы впечатляющими навыками он не обладал, делать человека своим слугой, абсолютно ничего не зная о его личности, явно немудрое решение. Всеми силами я выступаю против этого.
— Несмотря ни на что?
Елизавета нахмурила брови и сказала это умоляющим тоном. В таком случае у неё имелась ещё одна причина, о которой она не могла вслух заявить чиновникам.
На решение сделать Урза её слугой повлияли не только лишь выдающиеся навыки стрельбы из лука, как она ранее и сказала чиновнику, но также она была довольна ответом, который он дал на её вопрос. В отличие от первой причины, довольно сложно убедить кого-то с помощью второй.
Чиновник с полнейшим недоумением уставился на всё ещё противившуюся Ванадис.
— ... Вы хотите сделать этого парня своим слугой невзирая ни на что? Вы испытываете какое-то недовольство к людям, которые служат вам сейчас?
— Нет, вы ведь делаете всё возможное ради мира в Лебусе. Но я все равно хочу сделать Урза своим слугой.
Елизавета пристально уставилась на чиновника. Тот замолк.
Они молча смотрели друг на друга.
Когда продолжительность таких гляделок перевалила за тысячу секунд, чиновник наконец-то пошел на компромисс.
— Ну тогда, не позволите ли мне наблюдать за ситуацией?
— Ситуацией?
— Сперва я заставлю его служить конюхом два-три года. Затем, если он будет старательно работать, я снова рассмотрю его назначение.
Конюх. Любой скажет, что это работа по заботе за лошадьми.
— Я же говорила тебе, верно? Урз хорош в стрельбе из лука. Разве не следует назначать работу в соответствии с его особыми навыками — к примеру охотник при Княжеском особняке?
— У нас уже работает один охотник. Надобности во втором нет.
Сейчас охотником в Княжеском особняке работал старик Антон. Разумеется, он служил на этом посту и во времена прошлой Ванадис, и Елизавете нравился его спокойный характер. Похоже, у неё не остаётся иного выбора, кроме как подыскать Урзу другую работу.
— Тогда как насчёт должности шута?
— Урз обладает талантом смешить и развлекать?
— Он смог рассмешить меня до глубины души впервые за долгое время.
Хотя Елизавета ответила серьёзно, чиновник не сменил выражение лица на согласное.
— Ванадис-сама. Все, кто служит в Княжеском особняке, будь то солдаты, чиновники или служанки — тщательно отобранные люди, которые соответствуют строгим стандартам и требованиям. Если вы проигнорируете их и приблизите к себе кого-то, чья личность абсолютно незнакома, а послужной список пуст, они затаят недовольство.
Так вот оно что.
Елизавета поняла. Он, похоже, будет противиться всему, что попытается войти в Княжеский особняк. Даже если этот чиновник рекомендовал его в должности конюха, то просто потому, что главный конюх не даст ему хода в Княжеский особняк.
Хотя Елизавета чувствовала разочарование, тут, как ей показалось, больше ничего поделать было нельзя.
Девушка осознавала, что её слова были по-детски эгоистичны, и у неё нет никаких причин не признавать правоту утверждений чиновника.
Эллен на её месте просто сказала бы: «Да всё нормально, это один человек. Я не уменьшу твоё жалование!». Однако Елизавета не могла так поступить.
Может, мне следует довольствоваться этим?
— Ясно. Тогда позволим ему работать конюхом. Нам также нужно понять, привыкнет ли он к этому Княжескому особняку.
Так Урз стал конюхом. Точнее, конюхом его сделали.
Поодаль от княжеского особняка располагалось ранчо и конюшня для тренировки лошадей. Жилище для конюхов также построили неподалеку. Двадцать конюхов заботились о сотне лошадей.
Такие ранчо и конюшни строились в нескольких местах, не слишком отдаленных от Княжеского особняка. Их специально рассредоточивали для большей эффективности.
Урза взяли в ближайшую к Княжескому особняку конюшню. Так как ранчо было просторным, то в его углу построили каменные жилые помещения. В десятках шагах от них располагались большие деревянные конюшни, которые вдвое по размерам превышали жилые помещения.
Главный конюх был нелюдимым мужчиной лет сорока. Когда Урз пробормотал стандартное: «С нетерпением жду поработать с вами» и поклонился, тот даже не ответил.
— Иди за мной.
Сказав это, он повернулся спиной и пошел. Урз, растерявшись, последовал за ним. Когда они зашли в конюшню, Урз невольно нахмурился.
В конюшне так резко пахло лошадиным потом, навозом и прелой соломой, что перехватывало дыхание.
— Сперва тебе нужно будет убрать конский навоз и мочу, — сказал глава конюхов, не меняя выражения лица. — Затем ты почистишь конюшню. Так как носят воду и задают корм другие конюхи, то внимательно наблюдай за ними. Также уход за телами лошадей. Так как ты ещё ученик, то не прикасайся к лошадям, пока я не дозволю. Когда ты завершишь всё это, то принимайся за обслуживание стремян и упряжи. А когда и с этим покончишь, то снова возвращайся к уборке конского навоза и мочи.
Хм, меня привели в ужасное место — подумал Урз, морщась от запаха.
◎ ◎ ◎
Через несколько дней после возвращения Эллен из Липны София Обертас посетила Лейт-Меритц.
Она ездила в столицу с докладом Королю о делах в Асварре, но состояние Короля Виктора ухудшилось из-за простуды, поэтому она задержалась в столице на несколько дней. В результате Ванадис смогла лишь сейчас приехать в Лейт-Меритц.
— Софи, я так рада твоему приезду. Я узнала по слухам о событиях в Асварре, но, в любом случае, хорошо, что ты в безопасности.
Эллен давно её не видела. Поприветствовав улыбкой свою подругу Блесвет [Блистательную принцессу Роскошного сияния], она лично провела её в гостиную, не полагаясь на служанок. Софи поблагодарила её короткой улыбкой.
Однако ни София, ни Эллен не могли по-настоящему радоваться. Почти одновременно они потеряли важных для себя людей — Тигре и Сашу. С момента смерти одной из Ванадис не прошло и десяти дней.
Сразу после возвращения в Лейт-Меритц Эллен послала траурное письмо в Легнику.
[В сей скорбный день я предаюсь печали и гневу. Я выражаю свои соболезнования народу Легники. Пожалуйста, позвольте мне разделить вашу скорбь. Несмотря на то, что мои отношения с ней продлились лишь неполные три года, она стала для меня подругой, чьё доверие было мне дороже всего, и товарищем по оружию. Александра жила так, как и следовало Ванадис. Она обучила меня этому, и сама не делала ничего, что шло бы вразрез с этим. Она множество раз спасала меня, и я всей душой молилась за её исцеление от болезни. В день, когда я увидела её в последний раз, она была как обычно яркой, спокойной и смелой. Я уверена, что она была такой до самого последнего вздоха. Она не поддавалась болезни и прожила яркую жизнь, как и её пламя, пронзавшее небеса и ярко пылавшее, как и Фалпрам [Туманная принцесса Сверкающего пламени]. Хотя я не могу отрицать, что ей выпала краткая жизнь, я не думаю, что у неё остались сожаления. Теперь я снова молюсь Богам. Пусть они даруют истинный покой душе Александры, и пусть принесут мир и спокойствие земле, которую она любила, и всем людям, живущим там.]
И это лишь одна пятая от всего письма. Присутствуя при кончине Саши, о которой Эллен не могла написать, она бегала кончиком пера с необычной страстью.
Её безмятежное, словно во сне, мертвое лицо всё ещё ясно стояло перед глазами Эллен.
И самая главная причина, по которой Софи посетила Эллен, заключалась в передаче подарков Тигре. Они никак не могли вести оживленный разговор.
Хотя Софи передала подарки Эллен, Лим и Титте, которую позвали сюда, с их печалью ничего поделать было нельзя.
Титта тут же зарыдала, и Лим вывела её, поспешно успокаивая.
— Кстати, Эллен. Прошу прощения, но я кое о чём хочу тебя попросить...
Софи спросила, может ли она отправить подарок от Тигре Миле.
Софи сперва намеревалась лично отдать его, но эти планы рухнули из-за гораздо большего времени, потраченного в столице, Силезии. Если она отправится на юг, в Олмутц, которым управляла Мила, то возвращение Софи в Полесье затянется.
Кроме того, стотысячная армия Муодзинела всё ещё угрожала южным границам.
— Ясно. Я возьму ответственность и доставлю это ей, — ответила Эллен с улыбкой, и Софи не смогла скрыть удивление, такой ответ был довольно неожиданным.
Эллен не хотела этого, но так как Софи довезла подарок сюда, она не могла отказать. Тут также повлияли слова Саши, и девушка думала, что если не сможет как следует выполнить это, то не заслужит прощения Тигре.
После этого они покончили с некоторыми деловыми разговорами. Даже по поводу демона Торбалана девушки смогли прийти лишь к выводу, что снова поднимут эту тему, во время встречи всех Ванадис — просто им не хватало силы воли воплотить всё это в действия. Они отложили это со словами: «Мы поговорим об этом снова, когда придет весна».
И вскоре после этого Софи сказала, что уезжает из Лейт-Меритца. Ей слишком тяжело оставаться тут.
— Ты не хочешь повидаться с Луниэ?
Хотя Эллен и шутила, Софи покачала головой.
— В этот раз я откажусь. Знаешь, Эллен... Когда я встретила Луниэ-тян, то лишь смотрела на неё и хотела думать лишь о Луниэ-тян. Но... Сейчас я не думаю, что могу поступать так.
Её подруга, скрывавшая свою печаль, засмеялась, а Эллен в ответ смогла сказать лишь краткое «ясно».
“— Софи. Пройдет время, пока мы не сможем смеяться снова от всей души. Так что увидимся. Так как ты, похоже, какое-то время будешь занята.
— Да. Эллен, ты тоже береги себя.
И так Блесвет [Блистательная принцесса Роскошного сияния] покинула Лейт-Меритц.
Когда Софи только уехала, Эллен вызвала Рюрика — того, кто во всём Лейт-Меритце всех сильнее уважал навыки стрельбы из лука Тигре.
Затем он получил подарок Тигре, а также оставшиеся подарки таким людям, как Арам.
— В таком случае, ты можешь идти..
Пусть Эллен и сказала так, Рюрик бережно взял подарки всем остальным, сияя своей лысой головой без единого волоска. И затем он прошелся по Княжескому особняку, равнодушно передавая подарки.
За исключением Рюрика, Тигре особенно дружил лишь с Арамом, но после этого Арам играл с товарищами и проиграл за одно коку серебряных монет примерно на его ежемесячную зарплату. Этот мужчина, обычно ужасно сильный в азартных играх, полностью растерял свою интуицию.
Хотя его товарищи, знающие об обстоятельствах, говорили ему аннулировать ставки, Арам молча положил проигранное количество серебряных монет, вернулся к себе в комнату, несмотря на обязанности, и уснул. Его привлекательное лицо, которое, как говорили многие, напоминало бобра, стало ужасно диким в этот день.
На следующий день его лишили еды, в наказание за прогул своих обязанностей.
Рюрик всё же отличался от Арама. Он как и обычно упорно трудился, а завершив свои обязанности на закате, начал свою ежедневную тренировку с луком во дворе.
Однако тренировка в этот день закончилась на первой стреле. Тетива, натянутая до предела, порвалась с резким звуком. Рюрик слегка поранил палец.
— Похоже, я приложил слишком много сил...
Глядя на лук, потерявший изгиб из-за оборванной тетивы, Рюрик слабым голосом рассмеялся. Впервые за три года он совершил такую ошибку.
Когда Рюрик закончил обрабатывать палец, он вернулся в свою комнату, не продолжив уже тренировку в тот день.
Той ночью некоторые люди слышали похожие на рыдания возгласы, доносящиеся из его комнаты, но они сделали вид, что ничего не слышали и молча уходили.
◎ ◎ ◎
Под холодным небом люди, лошади, скот и белые палатки заполняли мертвенно-бледную пустошь, на которой лишь изредка росла сорная трава. Это место располагалось рядом с границей Дзктеда и Муодзинелла. Признаки зимы добрались и сюда.
Количество солдат и в самом деле составляло сто тысяч. Их кожа была равномерно коричневого цвета, и среди них множество стройных мужчин. Они носили кожаную броню на плотной одежде, а на их поясах висели изогнутые мечи. Солдаты заворачивали головы черной тканью, а командиры подразделений носили железные шлемы для отличия от обычных воинов. Шлем отражал солнечный свет и тускло сиял.
Лошади входили в кавалерию, а волы — в отряды снабжения. Палатки имели своеобразную круглую форму, и их потолок также закругляли. В каждой из них помещалось от пяти до десяти человек.
Над палатками развивался багровый флаг. Золотой шлем с рогами и меч, нарисованный посередине. Это был символ Муодзинела — бог Вахрам. Красные и золотые знамёна развевались на сухом ветру конца осени, который бродил по пустошам.
Это были войска Муодзинела. Их главнокомандующий — Крэссю Шахин Барамир, по прозвищу Барбаросса [Краснобородый], был младшим братом короля Муодзинела.
Тридцать дней прошло с тех пор, как они встали тут лагерем. Граница Дзктеда находилась в двух днях марша на север. Конечно же, Крэссю знал, что войска Олмутца под руководством Ванадис Людмилы Люрие встали там лагерем.
Главнокомандующий получал доклады в своей собственной палатке. Кстати, палатку Крэссю, в отличии от остальных, покрасили в красный цвет.
Особых верований или намерений за этим не стояло — просто он захотел этого. Кстати, вчера она была зеленой, а позавчера — синей. А в один день вообще разноцветная.
В любом случае, Крэссю сегодня находился внутри красной палатки. Сидя на кровати с множеством шелковых подушек, он слушал доклад солдата.
У него было крепкое тело среднего телосложения, а подолы ткани у носимой им одежды были настолько большие, что все увидевшие его люди не могли понять смысл этого.
Его глаза сильно впали, а нос и уши выросли длинными, и его красная борода, которая и послужила основой прозвища, связывалась в три косички. Он также чувствовал, словно лично создаёт форму бороды.
Близкий помощник кривил лицо на каждом отчёте — всё же он имел дело не только с главнокомандующим, но и с младшим братом Короля. Прежде всего Крэссю обладал подавляющим талантом и множеством достижений. Также его эксцентричное поведение не проявилось прямо сегодня, и он мог и не дать откровенный совет.
Крэссю встал, закончив слушать доклад молодого солдата.
— Хм, значит, план в Асварре полностью провалился.
— Да. Королевством Асварре сейчас правит принцесса Гвиневера и мужчина по имени Таллард Грэхем, — печально ответил солдат. Это не то поведение, которое обычный солдат мог показывать перед верховным главнокомандующим, но Крэссю ему доверял, поэтому это ему прощалось.
— Оба принца, Жермен и Эллиот, мертвы. Даже из шпионов вернуться смогли лишь пятеро.
— Я полагаю, это хорошо, если хотя бы пятеро смогли вернуться. Всё же я услышал кое-что интересное.
Крэссю играл со своей красной бородой, завязанной в три косички, и не казался слишком разочарованным.
Ещё два месяца назад из-за борьбы за трон принцев Жермена и Эллиота Асварре почти раскололось надвое.
Пока Королевство Муодзинел поддерживало принца Эллиота, оно также искало возможность приблизиться к Жермену. Не важно, какой бы принц ни победил — Муодзинел собирался потом захватить Асварре.
Одна из причин, почему Крэссю собрал стотысячную армию и направился сюда, заключалась в концентрировании внимания Дзктеда на себе, а в это время следовало хотя бы на коку раньше получить информацию о передвижениях шпионов, посланных в Асварре, и затем вернуть их, в зависимости от ситуации.
Крэссю достиг своей цели.
— Однако вмешиваться в дела далеких стран очень проблемно, как и ожидалось. Приказы совсем не поспевают за развитием событий. С другой стороны, даже если я заранее предугадаю около десяти способов изменения ситуации и подготовлю контрмеры, в результате никто не сможет выполнить это.
— Если речь зашла об изменении ситуации — его звали Тигревурмуд Ворн? Удивительный человек. Впрочем, на обратном пути он упал в море и погиб.
Крэссю самодовольно усмехнулся.
— Дамад, почему ты утверждаешь, что он умер?
— Ну...
Солдат по имени Дамад запаниковал. Ему было девятнадцать лет. Высокий, с тонким носом и подбородком, он не казался слабаком и его бесстрашный взгляд напоминал тигра или леопарда.
“— Он упал с корабля в море в полночь. Его тело не нашли даже после полудневных поисков. Если этот парень всё ещё жив, то он точно не человек.
— Существует возможность, что всё это подстроено.
В ответ на слова Крэссю Дамад в замешательстве склонил голову, словно говоря, что он не понимает.
— Предположим, что он умер. Но если у меня есть шанс схватить его за руку, я так и поступлю.
Крэссю радостно объяснял, играя со своей заплетённой бородой.
— Брюн, вероятно, доверил парня Дзктеду. Его рано или поздно следует вернуть, но разумно ли считать его мертвым? Мы можем предположить, что он взял новый псевдоним, дату рождения, а также особняк, деньги и даже женщину, чтобы начать вторую жизнь.
— Даже если он не умер, отношения Дзктеда с Брюном испортятся.
— С такой проблемой они могут разобраться, если пошлют головы двух-трёх некомпетентных дворян и генералов.
По Дамаду заструился холодный пот, когда он услышал, как легко говорит об этом Крэссю. Пугало его то, что Крэссю мог легко воплотить свои слова в жизнь, если бы захотел.
— Иными словами, ваше сиятельство хочет сказать, что Тигревурмуд Ворн смог выжить?
— Тебе и предстоит это выяснить, Дамад.
Дамад нахмурился, когда Крэссю сказал это непоколебимым голосом, словно заранее об этом думал. Два года прошло с тех пор как его — простого солдата — выбрал краснобородый младший брат короля на должность помощника. Но если он просто будет действовать, как ему указали, то это не такое уж и проблемное дело.
— Скоро мы начнем отступать. Однако ты проберешься в Дзктед и проверишь, действительно ли умер Тигревурмуд Ворн. Ищи людей, которые видели, как он умер, и внимательно выслушай их. Если ты найдешь его могилу, разрой её. Если тебе попадется подозрительный мужчина, то тщательно разузнай, кто он.
— ... Ради этого парня действительно стоит так далеко заходить? — скептично спросил Дамад, и Крэссю резко кивнул.
— Разве не сам говорил это? Что он ответственен за те изменения.
И в самом деле. Хотя Дамад удручённо скривился, он немедленно сменил своё мышление.
— Понял. Кстати, что если я в самом деле найду его живым?
— Избавься от него. Ты же хочешь испытать его навыки, верно?
В ответ на слова Крэссю Дамад улыбнулся, воспылав боевым духом.
— Можешь просмотреть записи о битве при Агнесе, просто для ознакомления. Подумать только, что человек может стрелять из лука на триста аршинов. Причём на таком беспорядочном поле боя.... Я в самом деле дрожу от этого.
— Благодаря этому мы потеряли Кашима. А он был полезным человеком.
В прошлом году армия Муодзинела вторглась в Брюн, раздираемый гражданской войной. Среди хаоса они намеревались оттяпать территории Брюна и забрать людей в рабство.
Однако их план полностью сорвали.
Войска, которые атаковали с моря, потерпели поражение от герцога Тенардье, а наземные войска были остановлены «Армией Серебряного метеора», возглавляемой Тигре и солдатами Олмутца под командованием Людмилы. В это время Кашим командовал авангардом, а главнокомандующим всех наземных сил был Крэссю.
Хотя авангард потерпел поражение, и Крэссю загнал Тигре с товарищами, он посудил, что даже в случае победы особо ничего не обретет, поэтому и отступил. Более того по такому случаю он лично наградил Тигре прозвищем Силвраш [Звездный стрелок].
— Однако, вы действительно отступите, даже не сразившись? После того, как привели сто тысяч солдат?— спросил Дамад Крэссю, выражая неверие.
— Я же говорил, верно? Я достиг своей цели.
Крэссю мимоходом сжал кучу бумаг, которые положил возле кровати. Всё это были доклады.
— Реакция Ванадис и феодальных лордов на южной границе. Примерно количество солдат, которых они выслали. Их развертывание. Дорога от пустоши к Агнесу на западе. Топография. Дорога, по которой можно вторгнуться в Брюн, не идя по дороге на Агнес. А-ха-ха-ха! Пусть это и заняло тридцать дней, но оно того стоило.
Сжав доклады, Крэссю засиял впавшими глазами и весело рассмеялся. В этом и заключались истинные цели этих ста тысяч солдат.
— Затем я вернусь и доложу, что этих ста тысяч недостаточно. И добавив ещё пятьдесят тысяч, я двину их в следующем году — в лучшем случае — или в течение трёх лет в худшем. Моей целью, конечно же, является Брюн.
Даже эти сто тысяч солдат лишь являлись приготовлениями для большой стратегии. И Крэссю не нацеливался на Дзктед.
— Я также слышал, что южная часть Дзктеда довольно богатая.
— Даже если богатые, зеленые и теплые земли располагаются возле Брюна, они, вероятно, не нацелятся на них. Всё в порядке, пока люди Дзктеда окружены снегом и грызут картошку с лососем.
Пусть, возможно, он действительно так думал, Крэссю в самом деле проявлял беспощадность. Дамад про себя совсем немного посочувствовал народу Дзктеда.
— Прочти этот доклад, Дамад. Люди в непосредственной близости к границе уединились в замке, заперлись и приготовились к обороне. Те, кто собирался нападать, так и не показался. В таком случае, если я, к примеру, через два года покажусь с войском в сто пятьдесят тысяч солдат, то они, вероятно, отреагируют также.
— Хм, тогда, не обращая внимания на людей, которые заперлись и не выходят наружу, мы сразу же нацелимся на Агнес на западе.
— Верно. Кроме того, за эти тридцать дней я также нашел множество людей, которые могут стать полезными.
Среди докладов, которые он скомкал, Крэссю выбрал один листок и вынул его.
— Они идеально командуют солдатами или добились блестящих результатов в таком скучном положении, когда нет ни одного сражения. Я сделаю их своими подчиненными, как только вернусь. Жду не дождусь следующей битвы.
Хотя Дамад уставился так, словно хотел что-то сказать, он всё же решился открыть рот, когда Крэссю зловеще улыбнулся:
— Ваше превосходительство. Вы в самом деле не устроите хотя бы одно сражение? Если вы дадите мне тысячу солдат...
— И что ты сделаешь?
В ответ на реакцию Крэссю Дамад с энтузиазмом продолжил:
— Довольно сложно захватить форт, но возможно разграбить и сжечь деревни и города. Я также могу нанести удар по врагу, и вам не придется говорить, что ничего не сделали, хотя вывели сто тысяч солдат.
Крэссю произнес изумленным голосом «Охо», словно восхищаясь этим. Его впалые глаза излучали беловатое свечение.
— Если ты уверен, что не потеряешь ни одного солдата, то можешь исполнять это. Однако, если хотя бы один солдат умрёт, то твоя голова пойдет на корм волкам. И это также включает в себя смерть солдата во время марша, или он ударится головой и помрёт.
Чувствуя серьёзность в его безразличном голосе, Дамад запнулся. Он тут же опустился на колени.
— Я слишком себе позволяю. Прошу прощения.
— Всё нормально, если ты понял. Не разочаруй меня, Дамад.
Не то чтобы Крэссю не любил грабёж. Просто ему не нравились негодяи, которые в результате могли появиться под его командованием.
Если он позволит отдельному отряду сражаться и грабить, то другие подразделения затаят недовольство. Кроме этого они провели тридцать дней скуки. Всё-таки страшно эгоистично действовать с такой громадной численностью.
С другой стороны, когда думать о честном разделении добычи, то такое количество становится проблемой. Чтобы удовлетворить такое количество солдат им необходимо начать крупномасштабный бой.
Поэтому Крэссю с самого начала и не намеревался сражаться.
На следующий день Крэссю отдал приказ об отступлении, как и планировал. Лишь Дамад направился на север, в отличие от армии, пересек границу и успешно проник в Дзктед.
В течение этих тридцати дней посланники множество раз отправлялись из Дзктеда в Муодзинел с вопросом, почему те выдвинули их армию, но Муодзинел продолжал отвечать, что всё ради тренировки солдат.
И армия Муодзинела в самом деле ушла обратно, всего лишь проведя учения.
