Ранним вечером того же дня Армия Рыцарей Лунного света закончила приготовления к отбытию. Отсюда до столицы дорога по тракту займет примерно 6-7 дней.
И Тигре, и Массас хотели поскорее вернуться в столицу, поэтому совместно решили ускорить марш.
Новости о вторжении армии Муозинеля уже распространились. Среди местных дворян наверняка появилось беспокойство. Чтобы не дать им почувствовать тревогу, надо было двигаться в хорошо организованном строю, который покажет надежную готовность к защите страны.
Было решено, что тут они разделятся с армией Остероде и Валентиной Глинка Эстес, которые двинутся обратно на север и вернутся в Дзктед морем.
— Было бы здорово, если бы вы продолжили сражаться вместе с нами. — Тигре сдержанно улыбнулся и обменялся рукопожатием с Валентиной. Свою косу она держала на правом плече, поэтому протянула левую руку. Черноволосая Ванадис ответила со своей обычной улыбкой:
— Я счастлива слышать это от тебя, но я пришла сюда как союзник только для сражения против армии Закштайна. Кроме того... — Валентина перевела взгляд на Элен и Милу, угрюмо стоявших неподалеку. — Кто-то должен доложить об этих двоих его величеству, верно? Ну и о различных событиях, произошедших в Брюне.
— Ты совершенно права. Пожалуйста, составь подробный отчет.
— Ты должна просто передать рапорт, который я написала для Его Величества. — Элен скрестила руки на груди, а Мила уперла руки в бока, и обе уставились на черноволосую Ванадис. Тигре слегка поклонился Валентине и еще раз поблагодарил ее.
— Прости, что произнес такие неразумные слова. Я очень благодарен тебе за помощь, Валентина. Когда война с Муозинелем закончится, я пришлю тебе кое-что в подарок, чтобы выразить свою благодарность. Я бы хотел, чтобы ты также передала мое приветствие королю Дзктеда.
— Если ты действительно хочешь выразить свою благодарность, то как насчет того, чтобы заглянуть ко мне в Остероде? Я развлеку тебя в меру своих возможностей. — произнося это, Валентина вдруг наклонилась вперед и приблизила свое лицо к щеке Тигре. Щекочуще дунув на ухо юноши, она тут же выпрямилась.
Поскольку это была слишком внезапная "атака", Тигре даже не смог быстро среагировать. Его лицо покраснело, и он мог только пристально посмотреть на черноволосую Ванадис. Валентина отпустила руку юноши с улыбкой ребенка, которому удалась шутка, потом поклонилась, и ее волосы колыхнулись.
— Ну, тогда будьте осторожны, лорд Тигревурмуд. То, как я сражалась вместе с вами, стало для меня ценным воспоминанием... Да пребудет с вами военная удача!
Закончив свою речь, она повернулась спиной к Тигре и степенно удалилась.
Глядя ей вслед, Тигре кое-что понял. Разве не впервые она назвала его "лорд Тигревурмуд"?
—До самого конца она была такое неуловимой и иллюзорной...
==
Он вспомнил ее беспощадные тактические предложения. Он не единожды чувствовал раздражение. Было очевидно, что она не была хорошим человеком, но он также не мог сказать, что она была плохой; она была такой странной...
— А что вы... — он уже собирался спросить Элен и Милу, но внезапно остановился.
Беловласая Ванадис глядела вниз с серьезным выражением лица. Она не смотрела ни на удаляющуюся Валентину, ни на Тигре.
— Элен?
Она не отреагировала даже после того, как Тигре окликнул ее. Мила тоже покосилась на нее с недоумением.
— Элеонора, что случилось?
Элен наконец подняла голову, будто придя в себя. Заметив взгляды Милы и Тигре, она озадаченно спросила их:
— ...В чем дело?
Тигре обеспокоенно спросил:
— Ты о чем-то задумалась?
Элен с неловкой улыбкой покачала головой:
— Нет... Может быть, я немного устала...
Это был странный ответ для Элен. Обычная она никогда бы так не сказала, даже если бы смертельно устала. Тигре и Мила переглянулись, но больше не стали расспрашивать.
Армия Рыцарей Лунного света выдвинулась в сторону столицы.
==
На четвертый день Лим зашла посоветовался с Тигре. Незадолго до захода солнца они разбили лагерь в стороне от тракта, и, когда все начали готовить ужин, она пришла в командирскую палатку.
Лим, казалось, колебалась, стоит ли ей говорить, поэтому некоторое время молчала. Титта приготовила им обоим вино, разбавленное водой с медом, и удалилась; когда прошло еще почти 30 секунд, адъютант армии Лейтмеритца все еще смотрела на Тигре с выражением тревоги на лице.
— Госпожа Элеонора ведет себя странно. — наконец выдавила она.
— В чем именно? — спокойно уточнил Тигре, пригубив вино. Он ничуть не удивился началу разговора, потому что много раз думал о том же за эти четыре дня.
Словно желая поощрить Лим продолжить, Тигре серьезно посмотрел на нее:
— Я также много раз думал о том, что в последнее время Элен была несколько рассеянной. И Титта утром сказала то же самое...
Титта заметила это, потому что очень хорошо знала Элен, а также неоднократно общалась с ней. Однако, если бы такое ее поведение продолжилось, гораздо больше людей определенно почувствовали что-то подозрительное. Так что надо было что-то делать.
Услышав слова Тигре, Лим, казалось, не смогла скрыть своего удивления, но все же решилась и начала:
— С самого начала нашего путешествия она выпивает в одиночестве в своей палатке. Она, кажется, плохо спит ночью, у нее болезненный цвет лица, она плохо ест. Даже когда она разговаривает со мной, бывало несколько раз, когда она внезапно замолкала на полуслове...
Лим говорила и говорила, вспоминая то одно, то другое. Сама она тоже вела себя необычно — если бы это была обычная она, она бы точно знала, что следует сказать, так что сейчас была сама на себя не похожа.
— Даже во время марша у нее вдруг страшно менялось лицо, как будто она вспоминала что-то неприятное; она постоянно размышляет о чем-то. Как бы я ни настаивала на том, чтобы она мне всё рассказала, она утверждает, что всё в порядке...
— Значит, она ничего не сказала даже Лим... — на лице Тигре появилось сложное выражение. Дружба между Лим и Элен началась задолго до того, как Элен стала Ванадис. Элен считала ее своей лучшей подругой, и они всегда были близки, как сестры, независимо от их статуса. Тот факт, что Элен ничего не говорит даже ей, несмотря на их близость, доказывал, что ситуация была непростая.
— Значит, что-то случилось, пока она была в плену у Гриста……
==
Он мог думать только об этом. Элен явно разожгла свою ярость во время битвы в Монтуре, но после ее окончания, а тем более после смерти Гриста, она расслабилась.
Лим, закончив говорить, горестно опустила голову. Ее сжатые кулаки, лежащие на коленях, дрожали. Она ощущала свое бессилие.
— Я понял, — произнес Тигре голосом, полным решимости. — Я попробую поговорить с Элен.
Поскольку даже Лим ничего не удалось, сам он тоже мог оказаться бесполезным. Но сдаваться, даже не поговорив в открытую с Элен, было не в стиле Тигре.
