— А-ах, как же я завидую, как же я ревную, как же я ненавижу.
Передо мной находилась знакомая фигура. Женщина с омерзительными ядовитого-чёрными волосами, с повязкой на глазах цвета почерневшей крови, с пепельной кожей и опутавшими её тело ржавыми цепями.
— Если не ошибаюсь, ты — Зависть.
«Это место…»
Я потеряла сознание, оказавшись в ярком свете магического круга в духовном мире хозяина, и очнувшись, увидела, что окружающая обстановка совершенно изменилась.
Я находилась в комнате похожего на замок высокого здания. Несмотря на роскошный и величественный вид самого замка, внутренние покои выглядели заброшенными руинами. Стены и оконные стёкла были покрыты трещинами, пол был пыльным, в углах комнаты висела паутина, а изъеденные насекомыми картины выглядели так, будто пережили пожар. Повсюду стояли искусно выполненные каменные статуи рыцарей, магов, королей и прочих различных фигур, на которых то тут, то там виднелись сколы и трещины, как будто их повредили специально. За окнами виднелся окружающий замок город, вероятно, в прошлом процветавший, но даже издали была заметна ветхость его построек.
И здесь, в этой комнате, в гордом одиночестве сидела Зависть, расположившись на видавшем виды стуле и за таким же старым потёртым столом, держа в руках чашку с чаем и глядя на меня с колючей, ощущаемой всей кожей враждебностью.
— …Ясно. Значит, ты мой следующий противник, так?
Она сильна.
Меня прошиб холодный пот. Если не возьму инициативу в свои руки, меня одолеют прежде, чем я успею что-либо сделать.
— …«Транзитивная регрессия»!
С лёгкой, будто пульсирующей в каждой клеточке моего тела эйфорией, меня переполнила сила.
Этой технике я научилась в отсутствие хозяина, во время продолжительного обучения у Товако. Я рассказала ей о том, как появилась Куся и как я случайно с ней ассимилировалась, и Товако научила меня активировать и управлять этой способностью в одиночку. При этом я не могла использовать такие навыки как «Кровожадный рой», которые были мне доступны при ассимиляции с Кусей, и в разделе навыков не было упоминаний ни о благословениях, ни о пробуждении способностей, однако все характеристики получали прибавку. По словам Товако, заложенный в генах потенциал принудительно проявлялся через магическую силу, но я не могла полностью понять принцип его работы, поскольку для этого требовалось умение разбираться в таких узкоспециализированных терминах как «ген», «геном» и «хромосома».
В этом состоянии, хотя мне этого не было видно, мои янтарные глаза становились тёмно-синими, а зрачки вытягивались вертикально как у дракона. Краем глаза я могла видеть свои волосы, которые от середины до кончиков окрашивались в пепельно-синий цвет и тускло светились.
— Я завидую тебе. Завидую, что ты жива, что общаешься с ним, что не осталась одна, что была спасена.
— …Вот как.
Зависть поставила пустую чашку и, покачнувшись, поднялась.
— Да начнётся испытание «Меча Смертных Грехов — Безумицы из Чертога Зависти». Дальше не будет пути назад.
— Для меня уже давным-давно нет обратного пути.
Началу битвы положило затишье.
***
— …Свяжите, ржавые цепи! «Пепельноголовая змеиная цепь».
— Окутай и развей! «Ядовитый демон призрачного пламени — Броня ядовитого тумана»!
Окруживший меня доспех из ядовитого тумана разъел медленно надвигающиеся массивные серые цепи.
— Ужаль незримо, «Ядовитый демон призрачного пламени — Восьмиглавая гадюка»!
— Сдуй, «Порыв пылевой бури».
Выпущенная мной ядовитая жидкость в форме змеи соприкоснулась с похожей на миазмы окружающей Зависть субстанцией и исчезла, превратившись в песок.
— А-ах, как же несправедливо, несправедливо, несправедливо…
— Тц, как же это удручает.
Мы раз за разом повторяли подобные действия с тех пор как начался бой.
Моя специализация, магия льда, не работала, и единственным, что могло поколебать миазмы Зависти, были атаки с помощью «Ядовитого демона призрачного пламени», которые, впрочем, достичь её не могли. И если бы не тренировки, которые я проходила у Товако в течение последних месяцев, я не смогла бы сдерживать атаки Зависти.
Мы обе сводили на нет атаки друг друга. Время шло, но ни одна из нас не могла сделать решающий шаг.
«Мой яд и способность Зависти контролировать материю практически равны… Раз так…»
Я должна побыстрее выбраться отсюда, чтобы спасти хозяина. Если не получается с ней разобраться в дальнем бою, тогда придётся вступить в ближний.
— «Ядовитый демон призрачного пламени — Призрачный ядовитый дождь».
Чтобы отвлечь её на мгновение, я распространила густой и обширный ядовитый туман вокруг себя, затем влила в него ещё больше маны, сделав ещё ядовитее. Зависть, похоже, встала в защиту, и её движения замедлились.
Подпрыгнув в воздух, используя физическое усиление тела, я смогла с лёгкостью подобраться поближе. Мой ядовитый туман и миазмы Зависти, сталкиваясь друг с другом, на границе соприкосновения превращались в песок и осыпались. Судя по всему, её миазмы были немного мощнее моего тумана, но этого было достаточно, чтобы выиграть несколько мгновений и взмахнуть мечом.
— Ха-а!
Окутав клинок ядовитым туманом, я нанесла удар, однако…
— Я завидую, так завидую твоим навыкам фехтования, которых нет у меня, твоим заклинаниям яда, которых нет у меня. Лучше бы всему этому, чего нет у меня, просто сгинуть.
Миазмы остановили клинок, который ещё плотнее обволокло ядовитым туманом, прямо перед тем как он срубил голову Зависти. Казалось, все покрывавшие тело Зависти миазмы сосредоточились в одном месте, и ядовитый туман, покрывавший клинок, также превратился в песок.
— И ядовитый туман, и меч, и рука, что держит его — лучше бы всё это сгинуло…
— Пожалуй, воздержусь.
— Тебе не сбежа… кх.
— Кажется, действует. Яд, который ты превратила в песок.
Испускаемый «Ядовитым демоном призрачного пламени» яд раз за разом превращался в песок. Однако превращаясь в песок, он не ослабевал, а значит, всё равно оставался ядом, который я могла контролировать. Поэтому, даже зная, что он не будет решающим фактором в этом сражении, я использовала «Ядовитого демона призрачного пламени», чтобы подготовить сцену.
— Без твоих надоедливых миазмов мой яд проявит свою силу. Давай же, предайся иллюзии.
Благодаря истощению миазмов Зависти, я смогла задействовать ядовитый песок, рассыпанный у её ног. У меня не было необходимости заставлять её его проглотить, так как даже тех нескольких песчинок, вступивших в контакт с её кожей, было достаточно, чтобы яд тотчас же подействовал, создав в сознании противника желаемую иллюзию.
Слегка наклонившись, Зависть безвольно опустила руки. Пусть она сама проведёт меня к хозяину.
— Так, а теперь…
— Минарис… это ты?
В этот момент милый голос достиг моих ушей.
— Хозяин?!
Повернувшись в сторону голоса, я увидела распятого на кресте хозяина, связанного цепями по рукам и ногам.
— У-уф…
— Что с вами, хозяин? — поспешно разрезав цепи, я поймала повалившегося хозяина. — Что случилось?..
— Я тоже… не знаю. Когда очнулся, я уже был здесь… связанный…
— …
— Ты пришла спасти меня, Минарис?
— Да, хозяин. Я пришла за вами.
— Спасибо. Ты и правда мой лучший друг и компаньон.
Хозяин ласково мне улыбнулся. При виде такого хозяина моё сердце наполнилось лишь одним чувством.
— …Да.
— Кх, прости. Кажется, я потерял слишком много сил. Дай мне немного отдохнуть, хорошо?
— Да, конечно.
Слыша эти слова, я тоже приветливо улыбнулась в ответ. А затем…
— Так и быть… Усни вечным сном.
…В гневе вонзила клинок ему в сердце.
— По… чему?..
— Почему? Ку-фу-фу, что за глупости ты говоришь? Разве не от того, что я вне себя от злости?
Вид его застывшего, неподвижного лица лишь приумножил мою ярость.
— Или, может быть, потому, что я заметила, что ты не хозяин?
— …
Когда хозяин услышал мои слова, его лицо, на котором застыла смесь удивления и му́ки, приняло бесстрастное выражение. После того как я вытянула из него яд «Ядовитого демона призрачного пламени», который использовала на Зависти, личина, выглядевшая до этого лицом хозяина, сменилась её лицом.
— Я идеально воспроизвела яд, который ты создала, — произнесла Зависть. — Моя сила — «Абсолютный контроль над материей», она позволяет превращать всё материальное в любое вещество по моему желанию. Он не уступает в эффективности созданному тобой иллюзорному яду. Как ты заметила?
— Этот яд действует в координации в магией заклинателя, строя иллюзию в строгом соответствии с его представлением. Иными словами, с помощью этого яда ты можешь воссоздать только того хозяина, которого знаешь лишь ты. Чтобы использовать этот яд наилучшим образом, необходимо представить иллюзию, которая затронет восприятие цели, иначе разница между субъективным восприятием заклинателя и восприятием цели вызовет у последнего ощущение дискомфорта.
— …
— Хозяин никогда бы не назвал меня компаньоном. Для него я не компаньон, я его сообщница. И вообще, настоящий хозяин выглядит намного великолепнее и мужественнее.
— …Вот как. Ах, я завидую, как же я завидую. Я так завидую вашей с ним связи, — с бесстрастным видом ответила Зависть. Однако слова, произносимые ею, были словами, которые хотелось сказать мне.
— Ты продолжаешь говорить, что завидуешь, но это я очень, очень тебе завидую, понимаешь?
Не в силах больше терпеть, я раскрыла перед ней свою душу.
— Ты с хозяином одно целое — что бы ни случилось, он никогда не покинет тебя, ты по-настоящему стала частью его. Ах, как же я тебе завидую, как же я ревную.
— …
— Это нечестно, непростительно, несправедливо! Я завидую всему, что хозяину нравится. Я завидую невинности Шурии, я завидую его родственным отношениям с Май, завидую миловидности Нонорика и тому, как они с Летисией глубоко доверяют друг другу. Но больше всего я завидую вам — тем, кто лично стал силой хозяина!
Сердце сжималось, к горлу подкатывал комок, и тревога сжигала меня всю. Пережив время, когда была не в силах быть рядом с ним, когда не имела возможности стать ему подобной опорой, я не могла не завидовать находившейся передо мной сущности, что была частью силы хозяина. И от мысли, что эта сила пытается его у меня отнять, меня переполняли становившиеся неуправляемыми эмоции.
— Никому не позволю забрать у меня хозяина. Никто не способен служить ему лучше, чем я.
Да, именно этого я и хочу, для меня это самое важное.
Мои истинные чувства, то, чего я ни за что не уступлю.
— Ах, как же я всё-таки тебе завидую. Завидую, но… ты можешь пройти, — когда Зависть это произнесла, всё её тело обратилось в песок; он собрался в другом месте, где она возродилась. — Если в твоём сердце так много тьмы, тогда мне остаётся лишь тебя признать. Ты прошла испытание «Меча Смертных Грехов — Безумицы из Чертога Зависти».
Прежде чем я успела опомниться, продолжая сохранять бдительность, прежняя враждебность Зависти сошла на нет, после чего она протянула руку к пустому месту и, будто разорвав пространство, создала в нём светящуюся дверь.
— Дальше не будет пути назад. Если всё же пойдёшь…
— Глупый вопрос. Я уже говорила тебе — для меня не существует обратного пути.
Я поднялась и направилась к двери. Направилась прямо к хозяину.
***
— У-фу-фу. А-ах, как же я завидую.
После того как Минарис исчезла, в покоях Зависти вновь воцарилась прежняя тишина.
— И всё же приветствую тебя! — пробормотав про себя, она снова поднесла к губам пустую чашку.
Будучи при этом довольно-таки счастливой.
Испытание Зависти— пройдено.
***
— У-фу-фу, Да начнётся испытание «Меча Смертных Грехов — Озорницы из Кукольного Домика». Дальше не будет пути назад.
Откуда-то далеко-далеко послышался голос, от которого на душе заскребли кошки.
— …ури…
Неприятное чувство где-то на границе сознания.
— …ай, …Шу…
Однако это немного неприятное чувство словно окутало мягкостью тёплого молока, и оно исчезло…
— Эй! Шурия! Да очнись же!
Резкий голос, словно окатив меня холодной водой, заставил Шурию раскрыть глаза.
— Гра-а-а-а-а-а-ау!!!
— Кристальный медведь?!
Передо мной находился монстр-медведь с кристальным телом, отражавшим солнечный свет.
— Разойдись, «Дрожь земли»!
Мастер вонзил в землю меч, и между монстром и Шурией с грохотом образовался глубокий разлом. Кристальному медведю, видимо, не понравились торчащие оттуда каменные копья, и он, недовольно прорычав, ретировался.
Мы находились в хорошо знакомом мне лесу.
Густая зелень деревьев, кустарники, усыпанные мелкими красными ягодами и покрытый редеющей травой суглинок; щербатый валун, на котором я упражнялась в магии и сень дерева, под которым мы с сестрёнкой Шелми кушали приготовленный матушкой обед.
— Шурия, мы сражаемся! Возьми себя в руки, пожалуйста!
— Э?.. Д-да!
«Точно, Шурия… Шурия вернулась в родные края!..»
Закончив с местью, мы вместе с мастером и Минарис пришли в мой родной лес. Получив задание уничтожить недавно объявившихся в горах опасных монстров, мы отправились на охоту, чтобы защитить мою деревню, расположенную у подножия.
Чтобы защитить… деревню?
«Э?.. Тут что-то не так…»
Вновь раздался рёв монстра.
— Сражайтесь, «Одержимая марионетка — Ржавые доспехи»!
В ответ я с помощью моментального навыка послала доспехи сражаться с окружившими нас монстрами.
«Как я могла так отвлечься прямо посреди битвы?! Ладно, сначала нужно разобраться с противником».
Кристальные медведи сбились в стаю. Мы сражались на некотором расстоянии, но довольно близко, чтобы иметь возможность прикрывать друг друга.
«Мастер и Минарис тоже сражаются, Шурия не должна ударить в грязь лицом!»
— «Ржавые доспехи — пять в клине»!
Тело кристального медведя с треском развалилось на куски под ударами боевых молотов и мечей набросившейся на него группы из пяти доспехов, которыми управляла Шурия.
— Шурия, с той стороны ещё один!
— Я с ним разберусь!
После чего мы продолжили сражаться с упорно появлявшимися монстрами ещё какое-то время.
— Ха!.. Фух, Шурия, это последний! Да, хозяин?
— Да, верно. Это последний, больше поблизости нет.
— Значит, мы закончили!
Окружив последнего монстра, все доспехи разом набросились на него. Вскоре последний кристальный медведь был убит, и битва закончилась.
— Ну, это оказалось не так-то просто.
Убрав оружие, мастер с Минарис подошли ко мне.
— Давайте спустимся к подножию, пока солнце не село, — предложила Минарис.
Не успела я опомниться, как опустились сумерки. Будь я ребёнком, к этому времени я уже давно была бы дома.
— Ага, — согласился хозяин. — В гильдию сообщим завтра, а сейчас вернёмся в деревню Шурии.
— В деревню… Шурии? — переспросила я.
— Да, мы же с самого начала так и планировали сделать, правда? — сказал мастер. — До гильдии в городе далековато будет идти.
— И лучше нам поторопиться, — поддержала его Минарис. — Солнце вот-вот сядет.
Во мне вновь всколыхнулось неудобное чувство, о котором я, сосредоточившись на сражении, позабыла.
«Что же это со мной?..»
Я была озадачена, но чтобы не отставать, двинулась вместе с мастером и Минарис. По тропинке, по которой я много раз ходила в детстве, мы спустились к подножию горы. Впереди виднелась деревня Шурии.
— Ну вот, наконец-то можно расслабиться.
— У нас было столько дел, что не было ни минуты покоя. Давайте хоть немного отдохнём.
— …Не может… быть, — чуть слышно вырвались из моих уст эти слова.
Близились сумерки, и в деревне происходила привычная для этого времени суета. Возвращающийся с промысла охотник, бабушка, держащая в руках с корзину с убранным бельём, и спешащие вернуться домой до наступления темноты детишки.
— М? Ты чего столбом стоишь?
— Что такое, Шурия? Ты как-то странно себя ведёшь.
— Фуэ? А, нет, ничего.
Похоже, мастер и Минарис моё бормотание не услышали. Я поспешно ответила им, что всё в порядке, но на самом деле это было не так. Я почувствовала тоску, от которой защемило в груди, а затем пропорционально растущее чувство неприязни к ней. Оба чувства были сильными, но я не могла понять, отчего я так себя чувствую. Мысленно недоумевая, я вместе с мастером и Минарис направилась к своему дому.
— А, Шурочка. Как ты, деточка?
— Бабушка, ты уже спрашивала об этом утром.
— Чай не поранилась? В горный лес ведь ходила на монстров охотиться.
Пока я шла по деревни, меня окликали жители. Отвечая им, я каждый раз чувствовала охватывающую меня невыносимую тоску, и вместе с ней росло и крепло отталкивающее чувство, от которого почему-то хотелось закричать.
И вот, наконец…
— …Дом… Шурии.
Дверная ручка была чуть великовата, так что мне трудно было её ухватить, а тёмно-коричневые деревянные стены были немного неровными и слегка сучковатым. Сквозь стеклянное окошко нелучшего качества в горницу проникал мягкий свет. При виде его мне всегда становилось тепло и уютно на душе, когда я приходила домой.
— Что ж, солнце совсем село. Давай зайдём в дом, пока не замёрзли.
— Ну же, Шурия, чего ты встала? Твоя мама и сестрёнка ждут тебя внутри не дождутся.
— Э?
От слов Минарис мысли заклинило как от попавшего в механизм песка. До меня никак не доходил их смысл, словно время остановилось только для Шурии. Не успела я прийти в себя, как входная дверь отворилась.
— Сестрёнка?..
Там, слегка наклонив голову, стояла моя сестра.
— Шел… ми…
Такая же, какой я её помнила, моя младшая сестра Шелми.
«Как?.. Почему?..»
Что-то скрипнуло в сердце. Не знаю, не знаю, не знаю отчего, но на меня нахлынули эмоции, будто разрывая его изнутри.
— С возвращением, сестрёнка! Ты в порядке? Ты не пострадала?
— Э? А, да… всё… в порядке. Всё хорошо.
Шелми торопливо подбежала ко мне.
Моя сестрёнка, которую я так любила, по которой так скучала.
— Шурия? Ох, ты вернулась! Всё хорошо? Я так за тебя беспокоилась.
Я увидела матушку, которая готовила ужин. Она поставила кастрюльку на стол и тоже поспешно бросилась ко мне.
Отчего-то вдруг безумно захотелось закричать и заплакать. Скрип в сердце становился всё громче и громче.
— Шурия? Что случилось?
— …
От этих голосов пошла трещина.
— С-сестрёнка? Ты ранена, да?!
— …
От этой сцены она углубилась.
— Ранена?! О боже! Скорее, надо позвать священника…
— …
От этих движений она стала шире.
— Эй, Шурия, с тобой правда всё хорошо?
— Шурия? Что случилось?
Вытянувшиеся позади руки бесцеремонно коснулись плеч.
— Замолкните. И умрите.
— Гах.
— Игх.
Сдерживающие меня оковы разлетелись вдребезги от вскипающей раскалённой ярости внутри Шурии.
— Ш-Шурия?! Что ты наделала?!.
— Почему?! Сестрёнка?!.
На пол со стуком упали и покатились головы, срубленные призванными мною доспехами. Сверху вниз я посмотрела на лица мастера и Минарис.
— А-а, замолчите, перестаньте! А-а, а-а-а-а-а-а, как вы посмели? Как вы посмели рушить мою реальность этой утопией?
Да, это чувство. Это чувство, которое я так давно уже не испытывала. Словно тебе выворачивают внутренности, словно прожигают глаза раскалёнными прутьями, а изнутри раздирают глотку. Искра, что зажигает пламя не снаружи, но разгорающаяся внутри меня самой. Равноценное пламя, что прожигает тело Шурии.
— Танцуй на нитях, «Одержимая марионетка — Котище».
Я призвала чудище, появившееся тогда, в тот день, в тот момент, когда мир Шурии перевернулся. С душераздирающим мяуканьем явился белый плюшевый кот. В одной лапе он держал вилку, а в другой — нож, и на нём был нагрудник, испачканный красными, словно от кетчупа, пятнами. Монстр, с которого всё началось для Шурии, порождённый всей ненавистью, которую я смогла в него влить.
— Матушка с Шелми мертвы.
В отличие от прежнего, он был огромен. Прежнего я могла держать в руках, а этот был вдвое больше Шурии, с торчащей на нагруднике сюрреалистично большой пастью. Вилка и нож в его лапах были густо измазаны чёрно-красным, а жуткие пуговицы-глаза напоминали фасеточные глаза насекомых.
— О-о чём ты говоришь, сестрёнка?! Мы живы, живы!
Раздражающий, очень неприятный для меня голос.
— В мире Шурии матушка с Шелми жили и радовались жизни, и неважно, во что они превратились.
Да, Юмис превратила их в нежить, от них остались уродливые комки плоти, которые съел демон. Лишившись всего человеческого, они страдали и умерли в муках.
— Шурия! Успокойся! Мы не умерли!
И вы снова пытаетесь их у меня отнять?..
— Нет, они мертвы. Я видела это собственными глазами.
Хотите отнять их у меня даже после смерти?
— Ты же спасла нас, сестрёнка! Юмис нас чуть не убила, но в последний момент ты спасла нас вместе с Кайто и Минарис, разве не так?!
— Это чудесный сон. Но сон есть сон. Юмис превратила Шелми с матушкой в нежить, от них остались уродливые комки плоти, которые съел демон.
Вы пытаетесь отнять даже те последние мгновения, которые мы были вместе?
— Шурия, тебе просто приснился кошмар! Успокойся и посмотри на меня, хорошо? Тебе нечего бояться. Мама и Шелми здесь, рядом с то…
— Я сказала молчать!!! Больше ни слова-а-а-а-а-а!!!
Не забирайте, не отнимайте, не оскверняйте их.
— Сожри их, Котище!
Неважно, как они выглядели, это была матушка и Шелми, которых в последний раз видела Шурия.
— И-и! Н-нет, не надо, сестрёнка!!!
— Почему, за что, Шурия?!
Душераздирающе мяукнув, Котище превратившейся в зловещее копье вилкой подцепил за одежду и поднял их обоих в воздух.
— Как бы вы ни пытались походить на настоящих, вы не матушка и не Шелми!
— Это не так! Верь мне, сестрёнка!
— Мама настоящая! Поверь!!!
— …Ваши слова — оскорбление для нас, живущих в этом похожем на ад мире.
Наделённый ненавистью Шурии, Котище в один миг разрезал их тела на две половины огромным и устрашающим, похожим на пилу зазубренным ножом, после чего с чавканьем и хрустом сжевал эти омерзительные подобия своей огромной пастью, выросшей на нагруднике.
Шурия внимательно наблюдала за всей этой сценой. Внимательно смотрела, стараясь ничего не пропустить.
Когда, перемалываясь, один за другим исчезли в пасти их руки, их ноги, их туловища и головы, в пространстве образовалась трещина.
Сон заканчивался. Я просыпалась от этого похожего на кошмар сладкого сна. И в тот момент, когда последние части их тел были окончательно проглочены Котищем, с моих губ были готовы сорваться какие-то слова — Шурия и сама не знала, были ли они проклятием, сожалением или чем-то другим. С последним жевком мир сновидений полностью разрушился, и Шурия проснулась.
Окружающая обстановка напоминала детскую комнату с разбросанными повсюду игрушками. На потолке, мягко позвякивая, вращались подвешенные магические предметы; стены и окна были украшены яркими цветами — белым, розовым и желтым. Повсюду лежали мягкие игрушки и куклы; игрушки, которые издавали звук и игрушки, которые красиво сияли, если к ним прикоснуться. Даже комнатная мебель — стол, стулья и кровать — всё выглядело игрушечным, за исключением их размера. Единственная странность заключалась в том, что всё в комнате было каким-то поломанным, что придавало ей искажённый вид. Разрыв между сказочным видом комнаты и её изломанностью создавал ощущение отторжения этой реальности.
— Это место… внутри духовного мира мастера?
Шурия с осторожностью огляделась. Нужно быть начеку.
— Мя-а-у?!
— …Котище?
Скривившись, он внезапно схватился за пасть на нагруднике, из которой стал выходить чёрный туман.
— А-а-ах, я сделала такую чудесную шкатулочку, а её поломали, совсем-совсем поломали, бу-бу-бу-у.
Чёрный туман собрался, приняв человеческую форму, и, прежде чем я заметила, появилась парящая в воздухе и улыбающаяся по-детски невинной улыбкой девочка.
— Ты… духовный меч мастера…
Кажется, это духовный клинок — «Похоть» или как-её-там. Её длинные, до пояса волосы переливались всеми цветами радуги; кожа девочки была ослепительно белой, почти прозрачной; а подол её белого платья-сарафана, развеваясь, колыхался.
— Этот голос… Точно, я слышала его прямо перед тем, как погрузилась в этот дурацкий сон.
Я убрала задыхающегося Котищу, оставшись с ней наедине.
— Дурацкий сон плохой?! Плохой сон — дурацкий?! Как-то по-дурацки он плохой! Аха-ха-ха-ха-ха-ха!
Похоть радостно смеялась, повторяя «плохой, плохой».
— Ах ты!..
Такое поведение вызвало у Шурии новую вспышку ненависти. Однако Похоть, будто для того, чтобы её погасить, внезапно приблизилась, оказавшись прямо у меня перед носом.
— Скажи, скажи, а зачем ты его сломала?
Смотря на Шурию пустым, пронизывающим душу насквозь взглядом, она находилась так близко, что я могла чувствовать её дыхание.
— Это же была лучшая развязка, которую ты могла желать, правда? Всё было по-настоящему, и если бы ты его не сломала, была бы на-амного счастливее. Этот мир никто бы не мог разрушить, так почему? Ну же, скажи, почему?
Лицо было бесстрастным, словно её недавнее радостное настроение и звонкий смех были ненастоящими.
— …В какой бы мир я ни поверила, это не изменит того, что случилось.
— И ты не жалеешь? Поверив в него, ты могла бы жить счастливой-пресчастливой жизнью. Скажи, почему же ты выбрала месть? Тогда ведь тебе не пришлось бы проходить через все эти страдания!
— Когда-то давно, когда я выбрала этот путь, мастер сказал мне то же самое. Что со временем я смогу забыть о мести и жить счастливо.
— Угу, угу, ты ведь знаешь, да? Но всё равно выбрала месть? Разве ты не жалеешь об этом? Наверняка твоя мать, сестра и все-все-все желают, чтобы ты забыла о них и была счастлива…
— Я думала, что было бы, если бы всё оказалось наоборот. О том, если бы я умерла, а Шелми продолжила жить. Но сколько я ни думала над этим, ответ был один.
— …И какой же?
— Если бы Шелми и матушка забыли о Шурии и продолжили жить счастливо без неё… Шурии было бы очень одиноко. Она была бы рада, что они счастливы, но ей было бы мучительно больно и грустно оттого, что о ней позабыли.
— …
— Если бы исчезли их воспоминания о Шурии, какими бы мерзкими, какими бы ужасными они ни были… Шурия прокляла бы за это даже матушку с Шелми.
Да, вот почему Шурия пришла сюда. В этот тёмный, тёмный, претёмный мир. С целым морем липкой, продолжавшей обволакивать Шурию крови мир.
— …Ты мне не нравишься. Не нравишься, но… ладно, будем друзьями! Кья-ха-ха-ха-ха-ха!
— Мгу-у-у, пусть ты духовный меч мастера, Шурия тебя терпеть не может!
— А-ха-ха-ха-ха-ха! Ещё больше тех, с кем можно поиграть! Ва-ай!!! Вай-вай-ва-ай!!!
Плавно парившая как привидение девочка вновь радостно рассмеялась.
Как же она меня бесит!
— Я разрешаю тебе пройти испытание «Меча Смертных Грехов — Озорницы из Кукольного Домика», аха-ха-ха!!!
Похоть вытянула указательный палец и, сделав кувырок в воздухе, прочертила линию. Следуя за кончиком её пальца, из щели пространстве просочился свет.
— Этот проход ведёт к моему владельцу. Но если пойдёшь дальше, пути назад уже не будет, зна-аешь?
— Мнгххх! Хватит уже надо мной хихикать!
Когда-нибудь я прибью эту девчонку!
— Хм! Шурия с остальными смогли погрузиться на самое дно этого моря крови, потому что все пути назад давным-давно разрушены.
— Давай потом ещё поиграем!
— Вот уж нетушки!.. Бе-е!
Показав напоследок язык, я запрыгнула в светящуюся расщелину. Чтобы вернуться к своим сообщникам, с которыми Шурия плыла в этом море крови.
***
— Ки-хи-хи-хи, по-дру-жи-лись, по-дру-жи-лись!
Когда Шурия исчезла и Похоть осталась одна, она закружилась в воздухе и стала танцевать.
— Папочка, мамочка, в самом-самом конце у меня стало больше друзей, которые думают так же, как и я, — Похоть улыбнулась счастливой улыбкой двум поломанным куклам супругов. — Хочу поскорее быть вместе с вами!
Весёлая и оживлённая улыбка на её лице говорила о том, что настроение у Похоти было куда лучше обычного.
Испытание Похоти— пройдено.
***
— «Всемагическое лезвие ветра — Огненный вихрь Восьмиглавого»!
Взмах нагинаты — и вперёд вырвалось охваченное ветром белое пламя. Пожирая всё вокруг и поглощая кислород из окружающего воздуха, пламя, разделившись на восемь частей, по дуге направилось к цели. Названное в честь легендарного японского змея («Ямато-но ороти» — прим. перев.), оно, как и подобает своему прозвищу, атаковало жертву с беспощадностью настоящей змеи. Однако…
— Покажись, «Мастерская чёрного механизма».
Служивший целью огромный мужчина, утомлённо лежа на земле, будто отмахиваясь, махнул рукой. Угодив в появившийся барьер из полупрозрачных чёрных шестерней, огненная змея вместе с ветром утратила силу. Выпущенное заклинание распалось на мелкие частицы и исчезло, словно растворившись.
«Кх, я должна как можно быстрее добраться до нии-самы…»
Тускло освещённое место походило на кузницу, к которой, правда, следовало бы добавить слово «заброшенная». Облезлые глинобитные стены, покрытый толстым слоем пыли пол, обломки стола, стульев и прочей мебели. Треснувший горн, испачканная в какой-то грязи наковальня и валяющиеся повсюду ржавые инструменты дополняли эту картину.
Посреди этого свинарника спиной ко мне возлежал мужчина с огромным как у тролля телом и внешностью дворфа. Он был одет как кузнец, а на поясе у него висели большие, потемневшие от времени золотой и серебряный кузнечные молоты. Бугрившиеся мышцы плеч с двух сторон обжимали металлические обручи.
«Да начнётся испытание „Меча Смертных Грехов — Хозяина мастерской из Пещеры Праздности“. И дальше не будет пути назад.»
Меня сюда принудительно телепортировали, и пока я осматривалась, внезапно прозвучали эти слова. Мне не составило труда догадаться, что этот огромный мужчина — и есть тот самый «Лень», о котором рассказывал нии-сама. Сначала я была озадачена, что кроме этих слов, мне ничего не объяснили, но так как нужно было побыстрее выручить нии-саму, тратить время на раздумья было глупо.
Следуя правилам, я спросила: «Если я тебя одолею, то доберусь до нии-самы?», на что он ответил: «Поступай как знаешь», и после этого всё это время атаковала его. Моё замешательство при виде лежащего без какого-либо сопротивления противника полностью пропало после того, как он в ответ на первые атаки лишь протяжно зевнул. Соприкоснувшись с барьером, прямые удары магией отражались будто под действием силы магнитного поля и попросту развеивались на частицы. Поэтому я до сих пор не могла не только его одолеть, но и даже заставить подняться.
— Тц! «Всемагическое лезвие ветра — Вихрь ледяных лезвий»!
«Что же делать?! Как мне его победить?!.»
Раздумывая над этим, я применяла одно заклинание за другим.
Охваченные ветром двухметровые ледяные копья с бесчисленными шипами вращались и ревели как раскрученный бур. Вызванные взмахом моей нагинаты более дюжины их, прорезая воздух, ринулись в сторону Лени.
— Не шуми. Хватит буянить в моей мастерской.
Однако магия, достаточно мощная для того, чтобы разрубить даже дракона, потеряла своё вращение и силу, просто приблизившись к цели, и ледяная глыба разлетелась на бесчисленные осколки, растаявшие в воздухе.
— А-а, вот же морока…
Его голос был низким и хриплым, будто его разбудили посреди ночи. Полуобернувшись, он хмуро посмотрел на меня, словно ему было лень даже разговаривать, после чего, потеряв интерес, отвернулся.
— Тц. Значит, ты — Лень. Не слишком ли тебе хлопотно мне мешать?
— Так ты знаешь… — он зевнул. — Да, обычно я сплю, за исключением времени, когда молотом приходится махать.
— Тогда дай мне пройти! Я хочу к нии-саме!
Если заряженные атаки неэффективны, попробую прожимать не точечными ударами, а атакуя по площади.
«Расширяйся, расширяйся, расширяйся, расширяйся!»
Шире и шире, не оставляя пробелов, раз за разом наносить потолще, слоями, до тех пор, пока распределённая в пространстве магическая сила не превратится в бесчисленные ветряные иглы. Пока противник ничего не предпринимает, буду искать ответ методом проб и ошибок. Если найдётся хоть одно слабое место, у меня появится возможность пробить этот непростой барьер. Нет, я непременно пробью его.
— …Ради чего ты так стараешься? В этом нет никакого проку.
— С чего это вдруг ты заговорил? Не отвлекай меня, ты мешаешь мне сосредоточиться.
— Испытания между вами распределены оптимальным образом. Это значит, ты «ленивая», верно?
— А ты любишь поболтать, да?.. Впрочем, не могу сказать, что не имею ни малейшего представления о том, что ты говоришь…
Контроль над магией похож на ощущение от запоминания сложных вычислений, ощущение жара в голове. И выпуская заклинание, будто выплёскиваешь на этот жар холодную воду.
— «Всемагическое лезвие ветра — Проверка ветряными иглами»!
Несметное число крошечных ветряных игл. Одна за другой с невидимой глазу скоростью они приближались к окружавшему Лень барьеру и, как и прочие заклинания, распадались на частицы и исчезали.
«Как я и думала, сужение площади заклинания на результат не повлияет… Что же придумать?..»
Выпущенное мной заклинание «Проверка ветряными иглами» продолжало посылать в полёт иглы какое-то время. Но сколько бы игл не поглощалось, в текущем состоянии колебаний барьера замечено не было.
— Ах, вот оно что. Твой вид так меня раздражает потому, что мы с тобой похожи.
— А-а? Не-а, я не такой усердный как ты. Вот бы делать только то, что хочется… А-а, эти разговоры слишком утомительны.
— …Возможно, мы и правда не так уж и похожи.
«Наблюдай, наблюдай, наблюдай, наблюдай, ты должна заметить любое изменение!..»
Используй все пять своих чувств.
— Тогда сколько ни старайся, тебе до него не добраться. Это бесполезно. Ты же не любишь попусту тратить силы?
— Да, мне это не по нраву. В том смысле, что я никогда в жизни не тратила усилия попусту.
Лень.
Да, «лень» действительно может быть подходящим для меня словом.
Я была избалована своим положением младшей сестры, и по-настоящему напрягалась лишь для того, чтобы у нии-самы не было других друзей противоположного пола кроме меня. Потому что я понимала: всё, что сверх этого всё равно будет бессмысленным. Как младшая сестра, всё, что я могла сделать — это быть для него безупречной, повышая его стандарты, и мешать всяким стервам и вертихвосткам приближаться к нему. Другими словами, сохранять статус-кво.
Тем не менее… то, что я делала ради нии-самы, не было напрасной тратой усилий.
— В каком-то смысле, я, пожалуй, должна быть благодарна этому фэнтезийному миру. Он многого лишил меня, но в то же время расширил границы того, что я могу сделать.
— Такая неразделённая любовь не даст ничего взамен.
— Я не стала бы тратить усилия на мечту, которая не сбудется. И раньше, и впредь.
— …
Последняя из выпущенных ветряных игл также распалась, превратившись в частицы.
«…Ясно. Значит, последнее, что остаётся…»
Продолжая наблюдать за распадом моих атакующих заклинаний, у меня появилось предположение.
— Я собираюсь пробить твой барьер.
— …Ха-а, вот же морока.
Добавляя всё больше и больше, я заставляла циркулировать магическую силу. Секундное искажение зрения отвлекло меня, и я поспешила восстановить контроль над магической силой, которую чуть не выпустила из рук.
«Использую слишком много маны, да?..»
Метод задействования магии, применяемый мною без предварительного испытания, скорее всего был неэффективен с точки зрения чистой мощи. Единственным способом восполнить её недостаток было влить в заклинание больше маны, а если её всё равно не хватит даже после того, как выжму всё до последней капли, придётся преобразовать свою жизненную силу в магическую и добавить к ней.
«Это весьма болезненно… Ах, как же хочется, чтобы нии-сама меня сейчас подбодрил…»
Я услышала треск рвущейся кожи. Но какое этот имеет значение? Если необходимо, я выжму всё до предела.
— Это лучшая возможность по-настоящему быть вместе с нии-самой. И ради нашего с ним прекрасного будущего…
Я наконец собрала достаточно маны, чтобы считать заклинание достаточно мощным. Управляемые мной частицы закружились, сосредоточившись у лезвия нагинаты.
— Разбей на куски, «Всемагическое лезвие ветра — Неоспоримый довод».
Я взмахнула нагинатой, лезвие которой было покрыто собиравшимися вот-вот рассеяться частицами, — просто, без напряжения, позволяя ей двигаться по естественной траектории.
— …Мм, ну и морока.
— Я победила.
Вся магия распадалась на мельчайшие частицы. В таком случае почему бы с самого начала не сделать её мощной в состоянии распавшихся частиц? Если расщепление является функцией самого барьера, то она должна оказаться бессмысленной, если атака изначально направлена на манипулирование этими частицами.
Моё предположение оказалось верным, и прочный барьер с треском раскололся, словно никогда прочностью и не обладал.
— …Ты уверена, что хочешь идти дальше? Дороги назад уже не будет.
— Мне это и не нужно. Потому что если поверну назад, лишь больше отдалюсь от нии-самы, правда?
— …Ясно. Тогда объявляю испытание «Меча Смертных Грехов — Хозяина мастерской из Пещеры Праздности» завершённым. А-а, вот же морока, — с этими словами Лень поднялся и сел, а затем, всё также повернувшись ко мне спиной, достал с пояса два кузнечных молота и ударил ими друг и друга. С чистым как у колокола звоном в пространстве образовался разрыв, из которого наружу хлынул свет, и я интуитивно поняла, что это дверь, ведущая к нии-саме.
— Там нии-сама, да?..
— Да, забился в уголок, чтоб никто не уволок.
— Вот как. Что ж, благодарю, что присматриваешь за ним.
Когда верну нии-саму, он вновь станет его силой. Вот почему я сказала это и зашагала прямо к свету.
***
— А-а, вот же морока, какая морока… Вздремнуть, что ль?..
Он остался один в мастерской, где снова стало холодно, как будто и не было произошедшей стычки. Впрочем, Лень это совсем не тревожило. Он хотел этой тишины и бездействия. Место, где по его желанию остановилось время, и которое оставалось таким же, каким он и хотел его видеть с самого начала.
Он снова прилёг, чтобы в очередной раз погрузиться в сон.
Испытание Лени— пройдено.
***
— Шах.
Сделанная из камня белая фигура со стуком переместилась на чёрно-белой доске.
— Хм, посредственный ход. Скука.
Находившийся передо мной молоденький юноша с золотистыми волосами по имени Гордость разочарованно вздохнул и передвинул свою фигуру. Его голову украшала сияющая корона, а на красивом, с правильными чертами лице пребывало скучающее выражение.
Испытание «Меча Смертных Грехов — Единого Короля Цитадели Высокомерия». Меня ожидала битва в настольной игре под названием «шахматы», которая стала известной и приобрела популярность благодаря первому Герою. Однако в этой игре на карту было поставлено наше эго — в момент проигрыша сила Гордости сведёт на нет в этом месте моё или его ментальное тело.
— Мне было интересно, насколько хороша нынешняя Святая, но ты всё равно мне не ровня.
— Пожалуйста, не называй меня так. Я — Метерия. Быть Святой — это ещё не всё.
— Хм, говори, что хочешь.
Со стуком Гордость передвинул чёрную фигуру.
Интерьер комнаты, в которой я оказалась, был оформлен по подобию лунарийского храма: пол, стены, потолок, мебель и почти все остальное в комнате было белым, но больше всего выделялась белоснежная статуя богини Лунарис, практически подпиравшая собой высокий потолок. В центре комнаты за столом из чистейшего белого мрамора напротив друг друга сидели мы с Гордостью.
— Неважно, как далеко ты смогла зайти, ты всего лишь Святая, марионетка бога. Может быть, ты и освободилась от её оков, пройдя сквозь размытые границы жизни и смерти, но то, что уже пустило корни, ты изменить не можешь.
— …
— Даже если нить кукловода оборвалась, тебя продолжает связывать нить «Святой», и пока ты не перестанешь быть ею, тебе ни за что не сойти со сцены.
— …
— Как ты посмела, как вообще попала сюда, если даже твои чувства к нынешнему Герою, вероятно, ненастоящие?
— И это говоришь мне ты, Гордость… нет, бывший Божественный владыка Священной Теократии Лунарии, «Безумный тиран» Его Святейшество Аркрайт Лунариус?
— …Хм, вижу, это имя до сих пор не забыто?
— В рамках обучения Святой мне поведали, что несмотря на твоё правление в качестве Божественного владыки, ты был великим грешником, бросившим вызов Богу, предавшись ереси и связавшись с демонами. Пока не оказался здесь.
Вновь взяв белую фигуру, я сделала свой ход.
Нечестивец, управлявший огромным государством более пятисот лет назад, он скармливал своих подданных демоническим зверям, созданным его ересью, и в конце концов был убит Героем, появившимся среди угнетаемого им народа.
— Обучение Святой, говоришь? Ясно. Времена меняются, а люди остаются прежними. Что ж, результат подобного удобного им воспитания с промыванием мозгов всё равно приводит к восстанию против бога, что неудивительно — с таким-то поверхностным мышлением как у них. — Гордость хмыкнул. — Жаль, что не удалось убить этих невежд.
— …Я прочла надписи, оставленные твоей дочерью в глубине подземелья.
Протянутая к чёрным фигурам рука Гордости дёрнулась и остановилась.
— Призванный ценою жизни множества людей младенец, которого растили и чествовали как Дитя Божье. У тебя, воспитанного по желанию окружающих Божественным владыкой, родилась дочь в политическом браке… Ты ведь познал любовь, правда?
В первом мире, прежде чем повстречала моего дорогого Кайто, я была верной лунарийской последовательницей, Святой. Птицей в клетке, не сомневающейся в этом учении, готовой за него умереть, убеждённой исключительно в соответствующей ему правде о мире. Подчиняющаяся лишь божественному откровению марионетка, используемая, чтобы сблизиться с Героем, посланником божьим, стать ему опорой и помогать в его подвигах. Решительным и смелым Героем, слава о котором прогремит на весь мир — бесстрашно вершащим правосудие человеком, что однажды предстанет передо мной.
Однако реальность оказалась иной.
Передо мной предстал полный недостатков, мягкосердечный и оттого ранимый и слабый, неуверенный в себе робкий мальчик. Героя, которого я себе представляла, не существовало. И всё же результаты, которых он достигал, ничем не отличались от героических. Когда я попала в ловушку в древних руинах подземелья, оказавшись одна в его глубинах, я осознала, насколько жесток этот мир.
— Там… было что-то написано?
— Да, о том, как ты заключил союз с некоторыми демонами, чтобы спасти свою дочь, заболевшую неизлечимым недугом, как ты ослушался велевшего разорвать с ними связь божественного откровения, после чего появилось множество необычайно сильных демонических зверей, как ты остался один в замке, чтобы дать дочери сбежать, и был сражён Героем… Всё было подробно описано.
Тук! Гордость вновь передвинул чёрную фигуру.
— …
— И наконец, адресованные тебе слова благодарности. Она благодарила тебя за то, что дал ей появиться на свет, за то, что стал ей отцом, и за то, что любил её. Заботливо написанные слова, в которые она вложила все свои чувства.
— Вот как.
На доске образовалась малюсенькая брешь — рука не допускавшего прежде промахов Гордости дрогнула.
«Прости, что прибегаю к такой грубой тактике, но я не могу позволить себе не воспользоваться этой ошибкой».
В ответ на его слабый ход я снова создала на доске нужную мне позицию.
— Хм…
Быстро заметив свою оплошность, Гордость тотчас же принялся её исправлять.
— Я тебе благодарна. Посмертные слова, оставленные тебе дочерью, заставили меня понять, чего я хочу на самом деле. Благодаря им теперь я здесь… и могу быть рядом с любимым Кайто.
— Никчёмные сантименты. Неважно, сколько у нас общего, для меня это пустой звук.
Тук, тук, тук. Скорость игры повысилась.
— В этом ты прав. Дело вовсе не том, что мы с тобой похожи, а в том, что я ни за что не откажусь от того, чтобы быть вместе с дорогим Кайто.
— …Хмпф. Вечно вы, плебеи, такие самонадеянные. Но… — Гордость сделал сильный ход. — К сожалению, завтра для тебя не наступит, если не докажешь, что ты этого достойна.
— Вот это вряд ли. Можешь не беспокоиться.
Ход действительно был хорош. Игра, в которой я должна была получить небольшое преимущество, теперь опять стала равной. Однако стратегия, которую я прокладывала, была завершена.
— Как ты и сказал, я не перестану быть Святой. Мой Кайто — Герой, и во все времена Святая — та, что находится рядом с Героем и поддерживает его. Я пришла сюда, чтобы связать себя с ним ещё больше, чем сейчас; сильнее, гораздо, гораздо, гораздо сильнее, чем прежде.
Даже если это означает…
— …Понятно. Значит, вот что ты планировала сделать всё это время, — взглянув на доску, Гордость, казалось, прочитал мои намерения и испустил небольшой вздох.
Однако если он попытается избежать такого исхода, начав делать неразумные ходы, ситуация быстро изменится в мою пользу, и в итоге результат будет тем же.
— Да, если я буду думать о том, как помочь дорогому Кайто, то в конечном итоге приду к нему. Это испытание ведь и заключается в том, чтобы определить того, кто способен на это решиться, не так ли?
— Для невежды ты слишком дерзко болтаешь.
— Разве я не права? Впрочем, это ничего не меняет.
— До чего безнадёжная плебейка. Наметилась на то же место, которое занимаю и я, будучи живой.
— Нет-нет, видишь ли, я однажды уже умерла, и теперь мне нет нужды этого бояться. Потому что именно этого я давным-давно и желала, — хихикнула я, оставив Гордость в немом изумлении.
— Фу-фу, ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Конечно, ну ещё бы!
После небольшой паузы Гордость от души расхохотался и похлопал себя по колену.
— Ясно, именно ты должна была прийти на моё испытание! Заносчивость, надменность, высокомерие!!! Да, такая простолюдинка действительно достойна его! Твоё поведение, твоя натура и то, как ты выстроила партию на этой доске — всё пропитано до прискорбного неуёмной гордыней!
Гордость продолжил громко смеяться ещё какое-то время, после чего, сохраняя на лице весёлое выражение, двинул вперёд одну из чёрных фигур.
— Что ж, тогда иди. Чем больше будет сопровождающих в путешествии в ад, тем лучше оно запомнится.
— Да, всё-таки он очень одинокий человек.
Чуть заметно улыбнувшись ощерившемуся Гордости, я сделала завершающий ход.
— Итак, ровно за пятьдесят ходов ни одна из сторон не смогла взять ни одной фигуры. А следовательно — ничья, — заключила я.
Да, на этой доске был именно тот результат, которого я и хотела. Теперь в игре не будет проигравших, и никто из нас не понесёт наказания. Милый Кайто ничего не потеряет, а я пройду испытание.
— Гм, на этом испытание «Меча Смертных Грехов — Единого Короля Цитадели Высокомерия» заканчивается. То, что тебе надобно, находится за этой дверью, — произнеся это, Гордость указал на установленную в комнате гигантскую статую богини. Подножие статуи, словно расколовшись, образовало светящуюся трещину.
— Благодарю за прекрасно проведённое время. А теперь прошу меня извинить.
Поднявшись, я пошла к светящейся расщелине.
«Ах, наконец-то наступит момент, когда я буду вознаграждена… Любимый, любимый, любимый мой. Столько всего случилось, и я наконец смогу стать твоей и только твоей Святой».
Да… ибо место Святой — всегда быть рядом с Героем.
***
— Хм, женщины… Вот поэтому они неуправляемы.
Несмотря на презрительно брошенную фразу, с лица Гордости не сходила счастливая улыбка.
Святая, как же. Он вспомнил подёрнутые тёмным вожделением глаза Метерии, словно омут затягивавшим в себя всё; сгусток неистовой одержимости, которая обязательно добьётся желаемого.
— Ку-ку-ку, говоришь, что признательна моей дочери, а сама выбрала греховный путь.
В этой комнате его и убили.
Подняв чёрную фигуру короля, он покрутил её кончиками пальцев. Затем сдавленно усмехнулся.
Испытание Гордости— пройдено.
***
— Послушай, первый Герой.
— Да? Что такое?
— Сколько ещё будет продолжаться это чаепитие? — потягивая третью чашку чая, спросила я сгусток света расплывчатой гуманоидной формы.
— О, тебе не понравился мой чай?
— Нет, чай мне понравился. Будь он плохим, я вообще бы не стала его пить, а уж тем более три чашки подряд.
Мы сидели в креслах за маленьким столиком напротив друг друга в пространстве без пола и прочего, которое, казалось, просто парит в ночном небе.
Сразу после того, как меня сюда перенесли, я была вынуждена составить компанию за чашкой чаю этому человекоподобному существу, «Изначальному духовному мечу», называвшему себя первым Героем. Когда я спросила её, почему она выглядит как сгусток света, она ответила, что в качестве первого Героя Лунарис призвала похожего на неё человека, выглядевшего в точности как она сама. Судя по всему, её собственная внешность была не по нраву первому Герою, так как она ненавидела Лунарис всеми фибрами души.
— Рада это слышать. Это было моим единственным хобби с самого рождения, но с тех пор, как я пришла в этот мир, у меня было не так много возможностей готовить его для других.
— Зря, такой талант пропадает. Даже дворцовые горничные не умеют так хорошо заваривать чай.
— Ничего не поделаешь. Похоже, в этом мире не нашлось никого, ради кого мне стоило это делать.
— То есть мне такое гостеприимство ты оказываешь не просто так?
— Ах, что ты. Не волнуйся, это от чистого сердца. Со своей соседкой по комнате нужно быть дружелюбной, не так ли?
— …Значит, вот это к чему.
— Что ж, ты ведь знала это с самого начала, правда? Ты оказалась очень полезной. Вместе с тобой и предыдущим Героем было бы, конечно же, ещё лучше, но по крайней мере, благодаря тому, что ты позволила моему владельцу себя соблазнить, уже можно рассчитывать на наилучший исход.
Сидевшая передо мной женщина звонко рассмеялась.
— Он меня не соблазнял. Прежде чем это произошло, заварилась вся эта каша. Этот бабник, несмотря на то, что у него есть я, спутался с другими девками.
— Ну, судя по тому, что я могла наблюдать изнутри, он тот ещё неудачник и размазня, этот нынешний Герой. Вот что бывает, когда чётко не знаешь, чего ты хочешь… По-женски я тебе, конечно, сочувствую, но как наблюдающая за этим миром в качестве силы Героев, должна сказать, это вовсе не какая-то там безнадёжная трагическая любовь, вы сами заслуживаете то, что получаете.
— Это грубо, — нахмурилась я. Неприятней всего, что и возразить было нечего.
— О да. Впрочем, почему бы не сделать то, чего тебе хочется, если это не мешает мести? От хорошего перепихона месть-то хуже не станет?
— Просто сложно всё это… И вообще, меня беспокоит, как ты об этом говоришь…
— Ну и беспокойся себе, сколько влезет. Однако у тебя осталось не так много времени. Будешь колебаться слишком долго — упустишь свой шанс.
— …Мм… мгу-у…
— Бо-ожечки-кошечки, да ты покраснела.
— З-заткнись. И вообще, отвечай на мой первый вопрос!
Она пыталась заговорить мне зубы, но я вернула разговор в прежнее русло.
— Ты спрашивала, сколько ещё это будет продолжаться, да? Пока не определятся результаты всех испытаний.
— Испытаний?
— Да, являются ли они истинными на самом деле; проверка, способны ли они принять себя такими. В случае завершения испытания каждая из них прибудет сюда.
— Разве мне не нужно его проходить?
— Нет, твоё испытание уже закончилось. Ты уже побывала в духовном мире нынешнего Героя и была так сосредоточена на его восстановлении, что не заметила, как глубоко в него углубилась, да и я не давала о себе знать, наблюдая за тобой всё это время.
— …Это немного разочаровывает, ну да ладно.
Как-то не по себе, когда кто-то наблюдает за тобой без твоего ведома и принимает решение о твоей пригодности.
Внезапно справа начала появляться светящаяся расщелина.
— Это место…
Я на всякий случай повысила бдительность, но из расширившейся расщелины показалась Минарис.
— Минарис первая?
— Ясно. Вот что значит перескочить, — заметила я.
— …Получается, я вторая? — слегка вздохнув, сказала Минарис. — Это немного расстраивает.
Увидев меня и первого Героя, она, похоже, поняла всё по-своему.
— Нет, дело в том…
Я попыталась объяснить ситуацию, но первый Герой меня перебила:
— Да ты не переживай. Просто нынешняя Повелительница демонов — особый случай, и ей не нужно проходить испытание.
Это бесцеремонное заявление так меня поразило, что я, не удержавшись, воскликнула:
— Хотя бы немного оцени обстановку!
Это явно задело Минарис: она помрачнела, хотя при этом продолжала искусно сохранять на лице улыбку:
— Особый… Ах да, значит, особый случай. Нет, я понимаю… Конечно же всё понимаю…
— А-а, Минарис? Особый в том смысле, что моя душа пребывала внутри Кайто, и поэтому…
Я поспешила её успокоить, как вдруг в пространстве открылся очередной разлом.
— Фух… Я третья… да?
Следующей появилась Метерия. Она огляделась вокруг, и через пару секунд одновременно образовались ещё две светящиеся расщелины.
— Уа-а!
— Эм, нии-сама…
Появились Май с Шурией. Шурия споткнулась на ровном месте и чуть не упала, а Май принялась оглядываться в поисках Кайто.
Чтобы взять ситуацию под контроль, первый Герой громко хлопнула в ладоши. Выглядело это довольно странно, учитывая её расплывчатую фигуру, похожую скорее на светящийся сгусток тумана.
— Итак, все испытания окончены. К сожалению, Нонорик был дисквалифицирован, но как первый Герой, я рада видеть пятерых из вас здесь.
— Нонорик не прошёл?
— Да. Что ж, он был достаточно силён, но сказалась родословная и изъяны в его мести.
Я отчего-то догадывалась, что так и будет, но всё же было немного грустно. В чём-то он был близким по духу другом, но одни лишь хорошие отношения и дружба ещё не делают тебя сообщником.
— Что ж, а теперь спускайтесь к нему, — с этими словами первый Герой указала на место, где внезапно оказалась яма, в которой смешалось чёрное, серое и красное.
Нет, это было нечто гротескно живое. Образно говоря, оно напоминало раскрытый рот: нечто беззубое, что жуёт, пережёвывает, глотает и переваривает.
— Хм, тогда идём.
Но какое это имеет значение? Если там Кайто, то причин колебаться нет.
Но только я собралась сделать шаг вперёд…
— А?!
— Я пойду первая, — неожиданно оправившаяся Минарис быстро проскользнула мимо меня и прыгнула в яму. Когда она напоследок взглянула в мою сторону, в её глазах читалось: «Я всё равно буду первой!».
— Хо-оп!
— У-фу-фу, я иду к тебе, любимый.
— А! Это моя привилегия — будить нии-саму!
— Нуо-о?! И вы тоже!..
Пока я стояла, разинув рот, остальные тоже резво прошли вперёд, и я опомниться не успела, как осталась одна.
— Э-эх, как бы не так!
Не теряя времени, я бросилась вдогонку. Долго ли, коротко ли, но через какой-то неопределённый промежуток времени мы приземлились.
Мы оказались внутри бескрайне простиравшегося как тёмное море мире. Под нами в бесконечном мраке во все стороны простиралась похожая на кровь багровая поверхность. Единственным, что, казалось, разделяло и удерживало этот неопределённый мир, было очерчивающее вокруг нас большую окружность синее пламя, которое, казалось, вот-вот исчезнет. А внутри находились пятеро, включая меня, и раздувшийся как голем человекоподобный белый гигант.
— Божечки, до чего ироничную форму ты приобрёл!
Гигант состоял из множества переплетённых между собой белых деревьев. Знакомая фигура выглядела точь-в-точь как я, некогда поглощённая Магическим древом.
— Что ж, это тоже можно считать удивительным совпадением. Как раз для того, чтобы я смогла отплатить тебе, Кайто.
Не знаю, был ли он в сознании, но поглощённый и находившийся в центре этого белого гиганта Кайто выглядел безжизненным; чего, впрочем, нельзя было сказать о самом гиганте — в ответ на направленную на него исходившую от нас враждебность гигант пришёл в движение.
Поднявшийся гигант был около шести метров высотой и держал в руках соответствующий его размерам большой двуручный меч. Простой, без изысков, покрытый ржавчиной зазубренный и поцарапанный меч отчего-то производил впечатление, будто он сделан из кости.
— …Похоже, несладко тут придётся.
И мы приступили к нашему последнему, судя по всему, испытанию.
