— Нии-сама, я ушла.
Всю ночь проведя в наручниках, я так и не смог сомкнуть глаз. Я рассчитывал, что Май вновь придёт в себя, когда проснётся, но эта надежда оказалась несбыточной. На следующее утро, когда она открыла глаза, к ней вернулась всё та же сломанная улыбка вместе с бессмысленным и алогичным разговором.
Я ничего не мог сделать, и после того, как она покормила меня завтраком, лишь молча наблюдал, как Май вышла из комнаты, заявив, что уходит в школу. Я напряг слух, чтобы услышать, как захлопнется входная дверь и убедился, что сестра не заметила моих намерений и точно ушла.
— Тц, нужно пошевеливаться!
Я намеревался сломать кровать, чтобы освободиться от наручников. Выражение, с которым Май сказала: «Если попытаешь снять наручники и сбежать, я...», было предельно серьёзным. Вспомнив тот окровавленный нож, я почувствовал, что она порежет мне ноги, стоит мне облажаться — если что-то пойдёт не так, сестра, в её нынешнем состоянии, была способна на что угодно. Сломанная Май так сильно разбилась на куски, что уже нельзя было понять, где Май настоящая. И пока она не совершила что-то непоправимое, я должен удержать её и вернуть обратно; если придётся, силой.
— Нужно выбраться, пока есть время… Скорее! Я должен остановить её!
Май не знала, но моя кровать досталась мне отца, и части, к которым меня прикрепили наручниками, были расшатаны. Если потянуть посильнее, их можно было достаточно легко сломать. Освободив одну руку, я смог бы дотянуться до шариковой ручки на тумбочке возле кровати, разобрать её и извлечь пружинку, которую можно расправить в проволоку и вскрыть замок.
Мне уже приходилось практиковаться в снятии наручников, после того как я увлёкся сериалом про побег из тюрьмы, который мы когда-то смотрели с отцом. Следуя методу, найденному в Интернете, замок, к моему удивлению, открывался достаточно легко.
Это займёт какое-то время, но я должен с этим справиться.
— Раз-два, хммф!
Я с силой потянул руки, и деревянные части кровати, которые, кажется, оказались ещё более ветхими, чем я думал, с лёгкостью сломались.
— Так, теперь…
Подавляя нетерпение, я засунул в замок наручников извлечённую из ручки пружинку, которую предварительно распрямил.
— Ещё… немного и… Есть!
Я поочередно освободился от наручников на руках и ногах.
— Чёрт, время!
Волнуясь, что это заняло больше времени, чем ожидалось, я повернулся и взглянул на часы: был уже одиннадцатый час.
«Май говорила мне подождать до ночи. Раз она сказала, что идёт в школу, значит, собирается сделать что-то там».
— Нельзя медлить!..
Я не знал, что буду делать, но сперва нужно было забрать Май домой. Одевшись, я взял мобильник.
— Кто может помочь…
Родителей больше нет. Рассчитывать на детективов, Миягаву и Ониси, я в любом случае не могу. Можно было бы обратиться к доктору Маэно, но… я не хочу вести к нему Май в таком состоянии. Единственный, к кому я могу обратиться за помощью в этой ситуации — это Юто.
— Пожалуйста… возьми трубку.
Хотя Май изначально занималась в додзё с нагинатой, её наверняка обучили там и некоторым приёмам айкидо. К стыду своему вынужден признать, что я вряд ли смогу её удержать, даже если поймаю врасплох — в худшем случае меня снова обездвижат. Поэтому мне нужен был надёжный союзник, на всякий случай.
Слушая сигнал вызова, который показался мне ужасно долгим, я надел обувь и выскочил из дому…
— О, Укэй-кун. Как раз вовремя.
— Ониси-сан?..
Перед домом стоял одетый в костюм Ониси, приехавший на чёрном автомобиле.
— Мне необходимо с тобой немного поговорить, есть время?
— Эмм, простите. Сейчас я немного занят… Давайте как-нибудь позже.
— Извини, но это крайне важно. Дело срочное.
— Эм, я… Мне жаль, но сейчас правда никак! — ответил я, подивившись необычной настойчивости Ониси. Не знаю, что ему надо, но Май — прежде всего.
— Проблема. Прости, но времени совсем нет. Что, если я скажу, что твоя сестра в опасности? Не узнаешь об этом сейчас — пожалеешь, — с серьёзным видом произнёс Ониси. И хотя мои мысли были заняты исключительно Май, я заколебался:
— О чём вы?..
— У нас мало времени, просто садись в машину. В нынешних обстоятельствах сообщать подробности можно только там, где точно не произойдёт утечки информации.
— Тогда расскажите всё здесь, пожалуйста.
— Здесь я говорить не могу. И вообще, пока мы болтаем, время уходит. Если хочешь помочь сестре, не задавай вопросов и делай, что я тебе говорю.
Мне показалось, в его словах не было лжи. Да и вообще, у такого ответственного человека как Ониси просто нет причин мне лгать. Он с Миягавой — надёжные взрослые, которым я могу доверять. А значит, Май действительно может угрожать опасность.
«...Абонент, которому вы звоните...» — Мой вызов не дошёл до Юто, и включился автоответчик.
— ...Хорошо. Я еду с вами. Только позвольте оставить сообщение, чтобы мне перезвонили, ладно?
— Давай, валяй, только побыстрее, — кивнул мне Ониси, и я отослал Юто голосовое сообщение: «Пожалуйста, перезвони мне, только смотри, чтобы не узнала Май. Подробности расскажу позже».
— А теперь садись в машину.
***
— Вы издеваетесь?! Где мы?!
Мы целый час ехали куда-то на машине. По дороге я несколько раз обращался к Ониси с вопросами, но он ничего мне не отвечал. Мы продолжали удаляться от города, и моё недоверие росло всё больше и больше.
В конце концов, мы добрались до заброшенной фабрики где-то в лесу. Выйдя из машины, последовав его указанию и зайдя внутрь, я не выдержал и начал кричать. Я спрашивал его снова и снова во время поездки, но он продолжал уходить от ответа, и теперь терпение моё лопнуло.
— Вы сказали, что не хотите, чтобы нас подслушивали, но зачем было привозить меня именно сюда?!
— Потому что здесь нас точно никто не услышит, согласен?
Похожее на ангар место, судя по всему, было давно заброшено. Внутри располагалось какое-то оборудование и станки, предназначение которых мне было неизвестно. Здание было довольно старым, с обвалившимся потолком, обломками которого раздавило несколько машин, и сквозь большую зияющую дыру можно было увидеть небо.
Отодвинув несколько камней в углу, где были навалены обломки, Ониси сказал:
— Так, это здесь...
Заброшенная фабрика действительно была идеальным местом для проведения тайных бесед, однако такое объяснение меня не убедило, и я продолжил наседать на него с вопросами:
— Почему не полицейский участок? Почему именно здесь?..
— О нет, в полицейском участке тоже опасно. Там враги.
— Враги? Какие ещё враги?.. А, нет, вы же сказали, что Май в опасности! Рассказывайте!
— Хм? Гмм… Значит, хочешь узнать, да? — Ониси, не оборачиваясь, что-то искал.
— ...Хватит валять дурака!!! Вы же привезли меня сюда, чтобы рассказать об этом, разве нет?! И что вы там ищете?!
— А, погодь немного… Вот он.
— Вы же говорили, дело срочное! Если не собираетесь ничего рассказывать, тогда я возвраща… юсь...
— Сказал же, погодь.
Вытащив, Ониси повернулся и направил на меня что-то чёрное. Шок от последовавшего тяжёлого удара в ступню отдался во всём теле.
— Э? Что... это?..
— Это? Это, как видишь, самострел. Или лучше назвать его арбалетом? Эта штука стреляет болтами, один из которых сейчас торчит в твоей правой ноге.
Подстрелили. Меня… подстрелили?! Я посмотрел на ногу, в которую вонзился стержень толщиной с фломастер, и из неё потекла кровь.
— Гх! Ай-й-я-я-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
Когда я увидел всё собственными глазами, сразу же дала знать о себе боль, которую я поначалу не заметил.
Как же больно!
— Да уж, шума не избежать. Тут любой завопит как ребёнок.
Со свистом что-то тяжело ударилось в другую ступню. Ещё один болт пронзил меня, и я, не имея возможности стоять, начал заваливаться и упал на бок. От жгучей боли сузилось сознание, закатились глаза.
— Гу-у-у… по-почему-у-у-у… — ошарашенно выдавил я, чувствуя, как начинаю терять сознание.
— Потому что в этот раз я договорился, что захвачу и доставлю тебя живьём, удостоверившись, что ты не сбежишь. Знаешь, есть в тебе что-то пугающее, так что пришлось использовать вот это, чтобы ты не дёргался, — Ониси постучал пальцем по металлической части арбалета. — От наркоза пришлось отказаться: в последнее время вокруг полно глаз, и его так просто не достанешь. Хорошо, что я сделал тут заначку на чёрный день.
Всё плыло перед глазами из-за текущих от боли слёз, в то время как Ониси преспокойно мне это говорил.
— Ты спрашивал, зачем я тебя сюда привёз? Ладно, всё равно придётся ждать, пока тебя не заберут. Так и быть, расскажу.
Вытащив сигарету, он ловко закурил её одной рукой, затем затянулся и выпустил дым.
— Ну, рассказывать-то особо нечего. На госслужбе, знаешь ли, часто приходится выполнять поручения различных людей. Меня просто попросили передать тебя живьём, вот и всё. Кое-кто из полицейской верхушки хочет тебя убрать, так что мне нужно было перехватить тебя прежде, чем они до тебя доберутся.
— По-просили? Кто?.. И п-почему полиция… хочет меня убрать?
Из-за резкой боли ощущения стали притупляться. К лучшему или к худшему, но боль поутихла — хотя скорее было чувство, что ноги парализованы. Однако двигать языком я всё-таки мог.
— Я смотрю, твой язык всё ещё тебя слушается? Это, наверное, из-за выброса адреналина? Ну, раз ты так настаиваешь, я, пожалуй, отвечу. Кому я собираюсь тебя передать? Потерпи немного, и сам скоро узнаешь. А насчёт того, зачем верхушке полиции от тебя избавляться, это просто: им не нужно, чтобы ты оставался в живых. Так что под видом «взрыва газовой трубы» они хотели убрать тебя и Миягаву-сана, который суёт свой нос куда не следует и поднимает шум.
— Э? Ч-что?
Объяснения, которые я слышал, крутились в моей голове, но никак до меня не доходили. И тем не менее, эти слова словно пропитанные ядом клинки впивались мне в сердце.
— Те косплеерные штуки оказались потрясающей находкой. Они — просто кладезь всевозможных научных открытий, так что большим шишкам из правительства захотелось их заполучить. Однако, видишь ли, Миягава-сан, вместо того, чтобы помалкивать, начал настойчиво добиваться их возвращения, утверждая, что они якобы являются ключом к твоим воспоминаниям. Кроме того, если о тебе прознают, «Перемещенцы» наверняка снова устроят бойню, согласен? Вот поэтому они решили убить тебя с Миягава-саном, представив всё как несчастный случай. А заодно прибрать к рукам твои вещички, воспользовавшись суматохой.
Пожав плечами, Ониси пробормотал: «Ну и дурак же Миягава-сан».
«...А-а, что же это? Это какая-то шутка?»
Услышанное было настолько ужасным, что я невольно подумал, будто от боли у меня начались слуховые галлюцинации. И отчего-то казалось, что мне уже приходилось подобное переживать.
— Вот же идиоты, не могли ничего получше придумать. В итоге и ты, и Миягава-сан остались живы. Свои вожделенные тряпки они получили, только вот с остальным облажались по полной. После этого случая мой клиент стал нервничать, и попросил поскорее тебя перехватить. Я, вообще-то, планировал это сделать на следующей неделе, но вчера мне сказали, что необходимо решить этот вопрос сегодня. Ну, всего-то нужно быть осторожным и выманить наивного щенка, который с лёгкостью за тобой пойдёт. Тем более, за это ещё и доплатят — в общем, грех жаловаться...
Я начал терять смысл сказанного. Боли в ногах я уже не чувствовал, а в голове лишь смутно мелькала мысль, не превысила ли она допустимый предел. Однако стала превалировать ужасная головная боль, как тогда, когда я пытался прикоснуться к своим утерянным воспоминаниям.
«То есть... меня продали?.. Это ради денег?..»
— Я много над этим думал, потому что дело касалось и твоей сестры. Отличная была идея: схватить девчонку и использовать в качестве приманки — двух зайцев разом, — но мне сказали пока её не трогать. Вот же геморрой, да? Столько дней это планировал — и всё впустую, представляешь? Но когда узнал, что помимо оплаты за срочность, награду утроят, с радостью согласился, — он, зубоскаля, засмеялся: «Ай да Ониси, ай да сукин сын!»
С трудом ворочая мыслями, я понял, что он собирался втянуть в это и Май.
«Иди к чёрту! Не смей трогать Май!» — хотел закричать я, но из-за пульсирующей боли лишь слабо захрипел.
— Не дёргайся. Говори, сколько влезет, но даже не думай сопротивляться!
Как только я попытался подняться, в мою правую ногу вновь нацелился арбалет и со свистом добавил ещё больше боли. Цепенящая боль вновь заставила раскрыться начавшие закрываться веки.
Как же, чёрт возьми, больно! Жестокая боль от проникающих ран, усиливающаяся головная боль и мучительная досада от того, что меня так легко обманули, смешивались воедино в нечто жгучее в верхней части груди.
— Я… тебе… ве… рил… пре… датель… сраный… уб… людок...
Человек, которому я доверял. Надёжный, мать его, взрослый.
— Ну что ты, что ты. Даже я вам сочувствую. Родители и ближайшие родственники внезапно исчезли, на вас охотятся повёрнутые на всю голову, жаждущие отправиться в другой мир преступники, даже друзья все погибли. Мне правда жаль вас, бедняжек.
В словах Ониси не было ни насмешки, ни сожаления. Скорее, в них содержалась лёгкая озабоченность, как у человека, переживающего, чего бы ему съесть на ужин.
— Но знаешь ли, тут другое. Веришь или нет, но я сблизился с вами, потому что подумал, так будет проще всё провернуть, когда меня об этом попросят. Предательством тут и не пахнет.
В ушах что-то треснуло.
А, точно, такое уже было.
Когда передо мной были те, кто растоптал то, что было мне дорого.
Когда передо мной были те, кто нас предал.
Когда передо мной были те засранцы, которых я безумно ненавидел.
Точно так же я рухнул на землю, не в силах ничего сделать.
Тогда я что-то вырезал в своём сердце, чтобы никогда этого не забыть. Ни за что ни забыть. Всегда помнить об этом. То, что осталось со мной до сих пор.
«Что… я делаю...»
Да, то, что клокотало во мне — это чувство бурлящей ярости.
— Ну, скорее всего, тебя убьют. Но ты не переживай. Твоя сестрёнка тоже скоро за тобой последует. Всё равно планирую похитить её завтра, используя тебя в качестве приманки.
В голове раздавался смех. Выжигающая боль в черепе давила и отметала все прочие мысли, неудержимо смешиваясь с нарастающим гневом, превращаясь в какую-то вязкую раскалённую магму.
— …У...
«Он хочет причинить вред Май».
— Хм? Ты что-то сказал?
Поток истекающей из глубин моего сознания магмы становился всё больше и больше, принимал меня в себя. Да, эта магма всегда была моей стихией.
— ...бью...
«Он хочет отнять у меня что-то важное».
— Говорю же, я ни черта не слышу, что ты там бормочешь.
Жгучее, вязкое, тёмное… Мне было известно это раскалённое чувство. С ним я поклялся.
— …Убью.
Как только я произнёс это слово, бурлящая магма с рёвом заполнила всё моё тело.
— А-а, понял, понял. Ты меня убьёшь. М-да, ничего позитивного. Все вы только и можете скулить, а сделать ничего не способны. Эх, вот и проявляй после этого к людям сочувствие. А я ещё относился к нему по-хорошему, говорил по душам...
Я наконец-то вспомнил. Наконец узнал себя прежнего. Это чувство, эту самую ненависть — мою клятву. То, что я должен исполнить, несмотря ни на что.
— Да, я вспомнил... я…
— Ну-ну? Что ты там вспомнил?..
Стена между мной и моими воспоминаниями пала.
— Я поклялся, что убью их всех.
И в этот момент что-то определённо с шумом разрушилось.
