За окном номера одной из гостиниц Дартласа раздался звон церковного колокола, возвещавший о наступлении полудня. Прошла ночь, за ней другая, но хозяин всё не просыпался. После случившегося он сказал, что полагается на нас, и мы с Шурией по очереди ухаживали за ним.
— Хозяин…
Я дотронулась до щеки лежащего в постели хозяина. Даже здесь всё ещё оставались свежие шрамы от только-только затянувшихся ран. Лицо уже не было таким бледным, как тогда, когда он рухнул как подкошенный. В первую ночь хозяин был совсем плох, но постепенно его состояние улучшилось. В тишине комнаты слышалось его мерное дыхание и казалось, он вот-вот откроет глаза.
— Всё хорошо, всё будет хорошо… — успокаивала я саму себя, пытаясь унять колотившееся в тревоге сердце.
Ненавижу, как же я ненавижу это чувство. Такая же тяжесть и безысходность, когда умирала мама. Я знала, что его жизнь вне опасности, но эти воспоминания всё равно не давали мне покоя. Помню, как мама теряла силы, таяла у меня на глазах, пока наконец со слабой улыбкой не испустила последний вздох. И я ничего не могла сделать. Как и сейчас...
Ненавижу быть такой беспомощной.
— ...Мм.
— Хозяин?!
Он медленно открыл глаза.
И в тот момент, вместе с облегчением, готовая расплакаться, я решила, что должна стать для него ещё более надёжной поддержкой и опорой чем прежде. Не просто должна стать, что хочу ею стать. Как мститель, вместе с ним продолжать идти по этой тропе.
***
— Хозяин?!
— ...Чего это ты? Кто-то помирает?
Открыв глаза, я сразу же увидел перед собой лицо Минарис. Такое полное тревоги лицо мне уже приходилось видеть.
«Как ты себя чувствуешь, Кайто? Хочешь яблоко?»
«Вот, я рисовой каши сварила. Осторожно, горячая.»
«Нии-сама, я тебе пудинг купила и желе. Тебе под одеялом тепло? Я полежу рядом, чтобы ты согрелся.»
Когда я простужался, обо мне по очереди заботилась моя семья. И сейчас точно такое же обеспокоенное лицо было и у неё.
Слегка поморщившись, я приподнялся на кровати.
— Слава богу, хозяин... Нигде не болит? Кушать хотите?
— Да не переживай ты так... Сколько дней я проспал?
— Сегодня уже третий день. Церковный колокол только что прозвонил полдень.
— Ясно… Голоден как волк. Сейчас бы супчику, да с потрошками — с удовольствием бы слопал.
— Как пожелаете, мигом сделаю!
— Умм, уже слюнки те… кут, — сказал я пулей выскочившей из комнаты Минарис, но та, кажется, ничего не услышала. Впрочем, благодаря тому, что она восприняла всё с величайшей серьёзностью, я мог какое-то время побыть один.
Постанывая и кряхтя, я снова медленно опустился на кровать.
Тело было тяжёлым, словно налитое свинцом. Суставы с трудом двигались как у заржавевшей металлической куклы, которую забыли смазать маслом. Каждое движение отдавалось болью. Чувствовал я себя паршиво, а внутри, мерзко крадучись, циркулировала чужеродная магическая сила.
— Неужели проклятие продолжает действовать...
Проклятие Святой, или как она его называла — «святой обет», накладывало ограничение на применение одного из моих духовных клинков — «Меча Смертных Грехов». При его использовании Метерия получала информацию о моём приблизительном местоположении; после этого моё тело принудительно наполнялось магической силой иной природы, и в результате её отторжения я получал ущерб. И пока эта сила естественным образом не покинула тело, вылечить полученные повреждения было нельзя.
Любого из этих эффектов было достаточно, чтобы охотиться за мной в первом мире. Не стоит и говорить, что для меня — как прежнего так и нынешнего, — они доставляли немало проблем. Было немного затруднительно использовать ману, но в первое пришествие этот урон не был для меня особо критичным. Впрочем, за использование клинков из серии «Смертных Грехов» приходилось платить высокую цену, что само по себе являлось ожесточённым сражением. Истощение — плата за использование этого духовного меча, а также физический урон. Помимо этого, получение информации о местонахождении даже в нашем мире позволяло загонять противника в угол, бросая на него толпы врагов. В итоге, попросту говоря, в первом мире я был связан по рукам и ногам.
— ...Ну что, пришло время поднять наконец уровень?
Мой уровень всё так же оставался прежним — первым. Естественно, ведь весь полученный опыт я тратил на разблокировку духовных мечей, и с моими нынешними характеристиками урон от проклятия оказался для меня катастрофическим. Несмотря на то, что здоровье моё полностью восстановилось, я находился в таком состоянии, в котором даже оставаться в сознании мне приходилось с трудом.
— ...Нет, не пойдёт. По крайней мере, пока её не убью… оно того не стоит, — произнёс я, отрицательно мотнув головой.
Ничего страшного — это не смертельно. Да и королевство наверняка сейчас рвёт и мечет, пытаясь меня найти. Тем более, проклятие Святой действует только после использования «Меча Смертных Грехов», и пока я ослаблен, я могу положиться на моих сообщниц.
— ...Ладно. Если за её отчаяние придётся расплатиться лишь этой болью, это невысокая цена.
Да, это и правда ерунда. Смехотворная плата за их страдания. Так или иначе, уровень рано или поздно придётся поднять, но сейчас не время. По крайней мере, полностью забрасывать из-за этого месть было бы несусветной глупостью. Единственное, что беспокоит — это то, что Святой передаётся информация о моём местоположении, но нынешняя Святая ничего обо мне не знает. Более того, церковь не такая уж унитарная организация. Даже если ей покажется это подозрительным, и она захочет проверить, вряд ли ей позволят так просто покинуть Теократию.
«Чёрт с ним, не будем загадывать. Первым делом надо разобраться с последствиями в этом городе.»
Как ни крути, а сказано это было лишь для собственного успокоения — Минарис с Шурией уже должны были начать действовать.
— Три дня, значит… Эх, хреново, конечно. Сперва поем, а потом нужно будет браться за дело.
Мои духовные клинки и остальные навыки всё ещё должны быть заблокированы. Если я сейчас попробую сформировать духовный меч, находящаяся в моём теле мана не отреагирует — такое чувство, словно я не способен как следует ею управлять. Кроме того, до сих пор идёт процесс отторжения этой подавляющей меня магической силы. Впрочем, двигаться я всё же могу.
— Нельзя позволить девчонкам самим разгребать то дерьмо, которое я тут устроил.
***
На следующий день я нанёс визит в трущобы на задворках города — в здание, расположенное чуть поодаль от того места, где эти отбросы сбывали «рамунэ». И разумеется, зашёл я туда не чаю попить, а чтобы завершить сделку.
— ...А, ясно. Примерно так я и рассчитывал.
Передо мной находился человек, отвечающий за трущобы — местный «смотрящий». Внешность у него была ничем не примечательная, и он, выслушав доклад своего подчинённого, повернулся ко мне.
— Мы завершили оценку. Как раз столько, сколько и договаривались. Здесь половина. Забирай и проваливай.
Наполненный серебром мешок с глухим стуком опустился на стол. Это была половина денег, вырученных за продажу украденных у Гронда в тот день ценностей. Этот парень организовал с Грондом контракт, и тем самым помог мне с лёгкостью устроиться к нему в эскорт.
— Эй, морду-то так не криви. Незачем нам обманывать знакомого Дюфейна, это может выйти боком. Ты же сам знаешь, какие у нас тут порядки, верно? — Мужик показушно расправил плечи. — Можешь проверить, валяй. Всё на месте.
— ...Неважно. Я получил, что хотел. Этого достаточно.
Это было излишним. Я рассчитывал получить компенсацию за те неприятности, с которыми мне пришлось столкнуться, и получить чуть больше, чем необходимо, было неплохо.
Поэтому я взял деньги и, схватив за грудки, притянул его к себе. Не обращая внимания на дёрнувшихся телохранителей, прошептал ему на ухо:
— Эти деньги ничего для меня не значат, и мне плевать, сколько вы себе хапнули. Но только попробуй ещё хоть раз нарушить нашу сделку. — И жёстко, насколько это возможно, процедил:
— ...Я и вас раздавлю.
— Спокойно, приятель! У нас нет желания связываться с монстром, — с каменным лицом, не подав вида, невозмутимо ответил он.
«Как и ожидалось от местного "смотрящего" — этим их не запугать.»
На этом угрозы закончилось. Пусть знает, что слово лучше держать.
— Помни, что я тебе сказал.
Отпустив его, я удалился.
