— Ла-ла-а-ан! Ла-ла-ан! Ла-а-лан-ла-ла-ла!..
Раннее утро. К тому времени, когда тёмное сумеречное небо начало постепенно светлеть, в номере одной из гостиниц королевской столицы раздался, фальшивя и не попадая в ноты, какой-то бодрый мотивчик, напеваемый необычайно возбуждённым молодым человеком.
— Ла-ла-а!.. Ла-лан-лан! Ла-ла-ла!.. Ла-ла!..
У меня возникли некоторые сложности, но я заставлял себя продолжать работу, пожертвовав мягкой постелью, по которой успел очень соскучиться за последние три месяца. Подпитываемый яростью моего жаждущего мести сердца, я проглатывал магические зелья одно за другим и старался поскорее всё закончить.
После вчерашнего моё тело и дух требовали отдыха, но я, неуклонно вопрошая себя: «Что, ещё по одной?», провёл всю ночь, занимаясь этим кропотливым процессом. Когда самая трудная часть работы осталась позади, странно-весёлое состояние охватило меня, и я, словно сорвавшись с цепи, залпом выпил все оставшиеся зелья восстановления маны, хотя в этом уже не было нужды.
Я понимал, что такое состояние сознания довольно опасно. Однако адреналин, хлеставший ключом от созерцания переделанного мною ожерелья, не давал мне успокоиться, и я, потянувшись, продолжил напевать мелодию утренней гимнастики. Этому способствовали и лучи утреннего солнца, которые прекрасно снимали напряжение после утомительной ночной работы.
— Заткни-ись!!! Ты хоть понимаешь, который час?!
— У-упс, п-простите...
Из соседнего номера послышался громкий стук и ругань, и я моментально пришёл в себя. Я уже давным-давно не останавливался в гостинице, и долгое время проведя в одиночестве, находясь в бегах, совершенно забыл о том, что могу мешать окружающим.
Стены в этих гостиницах тонюсенькие, и наверняка моё жуткое пение было очень хорошо слышно. О господи! Стыдно-то как!
Я нырнул в постель и как девочка стал кататься из стороны в сторону, стыдливо прикрыв лицо руками, отчего сосед ещё более яростно заколотил в стену и заорал:
— Да заглохни же, мать твою-у-у!!!
Похоже, я и правда схожу с ума. Воображение — страшная штука. Ах, простите, простите. Я в отчаянии и пойду лучше спать.
Однако несмотря на то, что давно уже не нежился в тёплой постели, я не мог себе позволить власть выспаться. Мне было необходимо подготовиться, перед тем как покинуть город.
Принцесса должна была приказать не приближаться к комнате призыва до следующего дня. К тому же излечение также займёт немало времени, но всё равно сегодня я собирался покинуть столицу.
С сожалением посмотрев на кровать, я прикорнул у стены напротив окна, чтобы меня разбудил свет поднявшегося солнца.
***
Я славно поспал. И проспал.
...Ну, всё из-за того, что я даже подумать не мог, что небо внезапно затянет тучами. А как же моё первое пришествие, спросите? А вот так: не помню я, какая погода была в тот раз, хоть убейте.
Когда солнце наконец появилось, было уже около полудня. Мне пришлось срочно съехать из гостиницы, и я решил отложить подготовку к моему отбытию из столицы. Наскоро перекусив у более-менее приличного с виду лоточника, я отправился в трущобы.
Похоже, моё вчерашнее предупреждение подействовало, и я добрался до места без происшествий. Проходя мимо лавки, где вчера менял монеты, я увидел, что там уже суетились другие люди. При виде меня они испуганно поклонились, и я решил ободряюще улыбнуться им в ответ, отчего они побледнели ещё больше. Ну, разборки устраивать я и не собирался. Если, конечно, мне не дадут повода.
Я дошёл до места, где сидели гаргульи, которые выглядели так, словно вчера ничего не произошло (даже наоборот, выглядели крепче). И вспомнил, что пароль-то я и не спросил. Однако пока я над этим раздумывал, гаргульи сказали: «Можешь проходить». Ну что ж, хорошо, что всё уже улажено.
Я зашёл внутрь и вчерашние телохранители, заметно нервничая, посмотрели на меня с тревогой и напряжением.
— Полегче, мужики. Я не собираюсь на вас нападать, если вы не станете меня провоцировать, — ответил я, вздохнув и слегка нахмурившись, однако это ни капли их не успокоило. В общем-то, это правильно — в трущобах лучше не расслабляться, но в ситуации, когда уже нет разницы, человек лишь сильнее себя изводит.
Я поднялся наверх и обнаружил Дюфейна, с улыбкой на лице ожидавшего меня. На его столе лежало четыре мешочка, в каждом из которых находилось примерно одинаковое количество золотых монет. В маленьком, должно быть, лежали оставшиеся сорок золотых.
— Здесь сумма, равная триста сорока золотым монетам. Хочешь пересчитать?
— В этом нет нужды. Думаю, сидящий в этом кресле ещё не настолько опустился, чтобы мелочь тырить, — на самом деле, мне просто неохота было этим заниматься, и я решил ему слегка польстить. — А вот и ожерелье.
— Сердечно благодарю, это очень ценное для меня приобретение. Мм?.. Кх, это же…
Получив ожерелье, Дюфейн, кажется, что-то заметил, хотя я наложил хорошую маскировку, которая была способна обмануть обычных чародеев и алхимиков. Вот почему с людьми, обладающими таким интеллектом и восприятием, сложно иметь дело.
— Ха-а, с этим прямые переговоры с королевской семьёй будут невозможны.
— А ты не думаешь, что будет забавным спихнуть его какому-нибудь неугодному тебе аристократу? И вообще, хрена с два ты собирался рисковать и устраивать прямые переговоры с королевской семейкой, не смеши меня.
Ещё в первое пришествие я кое-что об этом узнал. Если вкратце, то королевская семья — король, королева и принцесса терпели существование трущоб, рассматривая их как необходимое зло. Однако из-за быстро распространившихся слухов о появлении Повелительницы демонов, цены на товары взлетели, что привело к разрастанию трущоб.
Если попытаться провести переговоры по ожерелью напрямую, очевидно, что вина за кражу падёт на трущобы. Появится множество людей, которых обвинят в сговоре с вором, осудят их как преступников, превратят в рабов и заставят работать на благо королевства.
Понятное дело, что в этом случае вспыхнет бунт, однако королевским особам даже в голову не придёт подумать об этом, ведь своё положение они считают незыблемым. Бунтовать против короля — немыслимое дело!
Между прочим, и в моё первое пришествие они в тайне провернули нечто подобное, чем вызвали восстание. И, разумеется, свалили всё на меня, только что победившего Повелительницу демонов. Наверняка они сделают это и в этот раз, просто козлом отпущения выберут кого-нибудь другого.
— Ладно, я испортил тебе возможность войти в расположение какому-нибудь влиятельному аристократу, согласен. Поэтому плачу двадцать золотых за доставленные неудобства, и если выполнишь одну мою небольшую просьбу, заплачу ещё двадцать. Идёт?
— Мне не нужны деньги, если расскажешь, каким образом ты осуществил такую переделку всего за одну ночь.
— К сожалению, это профессиональная тайна. Так ты возьмёшься?
— Пока не услышу подробностей, не смогу дать ответ. — Дюфейн слегка пожал плечами.
— Конечно. Задача не такая уж и сложная. Я хочу, чтобы ты подготовил магическое существо посредством алхимии, как то, что трансформировалось в золотую монету, чтобы шпионить за мной. Сделай его таким, чтобы от него было можно легко избавиться. Также оно должно быть способно записать проекцию того, что происходит в замке, а затем превратиться во что-то вроде птицы и вернуться ко мне.
— Если источник обнаружат, последствия для меня будут серьёзными. Посему плата за труды составит восемьдесят золотых.
— Да брось, это отличная возможность показать свои способности. Тридцать золотых.
— Нет-нет, о возможностях тут речи не идёт: речь том, сколько я потеряю в случае провала. Семьдесят золотых.
— Тц, ты же всё равно будешь использовать тот метод, когда собираешь информацию об аристократах? Только теперь целью будет королевская семья. Пятьдесят.
— Полагаю, риск подобного мероприятия, когда целью является королевская семья и когда аристократ — несоизмерим. Шестьдесят монет. — Смотревший всё это время на меня Дюфейн вдруг улыбнулся и посмотрел в окно. — Кстати, небо начинает проясняться.
Похоже, этим он показывал, что более не намерен сбивать цену.
— ...Ладно, чёрт с тобой. Ты и правда жадный очкастый ублюдок.
— Твоя лесть на меня не действует, можешь не утруждаться. Итак, на этом переговоры завершены. А теперь…
Словно поддразнивая меня, он тихонько рассмеялся и вытащил сорок золотых монет, пересчитал и положил в отдельный мешочек, а затем убрал со стола. Если добавить эти монеты к маленькому мешочку, получится ровно восемьдесят монет, двадцать из которых — неустойка за мою «халтурку» и шестьдесят — за взятые им на себя обязательства.
— Вот приёмник для «глаза-наблюдателя». При успешной активации он соединится с источником и покажет записанную «глазом-наблюдателем» проекцию.
Дюфейн вытащил маленький флакончик, в котором находилась золотистая, похожая на жидкий металл жидкость. Я взял его и положил в сумку.
— До жути интересно, почему вещь, о которой я только что попросил, уже подготовлена?
— К сожалению, это профессиональная тайна, — саркастически усмехнувшись, отплатил мне той же монетой Дюфейн.
— Ха-а… Ну, надеюсь, мы с тобой больше не встретимся, — я и не думал, что это возможно, но всё равно не удержался, и поддел его напоследок.
— Печально это слышать. Я был бы не против, если бы ты снова меня навестил, — ответил Дюфейн в своей прежней замысловатой манере, отчего было непонятно, шутит он или нет. Не придумав ничего, чтобы ему ответить, я ушёл, оставив всё так же улыбающегося Дюфейна. Меня не покидало ощущение, что меня уделали как мальчишку.
Как бы там ни было, я был уверен, что Дюфейн свою работу выполнит. Всё зависело от того, успеет ли кто-нибудь в замке заметить произошедшие с ожерельем изменения, как это смог сделать Дюфейн. Насколько я помню, принцесса всегда носила это ожерелье. Не знаю, была ли тут эмоциональная привязанность, или причина была в другом, но учитывая её характер, она наверняка наденет его, не проверяя. И тогда…
— Ку-ку-ку, здорово будет, если она попадётся в эту ловушку, — вообразив, какая кутерьма начнётся, моё настроение значительно улучшилось.
Я вспомнил время, когда я был в бегах: я бежал и бежал, думая лишь о том, чтобы выжить. Целый год, день за днём у меня не было ни минуты покоя оттого, что приходилось всё время быть начеку. Моя жизнь была адом. Не было времени ни отвлечься, ни подумать о чём-то другом.
Поэтому я благодарен за предоставленный мне второй шанс. Представляя себе лица короля, королевы и рыцарей, когда они увидят искажённое от ужаса лицо принцессы, я в приподнятом настроении шагал по улицам трущоб.
— Ах, как подумаю о том, как буду мстить этим засранцам — и жизнь становится веселей!
