(Т.з. Коди.)
Оценку, которую дают мне люди, нельзя назвать особо лестной, но для человека, достигшего поста командира отряда в раннем возрасте, такое количество критики вполне приемлемо — это и значит идти по пути элиты.
Однако, в дополнение к моему в общем плохому настрою, мой рабочий настрой ну никак нельзя было назвать серьёзным, в результате чего у меня всё время возникали трения с коллегами, которые не могли принять мой характер.
И это моё поведение происходит можно сказать аж от тех времён, когда мы дружили с одним мальчиком, который много позже будет известен как заместитель командующего ордена — тот, кем восхищаются буквально все.
Рожденные и выращенные в одном отдалённом маленьком городке, мы были так называемыми «друзьями детства».
Мы оба жили в простых семьях и провели своё детство в окружении природы — это была очень мирная жизнь.
...И эта жизнь разлетелась на куски когда нам исполнилось 7.
На город вдруг напали бандиты. Тех, кого мы знали с самого рождения, были убиты либо угнаны в рабство. Еда и деньги, которые они сберегали, украдены.
Но этого ведь недостаточно, так ведь? Отовсюду сбежались монстры, ведь барьер, который защищал нас, был разобран на запчасти во время мародёрства. Они должно быть уловили запах крови...и мяса.
Для нас было попросту невозможно предотвратить вторжение монстров когда мы не могли даже обычные защитные меры принять нормально.
Ветер разносил над городом запах крови и вопли людей, пока нас атаковали волна за волной бандитов и монстров.
Всё пылало.
Это был ад.
Хоть мы с Винсентом и выжили в этой бойне, я потерял всю семью а наш городок был уничтожен до основания.
И для двоих сирот вроде нас не оставалось ничего, кроме бездны отчаяния.
Раз уж на то пошло, то может нам просто умереть, верно? Я тогда серьёзно рассматривал этот вариант. Как я могу продолжать жить когда остальная моя семья мертва..?
Но затем я вспомнил — Винсент всё ещё был рядом, как же я чёрт побери могу оставить его одного? Он был маленьким плаксой и моим лучшим другом. Тем самым другом, который всё время прятался за моей спиной от стеснения.
Я должен жить.
По крайней мере я хотел чтобы Винсент выжил, даже если мне придётся умереть.
Но если я умру, то такой ранимый мальчишка долго тоже не протянет.
Ну, даже если я так и сказал — мы всё ещё были детьми. Шансы того, что мы оба выживем, изначально были низки.
И всё же, я ни за что не могу бросить Винсента и выбрать смерть.
И поэтому я спросил его:
— Мне всё равно уже, умру я или выживу, но что насчёт тебя? Хочешь умереть вместе со мной или продолжать жить?
-...Я хочу жить. Я не хочу умирать...мне страшно.....!
Таков был ответ Винсента — даже в такой ситуации он слишком боялся смерти.
Если честно, я не мог особо понять это его чувство, я действительно думал что самым простым способом сбежать от этого отчаяния была смерть.
Но ради него...я подумал что потерплю. Я знал что если выберу простой путь даже после того, как увидел такую его решимость, то это лишь сделает меня трусом.
По правде говоря, может именно эта сила, которую показал мне в тот момент Винсент — сила выбрать жизнь — и спасла меня тогда. Без этого я скорее всего выбрал бы смерть в тот момент.
Тогда мы вдвоём встали. Нам не нужны были слова чтобы понять друг друга.
В том месте, которое лишь несколько дней назад было нашим домом, мы грабили трупы и поля ради еды, мы крали у людей деньги и в трущобах, которые теперь стали нашим новым домом, мы даже убивали, защищая свои жизни.
Чувство было почти такое же, будто мы убивали монстров, которые напали на нас.
И идя так сквозь отчаяние и смерть, в возрасти 10-ти лет мы начали подражать наёмникам, отправляясь на поле боя и участвуя в уничтожении монстров.
Трусливый Винсент и я — мы постепенно становились всё сильнее и примерно в это время мы начали замечать изменения.
У Винсента был удивительный талант к мечу и каждый раз, когда мы шли в бой, я чувствовал как росла наша сила.
Мы не жили «на полную» — каждый день мы проживали лишь чтобы прожить ещё один день. Это буквально была «ужасная жизнь».
И прежде чем я успел заметить, Винсент перестал смеяться или плакать... Я не хотел видеть своего друга таким.
Думаю, в то время кто-то и вправду умер — кто-то, кто был на самом деле счастлив. Так я тогда начал думать.
И где-то после 3-х лет работы наёмником я получил небольшую рану из-за недостатка сосредоточенности в бою. Хоть жизни она и не угрожала, продолжать бой с такой раной для меня было невозможно.
Но посреди войны никого такие вещи не беспокоят. Мой противник увидел в этом возможность и поднял свой меч.
Тогда у меня не было ни сил, ни, если честно, даже намерения уклоняться от этого удара.
Клинок нёсся прямо на меня пока я просто ждал конца, но как раз перед тем, как лезвие достигло меня, мимо промелькнула вспышка двух клинков.
Первый отрубил руку моего противника, а второй рассёк его живот, окончив его жизнь и даже не дав времени на крик.
С кровью, капающей с его головы — из раны, что он получил ранее — Винсент повернулся ко мне. Окрашенный кровью человек передо мной и тот, кого я называл своим лучшим другом — они были так не похожи друг на друга.
Он молча подставил мне плечо и мы отступили в безопасное место. Я наконец смог отдышаться.
— Коди, ты в порядке?
— Да, но...это впервые когда ТЕБЕ пришлось меня защищать.
-...вот как? Вот как......ну, чувство это неплохое.
— Хах? Какое?
— Чувство, когда защищаешь своего друга я имею ввиду.
-...
-...Они настолько грязные......я действительно могу защитить кого-то такими руками?
Сказав это, Винсент сжал кулаки. Интересно, было ли это радостью или сожалением? Для меня...было невозможно понять его чувства.
Но даже так, думать только о защите других людей даже в такое время...для Винсента это, должно быть, было знаком.
— Ну, почему бы и не защитить их?
— Хах?
