«Сила гор» была на самом деле парой поручей, наручников от доспеха, и считалась уникальным оружием монахов. Воинов и наемников в таких встретить было очень трудно, но Брэндель хотел попытаться их раздобыть.
Если Экман вырастет в полную форму — у него будет еще и меч «Разделяющая молния», но терять время в попытках раскрыть свой Элемент и дожидаясь, пока это произойдет, Брэндель не собирался. Не стоило и пытаться остановить элитного босса шестьдесят седьмого уровня, который уничтожит его одним движением пальца.
Сегодняшний Буга мог бы раскрыть свой Элемент, но разница в силе между людьми и усиленными божественной кровью созданиями была огромной. Без идеальной формы и Золотой крови против мифических врагов выступать было бы бессмысленно.
«Даже оставив за скобками, что темное оружие 62 уровня и Золотого ранга: да обычного Золотого ранга на 45 уже достаточно, чтобы довести геймеров до белого каления! Урон от такого в несколько раз выше того, что нанес бы Шип Света. Некоторые получившие таким игроки даже вынуждены были удалить своих персонажей».
Брэндель захотел скорректировать план по наращиванию уровня, добавив в него поручи. Определенно можно было заменить ими меч Львиное Сердце, тем более, что многие короли в истории Ауина пытались его раздобыть, но потерпели неудачу. Да и Золотой ранг у такого орудия был не выше семидесятого.
«Пусть у меня и есть несколько подсказок, как добыть меч, но судя по игровому опыту, шансы успешно завершить такой квест сравнимы с поиском иголки в стоге сена. Зато если смогу достать поручи — можно будет планировать путь персонажа уже вокруг них».
Он снова потер лоб, внезапно поняв, насколько размечтался. Признаков появления Паствы Древа пока что не было, не говоря уже о Бумажных Картах, и способность Макарова и Буги уничтожить Божьего Прислужника была под сильным вопросом.
«В первую очередь мне надо позаботиться о собственной безопасности, а уж потом жадничать».
Брэндель начал раскладывать сценарии подетальнее. Знай он точно, что произойдет — наличие готового плана сделает его непобедимым врагом.
«Пусть Паства — противник устрашающий, но не более того».
Будучи геймером, Брэндель сталкивался с тремя из двенадцати из них, и двоих победил, и пускай той силы у него сейчас не было, зато предвидение и опыт вышли на пик.
И у Прислужников были свои слабости.
— Силы гор? — взгляд Амандины выражал легкую озадаченность, — А что это такое?
— А, да так, просто думаю об одном знаменитом сокровище в этой местности. Ходят слухи, что оно в руинах Серебряных эльфов, но его никто не видел, — Брэнделю пришлось выкручиваться, раз уж открыл рот. Нельзя же было говорить, что Экман «Божий Прислужник» сам его доставит.
Все-таки не хотелось превратиться в глазах Амандины в душевнобольного. Лучше уж пусть она раздражается, что и произошло — девушка вздохнула.
— Господин, сейчас не время об этом думать, не так ли?
— Однозначно, — в ответ Брэндель смог предложить только сухую улыбку, — я слегка отвлекся.
И все же такой ответ устроил только его самого. Отличавшаяся необыкновенной чуткостью Амандина поглядела на него с сомнением. В ее представлении молодой человек был осторожным и умнейшим рыцарем, не способным отвлечься на нечто столь незначительное. Казалось, он постоянно пребывал в задумчивости, но порой, когда оседала пыль, с виду не связанные друг с другом вещи в итоге складывались в идеальную картинку, словно он все спланировал изначально.
Амандина очень подозрительно относилась к этой его способности. Да, великолепные планы могут быть сколь угодно великолепны, но предвидение Брэнделя граничило с пророческими способностями, он словно ждал, когда наконец наступят нужные события.
Она несколько раз задумывалась, откуда такая аура вокруг него: огромная уверенность или исключительные способности к прогнозированию? Единственная возможность, которую она не приняла во внимание — знание будущего. Даже провидцы королевского двора могли видеть только направление развития самых значительных событий, так что подобные способности можно было считать по-настоящему божественными.
И уж точно она не могла и предположить, что Брэндель пришел не из этого мира.
— «Слегка отвлекся»? — Амандина нахмурилась, выказав едва заметное недовольство, — господин, если вы чего-то не желаете мне рассказывать — не буду настаивать.
Брэндель сразу же почувствовал себя жертвой и обвиняемым, причем во всех грехах, но некоторые секреты раскрывать было попросту нельзя.
«Мать Марша, ну вот и как я должен разговаривать о таких вещах? Да даже расскажи я им все как есть — кто мне поверит? Еще и безумцем обзовут. Нет, здесь расклад никогда не будет в мою пользу».
Так что оставалось только терпеливо пояснять:
— Мисс Амандина, уверяю, что ненамеренно…
И до того как он закончил, выскочившая из ниоткуда Ромайнэ снова влезла в разговор, возбужденно пообещав:
— Я тоже не буду выспрашивать твои секреты, Брэндель! Обещаю!
Брэндель уставился на нее — вот уж кто точно создавал вокруг себя непередаваемый хаос.
В конце концов он вздохнул и поднял руки:
— Неважно, давайте к делу. Вы обе, ставьте свои палатки максимально быстро к моей, доспехи не снимать, быть начеку, ясно?
Амандина сразу же внимательно огляделась:
— А что такое?
— Объясню по ходу дела, — он развернулся к преувеличенно сильно кивающей Ромайнэ, явно на самом деле витавшей в облаках. Сощурившись, он приготовился задать ей — слишком хорошо он знал эту девицу.
— Дражайшая Ромайнэ, слишком уж хорошо я тебя знаю. Лучше бы тебе ночью вообще не спать, а то расхрапишься словно хрюшка, и никто тебя кроме Матери Марша не разбудит.
— Но тетя говорит, что если женщине не давать спать — она быстро состарится.
— Что-то я не видел, чтобы ты состарилась, когда мы несколько дней не спали в Бучче.
— Но засни мы — попались бы немертвым Мадара!
— А сейчас ситуация не сильно отличается…. — раздраженно пробормотал Брэндель.
================= Эке =====================
Эке смог различить запахи фенхеля и корицы, привезенных из заморских районов Серебряных песков: это было частью его обучения обнаружению ядов. Запах был настолько силен, что он почти расчихался, хотя сейчас он бы предпочел, чтобы у него даже сердце остановилось, лишь бы не выдать своего присутствия.
Крепко сжав губы в попытке не издать ни звука, он даже сдерживал объем вдоха, лишь бы не шуметь. Легкие его разрывало от недостатка кислорода, но оставалось только бороться с тошнотой и стекающим по лбу потом. Белые шерстяные мешки были сплошь покрыты темными пятнами.
— Кто вы такие, что вам надо?
Эке не мог разглядеть спрашивавшего, но догадывался, кто это. Второй предводитель отряда, капитан Капо, и его знакомые из группы наемников.
«Ладно, не суемся сюда, разворачиваемся. Хоть бы эти ублюдки ничего не заподозрили».
Уставившись на тени на ближайшей стене, он боялся упустить малейшую деталь.
В глубине души он молился, чтобы Мать Марша увела Капо и его людей подальше отсюда, причем немедленно. Но такое развитие событий было бы чудом. Оставь Макаров нескольких приглядеть и разобраться — ему было бы легче о них «позаботиться», но вот за Капо он беспокоился. Тот был его первым наставником, обучившим его обращаться с мечом. Все, включая приемного отца Макарова, знали, что он скрывается где-то в городе, и не оставили бы его в покое.
«Скорее всего, им даже известно, что я просочился назад на постоялый двор. Знаю я, что ты обо мне беспокоишься и относишься как к ребенку, но эти чертяки вовсе не из Бумажных Карт! Правда считаешь, что я их боюсь, отец? Ну почему ты не хочешь понять?!»
Он сжимал и разжимал кулаки.
«Нельзя позволить врагу меня обнаружить. Капо с его людьми с ними рядом не стояли… Эти ублюдки словно дьяволы, глазом не моргнут — и всю улицу зальют кровью!»
Эке боролся с собой. Хотелось подскочить и предупредить Капо, проорать ему «Беги!». Все-таки чувство морального долга перед другом и наставником... На глаза навернулись слезы.
«…… Эта миссия важнее обоих из нас, нельзя допустить, чтобы планы этих ублюдков сбылись!».
— Где этот юноша, за которым ты гнался? — спросил Капо.
Сердце Эке пропустило удар.
— Отдай нам Эке, мы видели, как ты за ним гнался! — голос помоложе звучал еще более нетерпеливо.
«Крис, долбаный кретин!»
Рукой Эке подсознательно потянулся к мечу, дрожа всем телом. Послышался знакомый смех, настолько холодный, что его позвоночник, казалось, пронзили иглы.
— А-ха-ха-ха, а ты и правда с ним заодно.
