В комнату ворвался Мо Юньфэн в сопровождении стражников. Удивленно воскликнул:
— Старейшины, вы все уже здесь? — этих четверых он видел крайне редко, а встретить их в собственном кабинете так и вовсе не ожидал.
— Юньфэн, и ты пришел, — взгляд Первого Старейшины потеплел: Второй Юный Мастер Мо был его любимчиком. Юнцу всего-то исполнилось двадцать, а он уже достиг девятого ранга — шутка ли! Конечно, не обошлось без помощи Плода Божественного Духа, но и сам паренёк подавал немалые надежды. Не исключено, что именно он станет преемником, который возродит и преумножит величие клана Мо!
— Первый Старейшина, Вы наверняка оказались на месте преступления раньше всех. Вам удалось увидеть негодяя, похитившего Древо Божественного Духа? — на лице Мо Юньфэна заходили желваки. Сам он уже успел смотаться к запретной зоне, но ничего, помимо сиротливой ямки, обнаружить ему так и не удалось.
Юноша едва сдерживал рвущуюся наружу ярость. Древо Божественного Духа — величайшее сокровище его семьи. Его будущее зависело от легендарного растения, ведь Великий Предок обещал, что с урожая этого года два Плода достанутся ему самому, дабы помочь в совершенствовании. Но теперь… Нет ни Плодов, ни Древа!
Сжатые в кулаки руки Мо Юньфэна так и чесались от желания размозжить черепушку негодяя, посмевшего поставить под угрозу его многообещающие перспективы. Знать бы ещё личность воришки!..
— Я его уничтожу. Его и всю его семью! — искренне поклялся он, скрипнув зубами.
— Боюсь, всё не так просто, — мрачно хмыкнул Первый Старейшина. — Юньфэн, скорее всего, наш противник невероятно силён. Я даже не уверен, что в нашей семье есть хоть кто-то, способный противостоять его могуществу.
Защитный барьер был установлен самим Великим Предком. Мало того, что прорваться сквозь него было фактически нереально, так ещё и прозрачная стена была оснащена своеобразной сигнализацией: при попытке взломать защиту должна сработать тревога, и тогда уж в дело вступали стражи запретной зоны. Однако Древо Божественного Духа выкопали и уволокли в неизвестном направлении, а охранная система так и не сработала. Более того — сам защитный кокон… бесследно исчез. Что ещё могли подумать стражи, примчавшиеся на место преступления? Только лишь, что вор является мастером боевых искусств высочайшего уровня. Настолько могущественный, что даже Великому Предку было с ним не тягаться. В общем и целом, Старейшины были настолько перепуганы, что о мести даже не задумывались. Максимум, на что они рассчитывали — вернуть Древо на его законное место, и то, шансы на подобный исход были крайне малы.
Знали бы эти почтенные старцы, что ушлый воришка — всего лишь девчонка на восьмом ранге силы, они бы сжевали собственные бороды от ярости и недоумения. Но в данный момент единственной возможной подсказкой были загадочные письмена, так и оставшиеся в руках Первого Старейшины. Мужчина без особой надежды бросил взгляд на бумаги, мельком просмотрел содержание. Подавился воздухом, закашлялся, перечитал снова — теперь уж куда внимательнее.
— Первый Старейшина, что там такое? — обеспокоенный состоянием родственника Мо Юньфэн шагнул ближе — вдруг старика удар хватит? Но тут же был с силой отброшен в сторону, по пути снёс дверной косяк и оказался валяющимся на полу в коридоре. Всё-таки, на фоне Первого и Второго Старейшин, пребывающих на десятом ранге, да и оставшихся двух экспертов на пике девятого ранга, Второй Юный Мастер, только-только ступивший на девятый уровень силы, был подобен хиленькому котёнку — так что удар получился внушительным.
— Первый Старейшина! — воскликнул только что прибывший Мо Цзысюй, проводив ошалелым взглядом недолгий полёт родного сына.
Однако набрасываться с претензиями и кулаками на обидчика отпрыска мужчина не торопился: всё же, разница в их уровнях была не сказать, чтобы велика, а выглядел Первый Старейшина уж больно сурово и уверенно в собственной правоте. А после того, как его почтенный родич зыркнул на Мо Цзысюя так, что у бедняги задрожали поджилки и прочие ранее не известные ему части тела, тот и вовсе клятвенно заверил:
— Не знаю, что Юньфэн натворил, но я сейчас же притащу его обратно, и он извинится, как миленький!
— Это всё твоё воспитание! — зарычал мужчина. — Ты во всём виноват, Мо Цзысюй! На колени и проси прощения!
Если рассматривать их иерархию по старшинству в семье, Первый Старейшина, будучи на поколение старше Мо Цзысюя (он приходился ему одним из дядьев), вполне себе имел право стребовать подобного унижения с проштрафившегося родича. Вот только загвоздка как раз заключалась в нынешнем статусе отца Мо Юньфэна: как мог величественный владелец Центрального Дворца, фактически, глава семьи Мо, преклонить колени пред кем-то помимо Небес, Земли и собственных родителей?..
— Что застыл как истукан? Погляди, кого ты вырастил, бесстыдник! — Первый Старейшина, так и не дождавшись хоть каких-то действий от племянничка, швырнул в лицо Мо Цзысюю письма. — Позор нашей семьи! Твои дети наплевали на все наши традиции, на репутацию дома Мо… А ты ещё смеешь стоять тут, зенки свои бессовестные вылупив?!
Мужчина одеревеневшими руками развернул листы, вчитался. После первого же предложение у него закружилась голова. Покончив с одним абзацем, у бедняги подкосились ноги. А после второго так некстати пришедшийся ужин активно запросился наружу.
— Это… Это же просто…
Мо Цзысюй пытался сказать, что всё это ложь и провокация, чтобы его дети, да пошли на что-то подобное… Но в первое мгновение ему попросту не хватало слов — так возмущен был он этими писульками. А уже в следующее память услужливо подкинула ему слухи, которые витали над его детьми по их возвращении в Центральный Дворец. Тогда он принял их за провокацию и глупые сплетни и живо принял меры, чтобы слуги прекратили молоть языком всякую чушь. Парочку даже публично отправил на плаху, для острастки.
Однако!
Это письмо…
Быть может, правду молва глаголит: нет дыма без огня. Неужели эти двое, родные брат с сестрой, и впрямь содеяли такое… такое…
— Первый Старейшина, Вы бы хоть намекнули, что я сделал не так, чем заслужил подобное обращение? Вот так сразу оплеухами одаривать… — прихрамывая, Мо Юньфэн вполз в свой кабинет. Да, досталось ему здорово. И, хотя юноша старался сохранять спокойствие, голос так и сочился обидой и горечью.
— «Чем заслужил»? — взревел Первый Старейшина, сжимая и разжимая кулаки — очевидно, ему не терпелось снова пустить их в ход. — Мо Цзысюй, объясни своему отпрыску, что он сделал «не так», и заодно намекни, какой именно части тела я его собственноручно лишу!
— Отец? — обернулся тот к Мо Цзысюю, изобразив искреннее непонимание происходящего. Впрочем, он ведь и впрямь понятия не имел, за что ему перепало и в чем он провинился. В общем, он ожидал объяснений, поддержки и, по возможности, извинений за столь несправедливое отношение. Но наткнулся лишь на ещё большую ярость, теперь уж от собственного отца:
— Ты, ущербный ублюдок! — пощечина огнём ожгла лицо Мо Юньфэна, и тот едва удержался на ногах. А следом в него же полетели исписанные листки бумаги: — Взгляни, негодяй, на своё творчество! И только посмей заявить, что писал не ты!
