Ся Цинвэй никогда не жалела, что у нее есть Лу Ман, но она чувствовала, что предала Ван Цзюхуая. Ее сердце болезненно сжалось.
Она действительно... очень хотела, чтобы правда о прошлом никогда не была раскрыта, чтобы каждый из них и дальше жил своей собственной жизнью.
Хорошо узнать правду, но если правда открылась так поздно, это было слишком жестоко.
— Но я слишком поздно узнал правду. В то время ты уже была замужем, и у тебя был ребенок. Я хорошо знаю тебя, ты очень ответственный человек — если ты взяла на себя обязательства, ты никогда не нарушишь своего слова. Ты вышла за него замуж, чтобы от всего сердца посвятить себя ему и уж точно не для того, чтобы предать его. Тогда какой смысл мне искать встречи с тобой?
— Сяо Ся... — произнес Ван Цзюхуай дрожащим голосом, — сейчас, у нас все еще есть... мы можем теперь быть вместе?
То, что он сдался тогда и поплыл по течению, заставило его сожалеть об этом вплоть до сегодняшнего дня. Он годами корил себя за то, что в то время не поступил, как обычно поступают мужчины в таких случаях — пусть бы он чувствовал себя подонком, но он должен был отказаться жениться и силой затащить Линь Цзиншу в больницу, чтобы «сделать аборт».
Он жалел, что был настолько честным наивным придурком.
Хотя в то время Ся Цинвэй также не могла бы сразу простить его и снова признать. Даже если все было подстроено, она видела его «измену» собственными глазами.
Это его «Сяо Ся» заставило Ся Цинвэй неудержимо заплакать.
Когда он назвал ее «Сяо Ся» после более чем двадцати лет разлуки, чувство, вызванное этим именем, было уже другим.
Она винила судьбу за то, что та так жестоко играла с ней! Судьба насмехалась над ними больше двадцати лет. В конце концов, все оказалось нелепой интригой подлой разлучницы.
Ся Цинвэй закрыла лицо руками.
— Но... но я... Я больше не заслуживаю тебя! Я вышла замуж за другого и родила ему ребенка. Я никогда не жалела и не пожалею, что у меня есть Лу Ман, я люблю ее! Но я сожалею, что вышла замуж за Лу Циюаня.
Это было сожаление, которого она никогда раньше не испытывала. Если бы только брак с Лу Циюанем и рождение дочери не были связаны между собой!
— Ты никогда не предавал меня и не изменял мне с ней, но я вышла замуж за другого, это я изменила тебе и предала тебя, — сквозь слезы воскликнула Ся Цинвэй, дрожа всем телом. — Цзюхуай, это правда опоздала более чем на двадцать лет! Более двадцати лет... ах, насколько же это много? На самом деле мы так долго тосковали друг по другу, но я не знаю, какие чувства мы должны испытывать сейчас.
— Если бы ты не пришел, если бы ты не сказал мне, что все было недоразумением, я могла бы чувствовать себя лучше и сохранить свою нынешнюю жизнь неизменной. Но сейчас я не знаю... — Ся Цинвэй покачала головой, — я не знаю, для чего я жила последние двадцать лет. Кажется, что все потеряло смысл.
— Все в порядке, все хорошо. — Ван Цзюхуай посмотрел на нее, плачущую и дрожащую. Он терялся в сомнениях, чувствуя огромную тревогу, но, в конце концов, он все же подошел к ней. Его руки медленно потянулись к ней, медленно опустились на ее худую спину и осторожно притянули ее в его объятия.
В этот момент слезы Ван Цзюхуая, крупного мужчины, тоже потекли вниз.
Более двадцати лет... более двадцати лет…
Наконец-то, наконец-то, он снова смог обнять ее вот так.
Прежняя юная девушка уже постарела, но в его руках и в его сердце она все еще оставалась той маленькой девочкой, которую он когда-то впервые увидел.
Ван Цзюхуай тоже горько плакал.
Спустя двадцать с лишним лет он наконец-то снова смог обнять свою возлюбленную.
— Сяо Ся, все в порядке, не нужно спешить, — прошептал Ван Цзюхуай прерывающимся голосом. — Я могу подождать. Впереди у нас еще много времени. Никто из нас не идеален, ты не осуждаешь меня, а я уж тем более не имею права осуждать тебя. Даже если ты не сможешь сразу решиться выбрать одну дорогу со мной, я могу подождать.
— Я ждал тебя больше двадцати лет. — Ван Цзюхуай осторожно и ласково поцеловал волосы Ся Цинвэй, так легко, что она даже не заметила этого. — Все хорошо, пока я могу быть рядом с тобой.
— Неважно, как долго... — шептал Ван Цзюхуай, — мы оба теперь свободны, не так ли?
.
