Будучи распорядителем финансов всей Империи, только этот старик и понимал, в каком состоянии находился бюджет государства, особенно в связи с войной на севере.
— Хорошо падает этот снег. Говорят, это к большому урожаю. Надеюсь, в будущем году дела будут обстоять намного лучше, — вздохнул Двэйн.
Крис все также жил в имении Герцога Тюльпана, в отдельном домике, выделенным тем специально для него. Имея Блеск слезы и создав источник жизненных сил, он заставил первую партию вылупившихся грифонов за несколько дней вырасти до размеров двухлетней особи. Их хозяева-всадники уже начали осваивать полет и заниматься боевой подготовкой.
Что до Байхэчоу, то…
Приехав в столицу, он прожил у Двэйна несколько дней, а затем уехал к Ланьхайюэ, никому ничего не сообщив и не оставив даже записку.
Король Шаманов просто-напросто сбежал.
Во дворце постоянно происходили ссоры и споры по поводу встречи посла. Хотя канцлер Лобустьер в решающий момент выступил в поддержку министра финансов, и многие видные чиновники внешне с ним согласились (дабы подчеркнуть авторитет старика), но на деле тайно излагали свои сомнения принцу-регенту.
Но этот вопрос обладал и некоторой долей деликатности. Так, например, министра поддержал канцлер, но с другой стороны, его зять, нынешний министр внутренних дел, Камисилуо, неожиданно для всех хранил молчание.
Выражаясь прозаично, милитаристы -за войну, канцлер — за мир, а Камисилуо пархал между ними, не забывая своевременно получать свой оклад. Все же он возглавлял ставку верховного командования, не имея достаточной для этого квалификации, поэтому они никак не мог приструнить генералов старой закалки. Молчание его в такое время, очевидно, было ничем иным как самообороной — старик канцлер не возражает, и ладно.
Пусть он и принимает непопулярные меры, а Камисилуо — надежда их клана на светлое будущее, поэтому нечего его втягивать в свои грязные делишки.
Но впоследствии произошло непредвиденное. Посланец с юга встретился с принцем-регентом и Его Величеством, погостил в столице три дня, а вечером последнего дня тайком отправил в имение Герцога Тюльпана письмо.
Это письмо было собственноручно написано нынешним монархом Объединенного королевства, Луфэйком. Некогда он служил у Двэйна конюхом, а вернувшись на родину, ровно через три года прочно занял царский престол. Думается, противоречия на южных островах не были столь ожесточенными, как в Империи. Пробыв под влиянием Двэйна достаточно долго, Лифэйк осознал, что никто из невежественных вождей племен не может соперничать с ним в уме и сообразительности.
Тон этого письма был весьма смиренным — хоть он и пользовался почетом как глава государства, но почтительно называл Двэйна «господин».
Прочитав письмо, Двэйн тут же его сжег. Расспросив посланца и убедившись, что никто больше этого письма не видел и никто не знает, какие отношения связывают его и Луфэйка, он решил изменить тактику и, объявив о разрыве отношений, велел выставить посланца из имения.
Маленький Джек преисполнился подозрениями относительно этого дела, но Двэйн только сухо улыбался.
— Неужели ты думаешь, что во дворце не знают о моих тесных взаимоотношениях с югом? Пока мне нужно залечь на дно, не вызывая лишних толков. Не представляю, как много людей могли видеть, что посланец заезжал ко мне сегодня вечером! Если кто-то вдруг захочет свести счеты, то он запросто сможет объявить, что я вступил в сговор с иностранцем. Конечно, он мне ничего не сделает, но слушок может доставить мне много хлопот. С этого дня мы должны как можно меньше лезть в дела южных племен.
— Но… ведь это каждый год приносит нам солидные доходы… Как жаль! Мы ведь так долго тайно поддерживали связь с югом, заставили их подчиняться и присылать нам отчеты, и они к тому же каждый год присылают нам дань. Зачем им вдруг понадобилось открыто посылать дипломата в столицу? Ведь в делах экспедиции последнее слово все равно за Вами…
— Идиот! — бесцеремонно воскликнул Двэйн. — Нам что, денег сейчас не хватает? Да, мы временно попользовались лакомым кусочком, но невозможно держать его под контролем вечно! Допустим, я не против, а принц-регент, думаешь, не хочет?
Подумав немного, он добавил:
— Луфэйк служил у меня, но об этом знают три-четыре человека. Ни в коем случае об этом не должен прознать принц-регент! Это табу. Если ты даже этого не понимаешь, то проваливай отсюда и больше не возвращайся.
— Я понял, — виновато улыбнулся Джек.
Затем Двэйн отдал следующий приказ: в связи с сильными заморозками не взымать налог на религию! Те, кто будет предлагать — гнать в шею! Сообщить об этом всенародно, опубликовав соответствующий указ.
— Боюсь, что храм… — осторожно начал Джек.
— Хм, я архиепископ Северо-западного края. Если будут проблемы, храм не станет соваться во дворец, а лишь по внутренним каналам сообщит мне. Очень уж я хочу посмотреть, осмелится ли папа лично прибыть ко мне. Если все же осмелится, то я отменю налог на религию и следующей весной тоже!
Он знал, что религиозная община по-прежнему пристально следит за каждым его действием, а потому ему хотелось хоть немного расшевелить их.
И действительно. Прошло много дней, но храм все также хранил молчание, проглотив горькую пилюлю.
Все понимали, что храму в целом эти деньги ни к чему, но все отлично видели, что Двэйн просто воспользовался очередным случаем плюнуть религиозникам в лицо.
Глядя на сосульки под навесом, Двэйн слегка вздохнул.
Он пошевелил пальцами рук, лежащих на подлокотниках коляски. В последнее время он чувствовал себя лучше и восстановился настолько, что уже мог контролировать верхнюю часть тела и совершать обычные повседневные действия — резать ножом, есть палочками, самостоятельно пить и читать книги. Разумеется, более сложные действия, требующие более серьезной физической нагрузки, он пока совершать не мог.
Все что ниже поясницы по-прежнему не подавало никаких признаков жизни.
«Вот черт… как бы не стать евнухом….» — с досадой думал про себя Двэйн.
Его жена должна была вот-вот приехать с северо-востока. Они не виделись уже больше года. Но в таком состоянии… как ему жить дальше?
Сердце его сжалось от тоски.
