Повалил сильный снег, и очертания города приобрели мягкий белоснежный оттенок.
Это был первый за этот год снегопад. Солдаты и их командиры караула Императорской гвардии уже надели под латы толстые шубы, на копьях охранников города от такой погоды появился тонкий слой льда и инея. Офицеры бродили туда-сюда, осматривая городские ворота, и то и дело дыханием согревали свои замерзшие руки, тихим голосом ругая мороз.
В этом году снег выпал значительно раньше, чем в прошлом, но более странно было то, что снегопад начался во всех уголках империи, но на севере, на оборонительной линии Касперский, его по-прежнему не было.
Дул северо-западный ветер, и солдаты невольно втягивали голову под пальто, в нетерпении глядя на песочные часы у ворот и подсчитывая, сколько еще осталось до конца их смены.
На дорогах было малолюдно. Поговаривали, что на государственной трассе из-за снегопада в некоторых местах образовался затор. Вчера вечером на места больших снежных скоплений была отправлена группа неудачливых солдат, потому что где-то на дороге недалеко от города застрял купеческий обоз. Очевидно, что пока подход к городу не будет расчищен, в него никак нельзя было попасть.
В это же самое время издалека прибыл отряд кавалеристов. Их предводитель был одет в легкие латы, под которыми, несмотря на суровые погодные условия, не было ни шубы, ни чего-то другого теплого. На плечи его был накинут алый плащ, конь его грациозно вышагивал впереди, так что всадник выглядел довольно-таки величественно.
Позади него ехал отряд в сто всадников. Они ехали, держа осанку, за спиной у них торчали длинные луки, лица их святились сдержанной гордостью. За лошадьми бежали ряды охотничьих собак.
Кавалеристы ехали, окружив одного человека, скачущего на огромном белом коне, ровно посредине процессии. Очевидно, это была добротная лошадь, каких выводят только на северо-западе. Человек был одет в золотистую шубу, на голове красовалась кожаная шапка, за спиной висел короткий узорчатый лук. Всадник держался благородно, но на устах его застыла холодная усмешка, холоднее, чем погода.
Кавалерия еще не приблизилась к городским воротам, но охранники уже заметили развевающиеся знамена и тут же присели в почтительном приветствии.
В воздухе раздалось «Приветствуем Его Величество! Десять тысяч лет!». Процессия стремительно влетела в распахнутые ворота, копыта звонко стучали о лед и промерзлую землю. Солдаты замерли в поклоне, не смея поднять взгляд.
Когда всадники заехали в город, охранники медленно встали, а кто-то, повернув голову, тихо вздохнул:
— Похоже, настроение у Его Величества сегодня не слишком хорошее.
— В такой снегопад вряд ли можно было рассчитывать на добычу, — нахмурившись, предположил другой офицер. — В последнее время Его Величество только и делает, что охотится…
— Закрой рот! — изменившись в лице, прокричал офицер, старше того по званию, и сухо добавил. — Разве можно так свободно обсуждать дела императорской семьи?
Принц Чарли, а теперь уже государь император, вырвался из толпы и помчался по одной из главных улиц города. Люди, услышав издалека стремительно приближающийся конский топот, тотчас разбегались в разные стороны.
После снегопада на дороге образовалась еще больше грязи. Послышалось громкое ржание боевого коня — ступив в сугроб, он поскользнулся и взвился на дыбы…
Чарли тут же соскользнул с седла и стал падать вниз. К счастью, он успел крепко ухватиться за привязанные к седлу поводья, а потому не упал наземь.
К нему тут же ринулись гвардейцы. Кто-то схватил поводья, кто-то успокаивал напуганную лошадь, а остальные осторожно спустили драгоценного императора на землю.
Почувствовав под собой твердую поверхность, Чарли вдруг рассвирепел и, оттолкнув помогавших ему солдат и схватив пристегнутый к седлу хлыст, изо всех сил ударил коня.
— Скотина! Скотина! И ты тоже вздумал обидеть меня!
Он был еще очень мал, сил не так уж и много, но он хлестал с такой яростью, что лошадь громко ржала от боли. Солдаты не смели останавливать Его Величество — они лишь отпустили коня и молча наблюдали в стороне.
Вволю нахлеставшись, Чарли грубо отдышался и, осмотревшись вокруг, вдруг нахмурился, тяжело вздохнув, медленно сказал:
— Этот конь напугал меня. Не надо так на меня смотреть. Ладно. Очень холодно, расходитесь по своим делам! Я возвращаюсь во дворец. Все, кто сопровождал меня сегодня на охоте, получат награду.
Сказав это, он с ненавистью поглядел на своего коня. На крупе его виднелись следы от удара, из которых медленно струилась кровь. Поняв, что на нем теперь нельзя ехать, солдаты принялись наперебой предлагать Чарли своих лошадей.
— Убейте его! Сегодня мы ничего не поймали, а потому разделите его мясо между собой, — равнодушно проговорил он.
Неподалеку стоял еще один кавалерист, грубый и неотесанный мужик, который, посчитав себя самым умным, тихо напомнил государю:
— Ваше Величество, но ведь эта Ваш любимый конь… Его Вам подарил Герцог Тюльпан…
Услышав это, Чарли застыл на месте и гневно посмотрел на болтуна. На лице его внезапно появилась коварная усмешка:
— А, да, это же подарок учителя. Но дрессировщик, обучавший эту лошадь, уже давно в отставке и ожидает своего наказания.
Схватив поводья, он вдруг добавил:
— Скоро Новый год. Я слышал, что учитель уехал встретить свою жену на пути к столице. По времени они должны были уже приехать. Учитель очень долго болеет, а я еще ни разу не навещал его. Сегодня у меня больше нет никаких дел, а значит, наведаюсь-ка я в имение Герцога Тюльпана.
Он пользовался всенародным почитанием, хотя еще не занимался государственными делами. Но, по крайней мере, никто из его личной гвардии не осмелился перечить ему. Услышав его намерение, солдаты тут же расступились, давая ему дорогу, и вся процессия медленно двинулась в сторону усадьбы герцога.
В большом саду Двэйн сидел на инвалидной коляске под навесом и любовался снегопадом, как будто размышляя о чем-то.
Снег шел уже два дня подряд. Под навесом образовались острые блестящие сосульки. Двэйн с удовольствием наблюдал, как они чуть покачиваются на ветру.
Несколько дней назад с Южных морей приехал посланец, которого принц-регент незамедлительно пригласил во дворец. Этим как бы признавалось равное положение Объединенного государства с Империей и подчеркивалось, что острова Южных морей — это цельная независимая страна.
Такое обращение послов вызвало немало негативных откликов, особенно ввиду бесчинства милитаристов в последние десять лет. Их махинации вызывали всеобщее негодование, но министр финансов по-прежнему довольно улыбался — в конце концов, его карманы были всегда доверху наполнены.
