Что же можно сказать о Габриэле, как о наследнике рода Роулингов?
Он был просто картинным представителем рода Роулинг. Впрочем, Габриэль и вправду даже у себя в роду слыл весьма способным и одаренным парнем. Его брат же на всю Империю прославился как опасный безумец.
Действия Двэйна отталкивали многих от него самого, ведь негоже аристократу было отходить и устоев и традиций. Любое проявление инакомыслия в дворянстве Империи порицалось и превозносилось как безумие. Длинной и победоносной историей же род Роулингов славился как никакой иной.
Поэтому когда Габриэль прибыл в столицу, мальчонке устроили торжественный прием в зале с ломящимися от яств столами. Род Роулингов и до своего недавнего возрождения никогда не исчезал в памяти большинства граждан Империи, но Двэйн, возродив и усилив его, превратил Роулингов в дворян, располагающих силой, сравнимой с самим Императором и Принцом-регентом. В определенный момент имперские власти стали понимать, что теряют контроль над Роулингами, так как те становятся слишком богатыми и сильными. А покровительство Герцога Тюльпана только укрепило влияние Роулингов.
Дама Циньайсэ, бывшая невеста юного Габриэля, выглядела просто безупречно. Она прекрасно держалась в высшем обществе, выделяясь даже на фоне прочих столичных имперских аристократок. Двэйн при встрече с ней заметно засмущался, но вот Габриэль заметно приободрился.
Все окружающие подозревали, что родом Роулинг эта особа была выбрана не случайно. Девушка и впрямь обладала какой-то особой притягательностью, завораживая окружающих мужчин одним своим видом. Герцог Тюльпан выглядел куда более величественно на фоне своего младшего брата, но, увы, в глазах местной дворцовой публики он по-прежнему был плутом и обманщиком.
Местные барышни все как один разочаровались в нем. Однако Габриэль теперь предстал перед светом просто в лучшем виде. На него отныне смотрели как на единственного достойного продолжателя рода Роулингов, достойного места во дворце.
Габриэль не был обучен светским манерам, но это вовсе не мешало придворным девушкам влюбляться в него снова и снова. Все пиршество, да и сам приезд в столицу Империи можно было назвать настоящим победоносным триумфом Габриэля. В тот вечер, когда пришло время танцевать, несколько молодых девушек «случайно» сталкивались с ним лицом к лицу и неоднократно дотрагивались до него.
Одна из них даже пролила вино прямо на одежду молодого принца. Так что речь уступила место невербальному общению, которым девушки и женщины владели просто замечательно.
Гвоздем же программы и вишенкой на торте оказалась маленькая девочка, бросившаяся Габриэлю в объятия, случайно потеряв при этом юбку.
— Дрожайшие дамы! Да, наш гость уже помолвлен и давно обручен, но в Империи были нередки случаи, когда знатный мужчина-аристократ имел несколько жен, к тому же, кандидатура стать женой первого принца Роулингов казалась просто чудесной, а потому дамочки решительно шли на штурм.
Иначе говоря, годы бездействия и мирного процветания не на шутку извратили не только простой люд, но и знать тоже. Придворные попросту делали вид, что не замечали происходящего, и дикости столичной знати оставались незамеченными и безнаказанными. По выражениям лица всех присутствующих Двэйн тут же смекнул, что все это не более чем игра, представление.
Для окружающих это был лишь способ похохотать над уважаемым, но молодым и наивным гостем. Вскоре Двэйн заметил, что Габриэль не прочь повеселиться и выпить вина. Через пару часов он уже любезничал с дамами всех возрастов, а когда совсем стемнело, бесцеремонно сбежал в сад и уединился с молодой дочкой одного из столичных дворян.
Вскоре взор Двэйна все чаще стала заслонять широкоплечая дама с округлыми формами, изрядно выпившая вина и настойчиво намеревающаяся упасть в объятия Двэйна. Это была двоюродная сестра невесты Габриэля. На этот раз Двэйна вовсе не посетило то знакомое чувство гнаться за окружающими женщинами. Своего рода инстинкт дамского угодника.
Двэйн с отвращением смотрел как на двоюродную сестру невестки, так и на всех остальных аристократок на этом пиру. Двэйну стоило немалых усилий вырваться из объятий чересчур навязчивых служанок и отправиться искать младшего брата, пропавшего где-то в саду. Настала пора вырвать этого ветреного юнца из рук этих хищниц.
Двэйн нашел брата на веранде в саду, страстно целующегося с неизвестной никому из братьев девицей. Опоздай Двэйн буквально на несколько минут, Габриэль бы натворил много глупостей с этой распутной девкой.
— Брат, чем это ты недоволен? — пьяным голосом пролепетал Габриэль.
— Тебе нравятся эти женщины?
— Почему же? — угрюмо спросил Двэйн.
— Они молоды и красивы, а я люблю молодых и красивых девушек… — протянул, подмигивая брату, Габриэль.
— Не беспокойся, я знаю, что позволяет мне мое положение…
— Я понимаю, Габриэль, что при твоем положении дозволено иметь нескольких жен… но сегодня ты уже перегнул палку. Эта девушка уже твоя четвертая добыча за этот вечер, не так ли? — Двэйн потер виски и закрыл глаза.
— Она пятая, брат! — прокричал бесстыжий юнец Габриэль.
Двэйн огорченным голосом сказал:
— Когда вечер лишь начинался, одна девушка с закрытым платками лицом подарила мне платок, но ты не заметил…
Двэйн с грустью в глазах смотрел на младшего брата, потерявшего всякое самообладание. Он прошептал:
— Знаешь ли ты, брат, что одна из твоих любовниц на сегодняшнем вечере — сестра твоей жены!
— Знаю! — безразлично бросил в ответ Габриэль.
— Да ты…
— Брат мой! — Габриэль говорил почтительным тоном, смотря Двэйну прямо в глаза. — Я знаю, что ты хочешь сказать мне… но ведь я еще так молод! А твои моральные устои местами выглядят очень уж причудливо.
— Может быть, ты и выше всех их по отдельности, но если ты сам настроишь их всех против себя, ты пожалеешь об этом, ведь ты в их глазах очень сильно упадешь. Если ты не будешь нормировать свои любовные похождения, именно это и произойдет!
Габриэль в ответ лишь вздохнул:
— Ты, я… такие же князья и государи, как мы, или же беднейшие из простолюдинов… все отличаются распутностью в молодости! Но только лишь ты никогда не заглядывался на миловидных служанок! Тебе всегда нужна была только твоя Ма-дэ! Ты не заигрывал с другими знатными девушками, даже на пиршествах не появлялся! Это не на шутку изумляет меня, Двэйн!
На самом деле, Габриэль был во многом прав. Многие из слуг Двэйна еще с малых лет были мужчинами, а посему близкого знакомства со служанками он попросту не имел.
— Просто… мне кажется, ты слишком молод…
Двэйн терялся в словах, не зная, что сказать брату.
— Я уже не девственник, брат! — эта фраза померкла Двэйна в оцепенение.
— То есть… как?
— В прошлом году еще… мать подарила мне двух служанок… с ними я и попробовал в первый раз, было неплохо, должен сказать…
— В прошлом году? Но тебе тогда было лет четырнадцать…
— Я знаю, Двэйн. Ты иногда и вправду кажешься странным. Будто живешь не в нашем мире. Все мужчины в расцвете сил как один стремятся к тому, чтобы овладеть как можно большим числом женщин. И дело здесь вовсе не в плотских утехах, равно как и не в желании самоутвердиться! Просто таков наш мир, и нравится оно тебе или нет, ты этого изменить не в силах!
