Три дня!
Три дня прошло с указа Двэйна. На всех игорных домах столицы Империи были вывешены таблички со словами «Герцог Тюльпан против лучшего воина Храма Предков». Вскоре все игорные дома наводнились желающими сделать ставку.
Бой Лаэндвейра и Двэйна вызывал огромный интерес у населения столицы всех сословий и возрастов, хотя никто еще в действительности не видел, чтобы Двэйн хоть раз сразился с кем-нибудь, не пуская в ход магию, побеждая лишь исключительно собственными боевыми навыками.
Лаэндвейр же слыл искусным воином и прямым кандидатом в победители. Однако же ставки у противников были равны. Очевидно, многие азартные болельщики не теряли веры в Двэйна, его указ весьма точно характеризовал его характер, был, так сказать, в его духе.
В тот же день на центральных улицах города не было ни души, ведь все ушли смотреть на турнир, кульминационный бой которого должен был начаться вскоре после полудня. Как и всегда, лучшие билеты были распроданы практически сразу же. Цена же билетов, продаваемых из-под полы, выросла в десятки раз. Первый, второй и третий ярусы трибун были заняты в первые дни продаж.
Первосвященник Павел Шестнадцатый, по своему обыкновению, занял место в почетной ложе. С ним появились и несколько храмовников-старейшин. Общественный порядок буквально держался на честном слове. Никто не мог ручаться, что в этот день ничего не произойдет, ведь мирян было слишком много. Звуки начала Турнира, доносящиеся с арены, так и подначивали не успевших купить билет горожан, окруживших арену с разных сторон. Благо, вид вооруженных стражников отбивал у них желание прорваться в число зрителей силой.
Наконец, звук гонга окончательно переполнил чашу напряжения. На этот раз арена была значительно увеличена в сравнении с боями отборочных этапов. Под звук разрывных аплодисментов рыцарь Храма Предков, воин восьмого уровня, заклятый враг Двэйна, Лаэндвейр, вышел на арену с мрачным лицом.
Сбросив доспехи из кожи, Лаэндвейр облачился для этого поединка в серебристые доспехи рыцаря Храма Предков. Пробить такой доспех было очень и очень непросто, в то же время, воин восьмого уровня абсолютно свободно владел им, несмотря на немалый вес этой брони. Лаэндвейр давно скрыл ту злость и обиду, что держал на Двэйна с того самого дня их конфликта. Лаэндвейр понимал, насколько важен этот бой не только для него, но и для всей религиозной общины Храма Предков.
Выйдя на арену, Лаэндвейр скинул плащ, который, вспорхнув, плавно опустился на землю. В следующее мгновение Лаэндвейр со свистом обнажил меч, вызвав бурю оваций у заторженных зрителей.
Крики и возгласы планомерно усиливались, люди размахивали своими билетами и документами, на которым было написано, кто сколько поставил на победу Лаэндвейра. Следующие две минуты тянулись мучительно долго, ведь крики не стихали, но, наконец, появился Двэйн.
Его волосы были собраны в хвост, но снаряжение Двэйна было крайне просто и ограничивалось легкой броней вкупе с фехтовальным гамбезоном.
Постукивая сапогами, Двэйн вышел на арену, держа в руках длинный лук, как и в предыдущих боях. Его лик был мрачен, как и у Лаэднвейра, однако на лице Двэйна все же просматривалась и улыбка. Впрочем, как и всегда.
Стоило Двэйну поднять правую руку вверх, как публика вмиг замолкла. Двэйн выглядел куда более ободренным и готовым к бою, нежели Лаэндвейр, чье лицо уже исказилось в страшной гримасе.
В ночь перед боем Лаэндвейр наведывался к Первосвященнику в ожидании получить дельный совет, как же ему действовать в этом бою, ведь противником будет сам Герцог Тюльпан, и данный бой можно рассматривать как вызов, брошенный имперскому двору. Первосвященнику стоило хотя бы благословить Лаэндвейра на этот бой, но прошлой ночью Лаэндвейр, увы, достаточно продолжительное время ждал выхода Первосвященника. Но удостоился лишь аудиенции его первого помощника, который сказал Лаэндвейру изо всех сил защищать честь Храма Предков.
Отказ Первосвященника от аудиенции поселил печаль в сердце Лаэндвейра. Лаэндвейр не знал, что Павел Шестнадцатый не вышел лишь потому, что знал истинную силу Двэйна. Воин силился избавиться от печалящих его разум мыслей. Лаэндвейр туманным взглядом стал всматриваться в Двэйна.
— Давай, Герцог Тюльпан, покажи мне свою силу! Мой меч готов пролить твою кровь во имя Храма Предков! — когда прозвучал столь громогласный вызов, зрители встали со своих мест.
— Что ты там кричишь? Скучно! Я пришел сражаться, я не лясы точить! — бросил в ответ Двэйн.
Сразу же после сигнала воины пришли в движение. Лаэндвейр пошел по флангу, убеждая себя, что стоит держать эмоции под контролем, ведь Двэйн только и ждет, чтобы Лаэндвейр совершил на нервах ошибку.
Воин Храма Предков медленно двигался по флангу, сжимая меч, как вдруг дощатый пол возле него разлетелся в щепки от попадания.
Лаэндвейр ринулся в бой со всей яростью. Выпуская злость наружу, он стремительно сближался с Двэйном. Блеск меча застилал Двэйну глаза, он резко попятился назад.
Лаэндвейр взмахнул мечом и опустил лезвие на Двэйна, но промахнулся, разрубив очередную доску пополам. Никто не смог заметить, когда Двэйн успел исчезнуть с того места, где только что стоял, и где теперь стоял Лаэндвейр, глядя на разрубленные доски.
Двэйн мелькнул в воздухе, но вскоре появился в другом месте на арене. Он не мог использовать магию, однако мастерски использовал свою физическую силу, которой ему было не занимать, ведь он больше половины жизни посвятил изнуряющим боевым тренировкам.
Лаэндвейр обернулся в сторону Двэйна, который ненавязчиво улыбался, натягивая тетиву лука. Лаэндвейр вновь ринулся в атаку, вмиг меч оказался перед лицом Двэйна, но он снова отступил и исчез из поля зрения Лаэндвейра.
Воин Храма Предков еще не успел обернуться, как почувствовал острую боль в районе запястья. Удар пришел ровно в рукоятку меча, и был настолько силен, что Двэйн чуть было не потерял свое оружие.
«Неужели он сильнее меня? Не бывать этому!» — подумал Лаэндвейр.
«Пускай у него изощренный ум, но без магии он не одолеет меня!»
Взмахнув мечом, Лаэндвейр вновь с криком побежал в сторону Двэйна, ведь в своих кругах он был первым среди равных. Двэйн же слышал свист лезвия вражеского меча и видел стремительно приближающегося противника, однако на этот раз вместо того, чтобы вновь отлететь в сторону, он… он… уклонился от удара.
На одной из почетных лож на трибунах имперский воин Дик с серьезным лицом разглядывал происходящее, приговаривая:
— Что ж, а он неплохо двигается, я почти не могу за ним уследить, Ваше Величество, Двэйн и вправду очень силен! Я бы вряд ли устоял против него на арене…
В соседней ложе Дэлон наливал уже не первую чарку вина, но и он также сосредоточенно наблюдал за Двэйном.
— Этот Лаэндвейр уже показал все, на что способен, а Двэйна так и не достал! А Двэйн и вправду оказался недооценен всеми нами!
Публика на трибунах же тем временем давно позабыла о всех возгласах и кличах, видя лишь две тени, гоняющиеся друг за другом и сталкивающиеся с оглушительным звоном. В воздухе над ареной периодически слышались звонкие удары, звук свиста лезвия и яростные крики. Доски пола арены то и дело трескались. В конце концов, выбившийся из сил Лаэндвейр отступил назад, однако воин Храма Предков не забыл о своей многолетней выучке.
Уклонившись от очередной атаки Двэйна, Лаэндвейр вновь потерял его из виду. Но мгновение спустя он обернулся, краем глаза увидев кулак Двэйна, который молниеносно ударил ему в грудь. Раздался звук душераздирающего хруста, и Лаэндвейр отлетел назад от сильного удара.
Воин Храма Предков гулко выдохнул, силясь встать. Доспех был пробит. Выплюнув сгусток крови, Лаэндвейр поднялся на ноги, пошатываясь из стороны в сторону.
Оглядевшись, он увидел разрушенную арену и заскрипел зубами:
— Почему не атакуешь? — воскликнул Лаэндвейр .
Двэйн вмиг оказался возле противника. Его голос был необычайно умиротворенным и спокойным, однако тон Двэйна отнюдь не был столь же приятным.
— Ты должен понять, Лаэндвейр, я вовсе не твой соперник! — сказал Двэйн. — Только что я мог бы лишить тебя жизни в один миг!
— Я — гордый воин Храма Предков! Я готов защитить свою честь и честь своей общины! Нападай!
Двэйн покачал головой:
— Смелость всегда звучит красиво, но никак не безрассудство!
Лаэндвейр покраснел от злости и двинулся на Дэйна. Его походка была тверда, будто он вовсе не был ранен. Он увидел, что Двэйн стоит на одной руке.
Взмахнув мечом, Лаэндвейр намеревался попасть Двэйну в голову, но тот резко сменил позицию, встав параллельно земле. Меч Лаэндвейра скользнул мимо, рассекая воздух и издав оглушительный свист. Акробатика Двэйна просто не поддавалась объяснению с точки зрения здравого смысла!
В глазах зрителей Лаэндвейр был несравненным воином, его неудачные атаки казались чем-то невозможным. Теперь же каждое движение Двэйна казалось легким, изящным и безупречным.
Двэйн держал в руках лук, но был похож на танцора. Он будто предсказывал все движения Лаэндвейра наперед, легко уклоняясь от его яростных атак.
— Неужели это все, что ты можешь? — гневно взревел Лаэндвейр. — Иди сюда и сражайся!
Двэйн остановился на месте, прокричав:
— Хочешь сразиться? Что ж, давай! — Лаэндвейр напугался, но вмиг поднял меч и настороженно пошел в атаку, не пытаясь более уклоняться.
Двэйн взмахнул луком и зацепил меч Лаэндвейра. Затем, не оставляя Лаэндвейру шанса вырваться, метнулся ему за спину, перенаправляя и разворачивая по пути меч Ландвейра.
Дэлон, да и все остальные, кто был в почетной ложе, не на шутку взволновались, наблюдая за движениями Двэйна, которые он выполнял с чудовищной точностью.
— Что… что это за техника? Какое-то смертоносное рукомахание!
Несколькими легкими движениями Двэйн направил меч Лаэндвейра ему в руку. Меч вонзился чуть выше кисти Ландвейра.
— Что ж, я наигрался, — заключил Двэйн.
Следующие движения Двэйна не смог разглядеть ни один человек из всех присутствовавших в тот день на арене. Темный силуэт Двэйна скользнул, будто в дымке.
Двэйн уходил без единой царапины, даже брызнувшая кровь не попала на его одежду. Лаэндвейр же теперь и вовсе не пытался сопротивляться, ведь после того как Двэйн ушел (нет, уход здесь — отнюдь не подходящее слово!), а скорее уплыл, Лаэндвейр застыл на месте не в силах пошевелиться.
— Я же говорил, не стоило тебе бросать мне вызов! — повернувшись, Двэйн ушел прочь.
Несколько секунд Лаэндвейр неподвижно стоял, трибуны молчали. Внезапно его тело покрылось небольшими красными царапинами, напоминающими нити. В следующее мгновение его голова соскользнула с шеи и упала на землю. Молчание трибун не прерывалось, все недоуменно смотрели на мертвое тело. Но Двэйн уже был далеко…
