Подумав об этом, Двэйн с безразличным видом сел на первый попавшийся под руку стул. Взгляд его упал на лежащий на полу хрустальную чашу и разлитую на ковре свежую росу.
— Ваше Высочество, — усмехнулся маг, — похоже, в императорском дворце расточительство — обычное дело. Хм, ты знаешь, ради того, чтобы услужить тебе, служанки с самого раннего утра, в полутьме, собирали для тебя эту росу в моем саду. А сколько раз из пальцы натыкались на острые шипы. Посмотри, сколько ранок на них! А ты вот так берешь и разливаешь весь их труд по полу…
— Я… — сорвалось у принцессы.
Она хотела сказать: это все из-за твоего холодного равнодушия и бестактности.
Но Двэйн не дал ей сказать. Он снова посмотрел на плеть.
— Хм, Ваше Высочество, я надеюсь, что вы запомните следующее: северо-запад — это целиком и полностью мои владения! И наказывать людей, проживающих на этой земле, имеет право только один человек. Это я.
Двэйн пальцем указал на свой нос.
— Если мои люди совершат ошибку, то я сам могу проучить их, и посторонним не следует вмешиваться! К тому же, насколько мне известно, Сэнди ни в чем не провинился, он только успел войти сюда, как тут же был бит, ни за что ни про что. Неужели в императорском дворце так заведено, что в плохом настроении можно хватать плеть и бить первого попавшегося под руку слугу? Тогда я тем более должен предупредить принцессу, чтобы она оставила все эти привычки на время пребывания в моей резиденции.
Принцесса Луиза рассердилась так, что едва не упала в обморок. Она хотела было возразить, но тут взгляд ее снова упал на расстегнутый халат Двэйна…
Когда маг сел, халат его несколько подогнулся, обнажив покрасневшие полосы на плече. Приглядевшись к ним, принцесса поняла, что это следы от зубов — очевидно, женских зубов!
Поняв это, принцесса покраснела так, что лицо ее сделалось багрово-красным. В сердце ее беспричинно возникла новая волна гнева.
— Довольно, Ваше Высочество! — невозмутимо сказал Двэйн, вставая. — Тот, кто посмеет оскорбить моих людей на моей же земле, тот поплатится за это. Но тебе повезло, потому что я не бью женщин.
— Ты! — в ярости вскричала принцесса. — Только посмей тронуть меня!
Она была разгневана до крайнего предела.
Но вовсе не из-за невежливого обращения с ней Двэйна.
Причина была в другом.
Он был мужчиной, о котором она столько мечтала. Этот некогда так упорно сражавшийся на площади юноша, незаслуженно обиженный и брошенный своим кланом…
Она влюбилась в него. Конечно, думая о нем, она всегда несколько приукрашивала его образ. Невольно в ее сознании этот «молодой Герцог Тюльпан» занял место того идеала, которого она так долго ждала…
Когда они вместе с мисс Дайли ехали на северо-запад, она в глубине души потихоньку мечтала о том, что когда она и герцог впервые встретятся, то между ними вспыхнет то самое романтическое чувство, которое она страстно желала долгие дни и ночи…
Но, то, что произошло сегодня утром…
Герцог Тюльпан босиком и в столь грубом и растрепанном виде влетел в ее комнату, накричал на нее, и все это, конечно, разрушило все ее мечты.
Но Двэйну не было никакого дела до ее чувств! На самом деле, маг даже и не думал о ней в таком ключе.
И поэтому она рассердилась!
Двэйн только что все уладил с двумя красавицами-сестрами. Проснувшись утром, он очень хотел уделить им как можно больше внимания, подарить им тепло и ласку, а вместо этого вынужден был погрузиться в это дерьмо.
— Я не буду бить тебя, успокойся, — усмехнулся Двэйн. — Все-таки ты как-никак аристократка. Однако…
Он повернулся к стоявшим в дверях служанкам и тоном, не предполагающим возражений, объявил:
— Мой приказ таков: сегодня у принцессы пропал аппетит, поэтому не нужно ей готовить завтрак и обед.
Луизе сначала показалось, что она ослышалась.
Этот грубиян еще и не дает ей еду!
Похоже, этот Герцог Тюльпан — отчаянный малый. Принцесса и не догадывалась, что он и не такое мог: когда к нему на переговоры приехал посланник от Владыки Степей, его родственник, великий князь, то Двэйн поселил его в рваном шатре, продуваемом со всех сторон.
— А ну-ка стой! — не выдержав, закричала принцесса.
Двэйн обернулся.
— Что-то еще? — нахмурился Двэйн.
Терпению его приходил конец.
— Ваше Высочество, если ты будешь меня злить, то я вынужден буду отменить и ужин.
Сказав это, Двэйн с ненавистью посмотрел на принцессу, а затем поспешил покинуть гостиную.
Принцесса остолбенело стояла посреди комнаты, и в ее сердце внезапно вспыхнула ненависть к себе самой.
«Я сошла с ума! Я совсем потеряла рассудок! Как я могла думать о таком грубияне, как он!»
Оставив принцессу Луизу молчаливо срывать гнев на тарелках и чашках, Двэйн широкими шагами покинул ее покои.
Дул утренний прохладный ветер. Маг подумал, что было бы неплохо вернуться в комнату и, пока красавицы еще не встали, понежится в их объятиях.
Однако, на середине пути его внезапно остановил Филипп.
Оказывается, прослышав о том, что герцог в гневе помчался в комнату принцессы, он невольно содрогнулся.
Филипп с беспокойством подумал:
«Ну вот, мы уже успели провиниться перед будущей императрицей и кое-как успокоили принцессу. Хотя бы герцог вновь не озлил ее!»
Тем человеком, кто сообщил Филиппу эту новость, был никто иной как Сэнди, который сразу же после своего «освобождения» помчался прямиком к управляющему.
Этот ловкий и сообразительный юноша моментально оценил ситуацию и понял, что случилось что-то очень серьезное, поэтому он решил, что нужно немедля сообщить обо всем Филиппу.
Управляющий немедленно вернулся в замок и как нельзя кстати увидел герцога, босого идущего в сторону своих покоев. Увидев его, Филипп тут же понял, что опоздал.
— Вот что я Вам скажу, мой господин… Вы ведь только что были в покоях принцессы, не так ли? — осторожно начал он.
«Босой. В расстегнутом халате».
Двэйн тут же рассмеялся.
— Мне нравится этот твой осторожный тон, Филипп! Однако, ты подумай, если я скажу, что да, мол, я как раз только что от принцессы, да еще и с утра пораньше, боюсь, что обо мне пойдут неверные слухи.
Глядя на этот совершенно искренний смех Двэйна, Филипп замялся на месте.
— Господин, Вы еще и потешаетесь в такое время…
— А чего мне бояться?
Поглядев на время, Двэйн понял, что возвращаться к себе уже поздно, а потому схватил Филиппа и потащил в административный корпус.
По будням в этом здании за главного был Филипп. Все дела, касающиеся непосредственно управления провинцией Деса, даже проходя другие инстанции, в конечном итоге попадали сюда, и окончательное решение по ним всегда выносилось управляющим.
Обычно, Двэйн очень редко приходил сюда.
Расположившись на кресле и выпив чашку горячего чая, Двэйн со смехом рассказал, как он только что проучил принцессу. Выслушав его, Филлип ударил себя по ногам и, покачав головой, нарочито громко вздохнул.
— Боюсь, господин, Вы нарываетесь на неприятности… — горько усмехнулся он. — Нам сейчас как раз очень нужна помощь принцессы в нашем деле. И хотя Вы уже разобрались с мисс Дайли, но то, как поведет себя принцесса в отношении этого дела в столице, для нас, честно говоря, очень и очень важно.
Двэйн внезапно рассмеялся.
— И я тебе скажу честно, когда я сегодня утром вошел в ее комнату, то у меня появилась одна очень любопытная идея… Именно поэтому я так свободно отругал ее. На самом деле, я вовсе не имею намерений отпускать ее обратно в столицу.
— Что?
Филипп вздрогнул. Он неосторожно задел бумаги, и они беспорядочно разлетелись по столу.
— Что Вы такое говорите, господин!
— Я говорю, что не собираюсь отпускать принцессу Луизу в столицу, — твердо повторил Двэйн. — Я отчетливо вижу, что мы не сможем заставить ее говорить и делать то, что нам выгодно. Да и доказательств против нее у нас нет… А что если заставить ее написать брату письмо? Ее брат все-таки принц-регент, к тому же… нельзя гарантировать, что она по возвращении в столицу не наговорит лишнего… Я никогда не поверю в то, что женщина может говорить только по существу. Настроение женщин склонно к постоянным переменам, и они любят трепаться направо и налево. Поэтому… подумав, я решил, что лучше просто не отпускать ее в столицу.
— Вы хотите сказать… — глаза Филиппа сверкнули.
— Жениться на ней и оставить на северо-западе!
Услышав это, Филипп недоуменно заморгал глазами.
— Герцог Тюльпан, неужели Вы пообещали принцу-регенту жениться на его сестре?
Двэйн удивленно поднял брови, а потом громко рассмеялся.
— Я и не говорил, что это буду я! Я ни за что не женюсь на такой женщине, как она… К тому же, у меня и своих то целых две! О боже, Филипп, чтобы я да и женился на принцессе? Ни за что! Я имею ввиду, чтобы подыскать ей жениха из местных!
Говоря это, он несколько беспорядочно оглядывался по сторонам, как будто раздумывая над чем-то.
— Вот только, кого же… Чтобы он соответствовал ее положению, и нужно, чтобы это был непременно наш человек. Тогда надо выбирать кого-то из ключевых фигур руководства провинцией. Хм.. Кого-нибудь молодого и очень перспективного.
Сказав это, Двэйн внезапно в упор посмотрел на Филиппа.
Управляющий так напугался, что едва не упал со стула!
— Я? Нет, я не гожусь! Совершенно не гожусь, — замахал руками он. — Я на это не пойду.
Двэйн рассмеялся и положил ему руку на плечо.
— Как это ты не годишься, Филипп? Ты молод… да и как это ты на это пойдешь? Ты можешь сражаться, можешь спалить все к чертовой матери, а жениться на красавице — внезапно вдруг не можешь? Неужели это так оскорбляет твое достоинство?
Филипп поморщился.
— Господин, я правда не могу… Я… У меня уже есть любимая женщина, я…
— Вот оно что, — вздохнул Двэйн и покачал головой. — Тогда ладно. Не хотел бы я разлучать влюбленных, да. Раз ты не хочешь, то не надо. Я уже убедился, что эта Луиза чуть что — сразу хватается за плетку и бьет всех подряд. Если ты женишься на ней, и ей вдруг что-то в твоем доме не понравится, она будет лупить тебя едва ли не каждый день, а с твоей комплекцией ты долго так не протянешь. Похоже, тогда надо найти ей кого-нибудь покрепче.
Говоря это, Двэйн вдруг услышал за дверью чей-то громкий смех. Затем кто-то с силой толкнул дверь, и в комнату, подобно пламени, влетел крепкий здоровяк.
Это был генерал Лонгботтом при полном обмундировании. Лицо его было в пыли. Войдя в комнату, он тут же звучно рассмеялся:
— Ха-ха-ха! Еще не рассвело, как я с группой юнцов верхом проскакал по полю добрых сто ли! Я их так хорошо проучил, что они сразу же запросились к мамочке! Зато теперь я совершенно спокоен! Однако, Филипп, насчет той сдавшейся в плен кавалерии, которую ты поручил мне переформировать… по мне так их выучка оставляет желать лучшего.. А некоторые так просто-напросто тупоголовые болваны!
Генерал говорил очень громко, но вдруг почувствовал некоторую неловкость, повисшую в комнате. Увидев, что Герцог Тюльпан и Филипп разом встали, он удивленно оглядел себя, на миг подумав, что с ним что-то не так.
Прошло некоторое время, генерал уже начал тревожиться, почему эти двое так пристально на него смотрят. Наконец, Двэйн звонко рассмеялся и похлопал его по плечу.
— Эх, братец! Вот ты то нам как раз и нужен!
Генерал Лонгботтом весь содрогнулся, почувствовав, что ни к чему хорошему эти слова герцога привести не могут, а потому с недоумением посмотрел на Филиппа.
— О чем это герцог говорит? Что значит «я вам нужен»? Что за дело?
— Очень почетно, но весьма трудное дело, — печально ответил управляющий. — Кроме тебя, никто не в силах нам помочь, мой дорогой генерал! Мой лучший друг!
