Когда письмо Альфы принесли уже во второй раз, Двэйн все же распечатал конверт.
На этот раз в письме не было множества слов, была лишь одна короткая фраза.
— С ней все!
В письме Альфы не было слов.
«Все прошло по плану» или «Все как мы и предполагали».
Да и слова «С ней все» отнюдь не вносили ясности в суть письма.
Альфа тоже не слишком доволен.
Двэйн помолчал, затем спокойно взял в руку письмо и, поднеся к стоящей на столе свече, сжег.
Он сидел за письменным столом в библиотеке, однако смотрел сплошь в окно, его взгляд был устремлен на северо-запад, куда-то в туманную даль.
Та девочка по имени Хань-Юэ сейчас уже, должно быть, сгинула давно… точно, ведь она всего лишь пешка шахматной игры, сначала я приютил ее, дал ей множество полезных навыков, и все ради этого дня, но почему же я теперь чувствую себя таким мерзавцем?
В этот самый момент раздался грохот от того, что кто-то толкнул дверь кабинета, силуэт в красных одеждах ворвался в комнату, женское лицо пылало гневом и возмущением. Женщина предстала перед Двэйном и громко выкрикнула:
— Где Хань-Юэ, куда она направилась!
Двэйн с прищуром и холодом взглянул на вошедшую, на самом деле это была военнопленная, которая, по видимому, сама же вернулась, эта самая Ай-лоу, последовательница Дасюэшань.
— Убирайся вон! — бросил в ответ Двэйн
Ай-лоу открыла рот, ее прекрасное лицо исказилось гримасой гнева:
— Я спрашиваю о Хань-юэ, о Хань-Юэ, куда она пошла? Куда ты напрвил ее?
Отвечая, Двэйн внимательно смотрел на девушку, ее голос звучал очень низко, даже несколько сурово:
— Первое, я уже говорил, что ни один человек не имеет права входить в этот зал без моего разрешения, поэтому я немедленно скомандую стражниками вышвырнуть вас. Второе…
Глаза Двэйна метались из стороны в сторону. Он будто подавлял собственный гнев.
— Жалкая девчонка, ты, видимо, забыла, где твое место. И в чем причина таких вопросов?
— Ты! — ответила Ай-лоу, пересиливая себя.
Оставшись в замке Двэйна, Ай-лой и Хань-юэ жили под одной крышей с Двэйном, проводя уйму времени вместе. Ай-лоу не была дурой, являясь последователем Дасюэшань и зная кое-какие хитрости. Конечно, она не была одарена свыше, однако, в конце концов, что этот молодой Герцог с душой демона, наверняка, содержит девчонку для какой-то цели.
А Хань-юэ, несомненно, была объектом любви Ай-лоу. Ее нежность и обаяние вызывало самые теплые чувства у Ай-лоу. Поэтому, когда та внезапно исчезла, Ай-лоу забеспокоилась и, не выдержав, ворвалась прямо в библиотеку Двэйна.
Двэйн указал рукой на дверь, холодно промолвил:
— На первый раз я тебя пощажу, а сейчас… убирайся вон, и впредь запомни, что сюда ты не имеешь права входить просто так.
Закончив, Двэйн уставился в книгу на столе и больше не смотрел на нарушительницу покоя и тишины.
Кажется, Ай-лоу еще было что сказать, но, почувствовав напряжение, исходящее от Двэйна, она успокоилась, сказав лишь:
— Если ты что-то сделаешь с ней, я… я…
Договорив, она громко топнула ногой и покинула зал.
Лишь дождавшись, пока она выйдет, Двэйн поднял голову, и, вздохнув, сказал:
— Похоже, что я и вправду тот еще мерзавец.
Говоря, Двэйн взглянул на двери зала и усмехнулся:
— Ну, зайди же, мой дорогой паладин, я знаю, что ты стоял и слушал. Если бы ты преднамеренно не впустил ее, эта глупая девка бы сюда не вошла.
И вправду, стоило ему договорить, как в двери вошел Хусейн.
Лицо у паладина было довольно мрачное. Он смотрел своим единственным глазом на Двэйна, и взгляд этот был достаточно отстраненный и чужой.
Взгляд его скользнул на стол и остановился на кучке пепла от сгоревшего письма.
Двэйн внимательно взглянул на Хуссэйна:
— Ты… тоже думаешь, что я не прав?
Хусэйн ничего не ответил, лишь молча прошел вглубь зала, встал в дальнем углу и стал пристально всматриваться в Двэйна…
Внезапно паладин прекратил свое созерцание.
*Бац!*
Хорошая оплеуха пришла Двэйну прямо в лицо.
Двэйн отшатнулся и приложил руку к лицу. Однако никакого гнева не было в его глазах, он подождал несколько секунд, а потом рассмеялся.
Но и радости Двэйн вовсе не испытывал, в глазах его была неподдельная горечь. Внезапно он взглянул на Хусейна и, помедлив, сказал:
— Спасибо!
— Спасибо? — промолвил Хусейн.
— Да, спасибо, — Двэйн облизнулся, а затем выплюнул сгусток крови. — Спасибо тебе, что поступил снисходительно, паладин. Ударь ты меня в полную силу, наверняка сломал бы мне шею.
— … — Хусейн в молчании уставился на Двэйна, подождав немного, он сказал. — Двэйн, я очень сильно разочаровался в тебе, очень сильно.
Двэйн вовсе не удивлялся услышанному. Спокойно слушая, он знал, что паладину еще есть, что сказать.
— Я знал, что во многих делах ты склонен перегибать палку, но тогда у тебя хотя бы были причины! — голос Хусейна стал совсем мрачен. — Я помню, как в разговоре со мной ты сказал одну фразу — если так случится, я ведь все же Двэйн. Так ты однажды сказал, а теперь теперь ты ничем не отличаешься от этих салаг неподалеку. Совершенно бесхарактерных… Продолжай. Я только сейчас тебе врезал, давно пора было…
Двэйн ничего не сказал, только холодно усмехнулся.
Глаза Хусейна были полны возмущения:
— В чем дело? Я не прав?
— Хаха… ХАХАХ… ХАХАХА… — Двэйн смеялся и смеялся достаточно долго, но вдруг внезапно пристально посмотрел на Хусейна.
Он мрачно сказал:
— Хусейн, я полагал, что во всей этой проблеме… ты — единственный, кто, возможно, поймет меня. До сих пор никто не задавал мне данный вопрос.— … — Хусейн помолчал, но затем, заскрежетав зубами, вымолвил. — Она всего лишь маленькая девочка, если нужны жертвы, неужели стоит предавать именно ее? Двэйн, это и есть твое решение?
— ХАХАХАХА… — Двэйн продолжал хохотать.
Казалось, что из его глаз вот-вот пойдут слезы.
Но Хусейна этот смех разгневал не на шутку. Со злости он ударил ладонью по столу так, что все, что было на столе, взлетело на воздух.
Лежащие на столе бумаги разлетелись по комнате.
— Что здесь смешного! Неужели ты думал, что поступаешь правильно! — Хусейн совсем разозлился.
Он схватил Двэйна за воротник одежды и с силой бросил на пол.
— Можешь говорить, что хочешь, но твой смех выводит меня из себя! Двэйн!
Двэйн медленно встал на ноги, легонько смахнул пыль с одежды, затем, тяжело вздохнув, посмотрел на собеседника:
— Заткнись, Хусейн!
— Что???
— Я сказал… заткнись! Замолчи! Закрой свой рот! Ты бестолковый мальчишка! Закрой свой рот!!!
От гнева на лбу у Двэйна раздулись вены, мгновенно в комнату вбежали стражники и в растерянности уставились на гневно смотрящих друг на друга людей.
— Все вон! — хмуро сказал Двэйн.
Подняв руку, он с грохотом захлопнул серебристую дверь библиотеки.
— Ты хочешь моего объяснения? Хорошо! Хорошо, Хусейн, я все тебе объясню!!
Больше Двэйн не сдерживал накопившихся эмоций. Он опрокинул пробитый стол, а затем подошел вплотную к Хусейну
— Да! Верно! Она лишь девочка, маленькая девочка! Я послал ее на смерть, принес ее жертву, можно сказать! И что с того? Что с того?
— Если ты хочешь избавиться от этого степного князя, я могу сделать это, Родригез тоже может! Мы вполне подходим для этого. Добровольцы. Они все отдать жизнь за тебя! Выполнить опаснейшее из поручений.
Двэйн дослушал до конца, вздохнул, затем взглянул в глаза Хусейну:
— Я тебя спрашиваю, да, эта девочка, Хань-юэ, принесенная в жертву, но неужели воины, которых я пошлю, не будут жертвами. Да все они смертники априори. Какая разница?
Внезапно он повысил голос:
— Да! Она лишь дитя, послать ее на смерть поступок крайне подлый, а отправлять на смерть молодых парней-солдат — верх благородства?!! Солдаты и офицеры нашей армии, их жизнь ценности не представляет?
Двэйн напряженно дышал, холодно смотря на Хусейна.
— Убить степного князя! Убить степного князя! Если я подошлю человека, дабы совершить покушение, представляешь ли ты, сколько проблем это спровоцирует? Если послать воинов, какова вероятность успеха? Хусейн, я уже сказал, хоть ты и крепкий малый, двигаешься ты медленно. Ты едва ли доберешься до шатра степного хана. Альфа же уже далеко на западе.
— Да она и на полкилометра к шатру степного князя не подойдет. Отправляя людей на покушение, скольких из них ты потеряешь, ты знаешь? — Двэйн помедлил и продолжил.
Хусейн лишь слушал.
— Я уже сказал тебе, Хусейн, я и Филипп спланировали несколько сценариев развития событий, однако ни один не сулит ничего приятного. Более того, если нам даже и повезет, в любом случае, больших потерь не избежать, — Двэйн закричал. — Неужели ты такой идиот? Я спрашиваю тебя, Хусейн, а солдат, рыцарей, телохранителей тебе не жаль? Нужно зарезать этого ублюдка — степного князя. Ты обязан вернуться живым! Твоя смерть — слишком большая потеря для меня!
Двэйн вздохнул и перевел дух. Подавив гнев, он задал встречный вопрос:
— Я всего лишь принял наиболее очевидное решение. Во-первых, мне еще суждено отправить многих на смерть. Во-вторых, мне стоило послать одного… Одной смертью можно покончить со всем этим. Так просто! Так, черт возьми, просто! Ну а ты? Просто из-за того что она ребенок, уже объявил меня подлецом и мерзавцем? Да неужели я… отправил бы отряд своих верных ребят на погибель? И это было бы благородно? Это глупо, говорю я тебе, а глупость и есть истинная подлость и низость! Я избрал путь наименьшей крови, и не имеет значение то, насколько она мила и невинна! Да, она преданна мне, и не может ослушаться меня даже при таком самоубийственном приказе. Но неужели мои воины не преданы мне, неужели я имею право разбрасываться их жизнями?
Потеря одной красивой девочки–это и есть благородство?
Хусейн немного помолчал, затем сказав:
— Это поступок не достойный рыцаря. Подлый! Все же он очень подлый!
Двэйн злился больше и больше, его буквально разрывало изнутри!
— Если я сам отправлюсь… поступка глупее не найти! Еще худшим решением было бы отправить туда всех нас, иногда стоит забывать о душе!
Двэйн с силой ударил кулаком по столу. Однако, не успев опустить кулак, Двэйн заметил, что стол уже разбит в щепки и ударил по своей же ноге.
— Все же, я бы предпочел в открытом бою одолеть дикарей. Я все еще думаю, что надеяться на девчонку — позор для мужчины! Разбить в честном бою… — вздохнул Двэйн, затем, всматриваясь в Хусейна, продолжил. — Хусейн, ты воин, у тебя есть моральные принципы, твои воинские идеалы, я не хочу идти в разрез с ними. Я преклоняюсь перед тобой, однако…
Внезапно Двэйн очень громко рассмеялся. Он смеялся как сумасшедший.
— У нас в распоряжении сто тысяч воинов. Да! Сто тысяч. Если мы дадим честный бой, скольких мы потеряем? Пятьдесят, восемьдесят, а может все сто тысяч?
— Что мне еще делать!! Чтоб он сдох! Чтоб он сдох!
Все тело Двэйна сковало гневная судорога, затем он сильно схватил Хусейна за плечи и заорал:
— Хусейн, ты считаешь меня Богом??? Я обычный человек! Сколько, по-твоему, у нас еще времени? У нас всего лишь три года, Хусейн! А сколько дел еще предстоит сделать? Степняки! Северо-западная армия! Все жаждут нашей крови! Еще нам предстоит встретиться с теми ребятами, кто одолел драконий род!
— Хань-юэ. Она погибла! Уже погибла! Она заставила мою душу помучиться. В душе я очень переживал, очень… однако, — Двйн медленно продолжал. — Послушай, Хусейн, если бы был шанс начать все сначала, я все равно поступил бы именно так! Я скоро сойду с ума, Хусейн! Мне тяжело жить этим! Эти проклятые три года! Сколько до меня сделал отец, сколько перенес! Говорю тебе, Хусейн, прольется еще много крови! Если ты считаешь, что я поступаю неверно, убей меня сейчас же! Я соберу все свои пожитки и отправлюсь вплавь на Юг, полагаясь на свои навыки, я за месяц займу остров жрецов, Затем стану там местным князьком! Предположим, что материк займут враги, я еще долго буду сидеть на Южных островах!
Двэйн еще долго держал кулаки сжатыми:
— Но я не могу поступить так! Ведь я помню о своем народе! Помню о миллионах преданных мне людях! Еще я помню и о людях Роландовых владений! Видишь, Хусейн, какова моя ноша! А помнишь ли ты о нашем с тобой уговоре?
Двэйн скупо усмехнулся.
— Хань-юэ была под моей властью, но под твоим началом стоят многие из моих воинов, я не могу полагаться лишь на пол того или иного человека, Хань-юэ не была воином, что она могла сделать? Мы оба знаем, что я поступил правильно. Будь ты был на моем месте, ты поступил бы так же.
Наконец, ярость Двэйна мало-помалу начала затихать, Хусейн молча наблюдал за происходящим. На самом деле, он по-прежнему злился, но нашел в себе силы сдержаться.
— Самое главное, дорогой друг, у нас всего три года! И за эти три года нам предстоит провернуть невероятное! Слишком много дел на носу. Посему, действовать традиционными методами я теперь не могу. Настало время подлостей и обманов. Если поступить по-твоему, мы зря положим наших людей, поэтому придется сделать так, как мне самому-то не очень нравится. Все мы в большой опасности. Я не знаю, выживу ли я, выживешь ли ты…
Двэйн указал пальцем на свой нос.
— Я тоже могу подохнуть, но пока этого не случилось, я буду бороться за свои интересы. Я хотел бы уйти от всего этого, но у меня нет выбора… вот почему я не могу рисковать жизнью сотен воинов из-за маленькой девочки. В моих войсках есть и юноши, и девушки. Потерь будет не избежать, как я могу гарантировать, что все девушки выживут? Хань-юэ пожертвовала собой ради спасения многих. Хусейн, ты не был в моей шкуре, тебе не понять всей картины, может ты скажешь, как нам победить степняков? Что ждет наш несчастный народ? Ты можешь сказать? Пожертвовать собой… пасть как герои…. только это у есть у тебя на уме! Я же хочу сохранить жизни людей!
Договорив, Двэйн глубоко вздохнул и продолжил:
— Мне еще есть что сказать тебе. Если я поступлю иначе, какой же я Двэйн после этого?
Покинув зал, Двэйн покинул и Хусейна, оставшегося стоять среди разбросанных книг.
