"Этот отвратительный наглец использует так полюбившиеся мне навыки, чтобы противостоять мне. Не погибели себе ищет ли, а?"
И, разумеется, Себастьян отлично знал, какие приемы Двейн собирается использовать далее.
Прием "прогиб назад" нацелен на то, чтобы, если удар противника застал бойца врасплох, быстро защитить себя, как бы "сложившись" пополам, и обеспечить поражение внезапной атаке противника. После этого движения, согласно правилам искусства Снежной горы, необходимо было исполнить еще три-четыре приема, но для этого требовалось умение бойца быстро встать после прогиба назад. Первым из этих трех приемов был "боковой прогиб". Он очень похож на "прогиб назад", только на этом этапе бойцу нужно было согнуться в сторону. Это было чрезвычайно трудноисполнимо, но также позволяло уклониться от удара противника.
Вторым приемом было "скручивание", боец закручивал себя от груди до ягодиц, подобно змее. Это позволяло защитить себя от внезапных атак в трех направлениях. А третьим приемом был "бросок вперед из вертикального положения", который нацелен уже не на защиту, а на нападение. Для выполнения его требовалось высокое мастерство и хорошая скорость реакции, чтобы нанести удар противнику максимально быстро.
Эти три приема Себастьяна знал с детства и проделывал уже ни одну сотню, а может и тысячу раз. Поэтому, предвидя действия противника, он вмиг вызвал ледяную энергию, сделал из нее семнадцать острых сосулек, и, блеснув холодным светом, они тут же расположились так, что сделали всякую попытку совершить все эти три приема абсолютно невозможной.
Если бы Двейн сделал бы все так, как его учили, то независимо от того, какой из трех приемов он бы использовал, острые сосульки Себастьяна тут же вонзились бы в его плоть, отправив тем самым мага на тот свет.
Однако…
То ли Себастьяну не везло, то ли Двейн был слишком удачлив… Или просто маг был знаком с искусством Большой Снежной горы весьма поверхностно. Он, конечно, учил все эти три следующих за "прогибом назад" приема, однако в критической ситуации, находясь в напряженной обстановке, он, конечно же, не вспомнил ни одного из них. К тому же, это движение получилось у него абсолютно произвольно, и он потратил на него все имеющиеся у него физические силы.
И разумеется, эти три приема должны были заранее быть подготовленными, и человек, собирающийся их использовать, должен был сперва встать в вертикальное положение. Однако, прогнувшись назад, Двейн едва не расстался со своей жизнью, что уж говорить о том, чтобы встать… Даже если бы Себастьян стоял в сторонке и не шевелился, маг все равно не смог бы подняться самостоятельно…
Конечно, Себастьян мастерски владел мечом и даже заблокировал предполагаемые действия противника с помощью ледяных лучей.
Байхэчоу, увидев этот меч, непременно похвалил бы воина… Только вот все это могло произвести должный эффект на опытного бойца, но никак не на Двейна.
Меч Себастьяна затрясся, и семнадцать лучей, висящих в воздухе, вмиг переплелись друг с другом, образовав некое подобие огромной мясорубки, и со свистом устремились на Двейна. Маг по-прежнему не двигался — он и хотел бы встать, но не мог.
Самое удивительное было то, что когда Себастьян выхватил свой меч и приготовился нанести очередной удар, Двейну, уставшему стоять в столь странной позе, удалось слегка поддать корпусом вперед, и он почувствовал, как центр его тяжести резко сместился, голова стала тяжелой, а ноги — ватными. Поэтому ему ничего не оставалось, как сделать кувырок назад. Вмиг его ноги оторвались от земли и взметнулись высоко в воздух.
Раздался крик.
Это Двейн болтающимися в воздухе ногами невзначай "вошел в соприкосновение" с подбородком Себастьяна.
Послышался грохот. Двейн почувствовал, как его ноги что-то пнули, а сам он неловко уселся на землю. Двигаясь ползком в попытке подняться, он поднял взор и невольно остолбенел.
Конечно, этот пинок по подбородку, который случайно получил Себастьян ввиду неловких действий Двейна, не мог причинить ему никакого вреда, однако вызвал в нем такую неистовую ярость и стремление отомстить за свой позор, что Двейн, глядя на него, невольно поежился. Рыцарь девятого уровня, благородный и храбрый воин — и неожиданно получает пинок по подбородку от какого-то ничего не смыслящего в боевых искусствах хлюпика! Это было совершенно нестерпимое унижение! К тому же, хотя воин не получил никакой травмы, но нога Двейна сорвала с него его железный шлем.
Шлем отлетел в сторону и упал на землю. Себастьян сделал несколько шагов назад, его лицо побледнело как полотно, в глазах загорелось бешеное пламя. Он с яростью и ненавистью смотрел на Двейна.
— Ты… Ты… Ты… — Себастьян затрясся всем телом. — Не проси у меня пощады! Я никогда не прощу такую сволочь, как ты! Да как ты посмел бить меня в лицо?!
Его лицо само по себе было очень бледным, без единой кровинки. Складывалось впечатление, что он постоянно носил маску, поскольку его коже всегда не хватало солнечных лучей. И все же его можно было назвать красивым. Одно лишь казалось Двейну весьма странным — если у него на лице нет ни единого шрама, то почему он всегда носит шлем?
Внезапно Себастьян весь заискрился серебристым светом, вокруг него возникла мощная аура, которая была до того плотной, что не давала Двейну вздохнуть. Он стал шаг за шагом пятиться назад, настороженно глядя на воина…
Насколько же силен этот рыцарь? Скорее всего, даже Байхэчоу это было неизвестно, а вот Двейн представление об этом имел, поскольку собственными глазами видел, как юный генерал сражался с золотистым драконом.
Зрачок Себастьяна уже полностью стал серебристым. Он внезапно поднял руку и взмахнул ей, указывая на растущее неподалеку большое дерево. Земля содрогнулась от грохота, послышался глухой треск, и ствол дерева переломился. Себастьян открыл ладонь, и деревянные щепки вмиг взметнулись вверх и закружились в воздухе. Воин с помощью Доу Ци вырезал из большого обломка деревянную двухметровую палку, напоминающую пику.
Это длинное копье прилетело на раскрытую ладонь Себастьяна. Он взял ее двумя руками и, перебирая пальцами, начал быстро вращать перед собой, точно мельничное колесо, в то же время постепенно приближаясь к Двейну.
В этот раз даже прятавшийся в пещере Байхэчоу удивленно вскрикнул.
Демонстрируемые Себастьяном навыки владения пикой вовсе не относились к боевому искусству Большой Снежной горы. Это были приемы, которые использовал золотистый дракон в сражении с рыцарем и которые впоследствии были освоены им самостоятельно.
Это было "мастерство золотой пики", давно забытое знание драконьего племени.
Когда Себастьян начал вращать копьем, то вокруг него возникла настолько мощная Доу Ци, что казалось, она вот-вот разрушит все вокруг! Двейну почудилось, будто он стоит перед гигантской волной, захлестывающей небо. Разинув от изумления рот, Двейн мог лишь поспешно отступать назад. Запястье Себастьяна задрожало, и вокруг него появилось сразу несколько десятков острых наконечников.
Скорость, с которой десятки лезвий устремились на Двейна, была настолько быстрой, что маг не то что противостоять им, но даже спрятаться от них не успеет! Бешеный поток сотрясал все пространство вокруг него; маг попытался прочитать заклинание, однако челюсти сковало холодом и страхом.
Двейн запаниковал. Пока он пытался овладеть собой, то успел несколько раз повторить заклинание про себя, но от этого, конечно, не было никакого толку, и чем отчетливее маг это осознавал, тем сильнее билось его сердце.
Несколько десятков маленьких заостренных копий вмиг возникли перед его глазами. Они сильно отличались от обычных боевых наконечников, поскольку каждый из них представлял собой субстанцию, целиком состоящую из энергии, которую Себастьян разделил на отдельные фрагменты, чтобы использовать ее в своем коварном приеме.
Двейн не смог прочитать заклинание и вызвать магию. Отступая, он не нашел никакого укромного места, где можно было затаиться и переждать атаку, поэтому в столь безнадежной ситуации ему оставалось лишь закрыть глаза в ожидании смерти.
Увидев, как десятки наконечников, словно бурлящий поток, вращаются в нескольких шагах от него, Двейн закрыл глаза и расслабился, как вдруг до него донесся глухой стук, подобный звуку дождя, барабанящего по крышам.
Удар, к которому Двейн приготовился, так и не наступил. Он открыл глаза и увидел отступившего назад Себастьяна, который теперь стоял и недоуменно глядел на свою разломанную пополам пику, на которой были отчетливо видны многочисленные трещины и царапины. Это копье, вырезанное Себастьяном с помощью Доу Ци, и хотя оно было деревянным, тем не менее, по крепости превосходило любые другие железные пики. Казалось, что кто— то взял острый нож и ударил по ней пару десятков раз…
Двейн увидел, как его третья рука поднялась вверх, и в ней была зажата сабля Бахэчоу, которая, переливаясь серебристым светом, была направлена на Себастьяна.
Оказывается, только что все наконечники, устремившиеся на мага, были этой рукой смело отбиты!
Двейн остолбенел. Вмиг его сознание приобрело прежнюю ясность, и внезапно он почувствовал резкую боль в груди, в том месте, где находилась третья рука. Это рука, очевидно, была не его, однако болела так, что у мага потемнело в глазах.
Видимо в тот момент, когда сознание Двейна пустовало, то есть соответствовало закону "идеально чистого листа", силы, которые были заключены в руке Байхэчоу, начали действовать самостоятельно. Они были поистине могущественны, раз сумели столь точно отбить несущиеся бешеным потоком наконечники!
Как жаль, что хотя это были силы очень высокого уровня, настоящие способности Двейна были куда как ниже. К тому же, физические возможности этой руки были весьма слабыми, поэтому, несмотря на то, что она успешно отразила удар, тем не менее, Доу Ци неприятеля нанесла ей глубокие повреждения, в том числе ею были задеты кости руки. Двейн опустил голову и увидел, что с ее пальцев медленно льются струйки крови, и, стекаясь на кончике сабли, капля за каплей падали на землю.
Однако понять, чья это кровь — Двейна или Байхэчоу, было невозможно…
Себастьян был крайне напуган таким исходом дела. Он, выпучив глаза, уставился на третью руку мага…
В этом мире отразить столь мощный удар могли многие, но Себастьян был уверен, что все из них непременно должны обладать священными силами, поскольку отец как-то ему сказал, что воин уже практически может считаться первым сильнейшим во всем мире. Если только не сталкиваться с воинами святого уровня, остальных он с легкостью может победить, и они больше не могут считаться его соперниками. Причиной, по которой отец так хвалил своего сына, было и то, что Себастьян владел одним совершенным безграничным мастерством очень высокого ранга.
Защита, которую использовал Двейн, все никак не шла из его головы. Рыцарь прекрасно знал, что силы противника весьма слабые.
Однако проходят доли секунды прежде, чем от удара мечом вылететь вперед, и это мгновение было самым слабым местом в его приеме. Рассчитав точное время, даже самые слабые силы могли с легкостью отразить столь сильный удар.
Но такие способности…
Себастьян с ужасом смотрел на Двейна… Неужели этот наглец… воин святого уровня?
Эта мысль, промелькнувшая в его голове, исчезла так же быстро, как и появилась.
"Если бы Двейн действительно обладал священной силой, то уже давно бы убил его. Но все это не так важно. Я обязательно разделаюсь с ним! Обязательно!"
