Нин Шу даже подозревала, что Дин Нинде специально провоцирует её, желая влезть в конфликт с ней.
Явно в надежде, что Нин Шу разозлится, потеряет трезвость мышления и сделает что-нибудь, чтобы навредить Дин Нинде.
И тогда Бай Ханьмо порвёт её на части.
Дин Нинде нужно лишь выглядеть жалкой и слабой.
При таком регулярном провоцировании, изначальный хост не выдержала и сорвалась.
Поэтому Нин Шу сомневалась в намерениях Дин Нинде.
Мало того, что она пользовалась любой возможностью, так ещё и провоцировала людей подобным образом.
Нин Шу просто игнорировала её. Что бы Дин Нинде ни говорила, Нин Шу не злилась.
И она никогда не приближалась к Дин Нинде, сохраняя дистанцию в один метр.
И всё записывала.
Что бы ни говорила Дин Нинде, Нин Шу всё записывала.
При виде такого поведения Нин Шу, Дин Нинде была так обижена, что стала плакаться Дин Яню, мол сестра отказывается прощать меня, а я правда хочу получить прощение и благословение сестры.
Дин Нинде рыдала своими чистыми слезами, и у любого, кто увидел бы такое, смягчилось сердце.
За обеденным столом Дин Янь прямо сказал Нин Шу:
— Ты уже так долго дуешься, пора бы тебе и перестать. Нинде действительно хочет извиниться перед тобой, а ты так холодно на неё смотришь.
Нин Шу отложила свои палочки и вытерла рот.
— А я вот не могу смириться с тем, что мой будущий муж станет мужем моей сестры. Отец, вот ты сможешь смириться с тем, что твоя возлюбленная стала женой твоего брата? — сказала Нин Шу, разводя руками.
Выражение лица Дин Яня стало таким, словно он съел дерьмо.
— Что ты такое говоришь?
Нин Шу покачала головой.
— Я ничего не говорю. Я просто не могу видеть, как она ворует чужое, а потом хвастается своей любовью.
— Я этого не делала, — глаза Дин Нинде стали влажными. — Сестра, почему ты всегда предполагаешь, что у меня были дурные намерения. Я никогда так не думала.
— От того, что ты сделала, меня просто тошнит. Ты полна дурных намерений, — прямо сказала Нин Шу. — Украла кое-что, но не спрятала тайком, а даже вернулась, чтобы похвастаться перед прежним владельцем. Если ты действительно чувствуешь себя виноватой, тогда не выходи замуж за Бай Ханьмо. Если ты так сделаешь, то я поверю в твою искренность. В противном случае, какой смысл извиняться? Если ты извиняешься неискренне, то лучше не провоцируй людей.
Нин Шу встала.
— Я поела.
Нин Шу вышла из-за стола. Мать Дин тоже встала и пошла в свою комнату.
— Папа, прости, я правда хочу, чтобы моя сестра могла меня простить.
Дин Нинде закусила губу. Её лицо выглядело виноватым.
— Это не твоя проблема, это их проблема. Не принимай это близко к сердцу. Они привыкли быть высокомерными и равнодушными. И они не хотят быть частью семьи Дин. Они только и умеют, что жить за счёт богатства мужчин.
Нин Шу со своей сумочкой стояла на лестнице, слушая слова Дин Яня.
В мыслях Дин Яня даже мать Дин была заменимой.
Если бы он действительно уважал мать Дин, то его не смогли бы одурачить посторонние, и ему бы не принесли в подоле незаконнорожденную дочь.
Нин Шу кашлянула, переполнившись этим разговором, полным любви, а потом, игнорируя неловкие выражения лиц двоих собеседников, вышла из дома.
Нин Шу отправилась к частному детективу и попросила его разузнать про актрису — мать Дин Нинде.
Дин Янь и мать Дин Нинде были влюблёнными которые так и не расстались.
Нынче Цзи Лоу перестала сниматься и больше не была частью индустрии развлечений.
Полагаясь на Дин Нинде и пользуясь тем, что она была возлюбленной Дин Яня, она жила счастливой жизнью, словно богатая жена. Она также ходила по магазинам и косметическим процедурам.
Дин Нинде хотела обелить себя, но это было не так-то просто.
Нин Шу оставила залог, чтобы узнать о местонахождении матери Дин Нинде, Цзи Лоу, а в частности, о её грязных делишках с Дин Янем.
После частного детективного агентства Нин Шу отправилась в аптеку, чтобы купить серебряные иглы.
Дин Нинде так сильно провоцировала её, чтобы заставить разозлиться и навредить ей.
Значит нужно уколоть её иглой, чтобы рану не было видно.
Раз она так этого просит, то будет негуманно не удовлетворить просьбу.
Нин Шу позвонили из дома. Это оказалась служанка, тётушка Ли.
Она сказала, что в доме случилось нечто серьёзное. Дин Нинде упала с лестницы и теперь лежит в больнице.
Служанка дала Нин Шу адрес.
Нин Шу помчалась в больницу.
Вот уж действительно, стоило ей хоть ненадолго отлучиться из дома, как что-то случилось.
Дин Нинде добилась своего и пострадала в семье Дин.
Бай Ханьмо сказал, что если Дин Нинде пострадает в семье Дин, даже если волос упадёт с её головы, то их ждут последствия.
Нин Шу спросила у медсестры номер палаты, открыла дверь палаты и увидела мать Дин, стоящую на коленях на полу.
Дин Нинде лежала на больничной койке и одна её нога была в гипсе.
Её лицо было бледным, как бумага, словно она была перепугана. А её взгляд смотрел прямо.её
Бай Ханьмо искренне утешал и бросал на мать Дин, стоящую на коленях, взгляды, острые, словно ножи.
Нин Шу подошла, подняла мать Дин с колен и отряхнула её колени.
— Позволять старшей стоять на коленях перед младшей? В древние времена такого не было.
Нин Шу глянула на Дин Яня.
Вот ведь трус.
— Я не просил её вставать на колени, — Бай Ханьмо посмотрел на Нин Шу ледяным взглядом. — Ошибка, которую она совершила, не решить стоянием на коленях.
Выражение лица Нин Шу стало холодным.
— Значит, моя мать сделала что-то плохое? О, хотите сказать, что моя мать виновата в том, что эта женщина скатилась с лестницы?
Нин Шу посмотрела на Дин Нинде, лежащую на больничной койке.
Лицо Дин Нинде было бледным, даже её губы были бескровными, но она всё равно выглядела очаровательно.
Вот это женщина! В какой бы ситуации она ни оказалась, она всегда выглядела прекрасной.
Нин Шу даже подозревала, что Дин Нинде тренировалась выглядеть красивой под любым углом.
Если это действительно так, тогда поручитель умерла напрасно.
В этом мире побеждают либо мужчины, либо женщины. “Либо ты завоюешь меня, либо я завоюю тебя”. И при каждой удобной возможности выносят мозги всем мужчинам.
Когда Дин Нинде увидела, что Нин Шу обратила на неё внимание, она тут же вздрогнула, замахала рукой и, взволнованно покраснев, сказала:
— Тётушка не толкала меня с лестницы. Это я сама была неосторожной.
— Это я сказал ей встать на колени и признать её ошибку, — сказал Дин Янь. — Доказательств более чем достаточно. На видеонаблюдении видно, что это действительно твоя мать вытянула руку и столкнула Нинде с лестницы.
Нин Шу сделала глубокий вдох. Похоже, что Дин Нинде снова пришла доставать мать Дин.
Уголки рта Нин Шу опустились. Дин Янь заставил мать Дин встать на колени перед незаконнорожденной дочерью. Это было практически пыткой для матери Дин.
Способ был не важен. Главное, что в результате мать Дин столкнула человека собственными руками.
— Я этого так просто не спущу. Не важно, как вы раньше издевались над ней, но теперь она моя. Как вы всё ещё не поймёте это?
Выражение лица Бай Ханьмо было холодным. Дин Нинде хотела взмолиться о прощении, но её слова были прерваны прежде, чем успели прозвучать.
— Не умоляй. Ты глупая. Люди тебе делают больно, а ты про это забываешь. У тебя в голове извилин не хватает, что ли?
Бай Ханьмо сердито глянул на Дин Нинде.
Дин Янь сказал, обращаясь к Бай Ханьмо:
— Молодой господин Бай, это действительно её вина. Прошу, не принимайте это на свой счёт. Когда мы вернёмся домой, я преподам ей урок.
Когда Дин Янь сказал эти слова, мать Дин, стоящая рядом с Нин Шу, задрожала.
Нин Шу крепко сжала её холодную руку.
