Оглядываясь на прошлое, можно сказать, что то была любовь с первого взгляда.
Первый культурный фестиваль после поступления в старшую школу при университете искусств Суймэй.
Меня поразила девушка на сцене университетского музыкального зала.
1
Когда начались каникулы, доску объявлений в коридоре, где вывесили результаты триместровых экзаменов, облепили ученики.
«Я впервые попал в топ-15», «Я скатился на дно», «Да пофиг, я и так всегда хожу на переэкзаменовку», — горланили вокруг.
В стороне от толпы стоял президент ученического совета Татэбаяси Соитиро, который с недовольным видом глазел на своё имя в таблице.
Девятое место.
Не такой и плохой результат, на самом-то деле. Если учесть, что на одном потоке в Суйко училось больше трёх сотен человек, точно было чем гордиться.
Но Соитиро всё равно приуныл, потому что по своим стандартам оказался на самом дне. А ведь с поступления и до сего дня… то есть до срединных экзаменов второго года он всегда удерживал второе место… А теперь в конце триместра он, выходит, катастрофически упал в рейтинге.
А на первом месте, как ни в чём не бывало, красовалось уже привычное имя.
Камигуса Мисаки.
С поступления она не уступила никому ни разу. В текущем учебном году она точно правила балом.
— Девятый? Вот это эпичный провал, — сказал стоявший у окна, рядом с Соитиро, высокий, худощавый ученик. Очки, которые придавали умный вид, очень хорошо смотрелись на его аккуратном лице. Он учился в том же классе — Митака Дзин.
— Я просто в плохой форме.
— Плохой форме? С чего бы это? Наш президент знает? — веселился Дзин, положив руку на плечо приятеля.
— Слишком много думал о победе над Камигусой. Раньше я не считал учёбу борьбой, всегда занимался ради себя самого.
— Очень на тебя похоже, президент. Типичный ответ, — поражённо вздохнул Дзин.
Соитиро убрал его руку с плеча.
— Какой ты холодный, — с издёвкой сказал Дзин.
Если начистоту, Соитиро жалел, что учился в одном классе с Митакой Дзином. Часто тот заявлялся в школу с опозданием, а порой вообще днём. Да ещё и со следами губной помады на воротнике...
Дзин, вечно откладывающий всё на потом, всей своей сутью издевался над системой ценностей Соитиро, который даже по коридору никогда не бегал. Дзин особо не корпел над учёбой и перед экзаменами, но каждый раз умудрялся пропихивать своё имя на вершину рейтинга, что злило ещё больше.
Вот и сейчас его поставили аж на тридцать девятое место.
Его острый ум скорее не восхищал, а раздражал, ведь Дзина хлебом не корми, дай кого-нибудь поддеть.
— Что плохого в типичном ответе?
— Не все проблемы в жизни решаются по учебнику.
— Почему я должен слушать банальности?
— Потому что я понимаю твоё сердце лучше тебя самого, президент.
— Если так, то давай, расскажи ещё что-нибудь.
— А не пожалеешь?
— Этим твоим отношением я уже сыт по горло, говори что хотел.
— Ну и грубиян.
Улыбка так и не пропала с лица Дзина, и он, как ни в чём не бывало, выдал:
— Ты в последнее время постоянно думаешь об одном человеке, правда?
— Слышь!
Соитиро хотел возразить, но, застигнутый врасплох, поперхнулся. В голове возникло лицо одной ученицы — девушки с музыкального направления, которая всегда ходила с большими наушниками на голове и редко причёсывала короткие волосы...
При виде реакции Соитиро Дзин, словно говоря «Так-так», приподнял одну бровь.
— Н-ни о какой Химэмии я не думаю!
— А я о ней говорил?
Соитиро понял, что вырыл себе могилу. А ещё понял, что залился краской.
— А, нет, ничего, ничего такого!
Он понимал, что поздно отнекиваться, но слова вылетали на автомате.
— Ну, безответная любовь учёбе только мешает.
— З-знаю. Мы с ней не пара, как-то так.
— А? То есть ты признаёшь, что хотел бы с ней встречаться?
— Тебе так нравится надо мной издеваться?
— Разве тебе не под силу и любить, и учиться, а, президент?
— Что за чушь ты несёшь?
— Ты целый год по ней сохнешь. Возьми и признайся ей. Посмотрим, что ответит.
— Слышь, ты совсем уже?!
Соитиро и не думал, что другой человек с первого взгляда раскроет его любовный интерес.
— Знаешь, на прошлогоднем фестивале кое-кто втюрился в девушку со сцены концертного зала. Кто бы это мог быть?
— ...
Уже не стоило искать оправдания. От одной мысли Соитиро засмущался и замолк.
— Ты же помнишь, что я тогда сидел рядом с тобой, президент?
— А-ага.
— А то, что несколько раз тебя звал, не помнишь?
— Ага...
— Ну, как-то так.
— ...
Соитиро хорошо помнил произошедшее в тот день. Вот только в памяти осталась лишь ученица, которая играла на пианино на сцене.
История годовалой давности… когда Соитиро учился в первом классе старшей школы.
2
Шёл первый с момента его поступления в Суйко культурный фестиваль, который отнимал кучу времени. И вот настал последний, седьмой день.
Соитиро, как член исполнительного комитета фестиваля, занимался как подготовкой, так и открытием праздника, а ещё на его плечах оказалась забота о магазине, который устраивал класс.
Из-за дел не получалось гулять где вздумается, зато гордость от проделанной работы лила через край.
Больше свободного времени стало в последний день мероприятия, после полудня. Соитиро поднялся на крышу школы и окинул взглядом весь фестиваль.
— Фестиваль Суйко и правда потрясный.
К празднику присоединялся торговый квартал на улице Красных кирпичей перед станцией, потому фестиваль вышел за пределы университета искусств Суймэй и школы Суйко. И так продолжалось целую неделю.
Каждый год на него стекалось всё больше людей, причём приходили не только учащиеся и местные жители — гости приезжали ещё и издалека, отчего толпы выходили поистине грандиозные.
Вокруг здания школы выстроились люди в костюмах животных с зазывающими плакатами, ученики с разукрашенными под клоунов лицами балансировали на шарах. Куда ни глянь, всюду сновали люди, вся территория школы наполнялась радостными лицами и смехом.
В прошлом году Соитиро так впечатлил фестиваль, что он решил поступать в Суйко, и теперь, когда парень сам принял участие в празднике, радость била отовсюду. Чуть ли не челюсть отвисла.
Тут за спиной кто-то его позвал.
— Привет, вице-президент.
Даже оглядываться не пришлось, чтобы понять, кто говорил, — явился одноклассник Митака Дзин.
— Вообще-то меня ещё не выбрали вице-президентом, — ответил Соитиро, поворачиваясь.
Выборы в школьный совет проводились во время грандиозного события — культурного фестиваля. Голоса подсчитывались в течение дня, а результаты объявляли в последний день фестиваля. Далее по отработанной схеме: прежний студсовет распускался и формировался новый.
Где-то через полтора часа… в 3 часа дня, будут подведены итоги выборов, на которых Соитиро выдвигал свою кандидатуру на место вице-президента школьного совета. Оттого день протекал особенно нервно. Чтобы сменить пластинку, Соитиро решил побыть в одиночестве на крыше.
Но объявился Дзин, который с невинным видом навалился рядом на изгородь.
— Митака, поправь галстук, — указал Соитиро, поглядев на небрежный воротник Дзина.
— Ты как всегда твердолобый, вице-президент. Не зря Мисаки тебе дала прозвище «Алмазоголовый». — Тот негромко посмеялся, перебирая воспоминания.
— Меня так три дня всего называли, а потом я запретил. Не заставляй вспоминать этот ужас.
— Ты поборол Мисаки за три дня? Достойно похвалы. Ты молодец, вице-президент.
— Я же сказал, я ещё не вице-президент.
— Тогда мне называть тебя как обычно, Соитиро-кун?
— С каких это пор мы стали так близки, что называешь меня по имени, Митака?
— Ты меня шокируешь. — Серьёзно отвечать Дзин, судя по всему, не собирался.
— И вообще, откуда у тебя такой интерес к моей персоне?
— Намекаешь, что такой раздолбай, как я, и такой молодец, как ты, несовместимы?
Соитиро не переваривал и эту черту Дзина. Пусть ты не показывал в разговоре все свои чувства, Дзин умудрялся их раскапывать и вытаскивать на поверхность. Он будто заглядывал в душу, отчего становилось немного не по себе.
Словно догадавшись о переживаниях Соитиро, Дзин, стоя у изгороди, поглядел на шумную спортивную площадку.
— Ещё чуток видно.
Проследив за взглядом грустно улыбавшегося парня, Соитиро увидел нарисованный на спортивной площадке геоглиф. Изображение на земле собственноручно сотворила в первый день фестиваля Мисаки, причём не подавая никаких заявок. У неё получился гигантский медведь пятьдесят метров в длину и восемьдесят в ширину.
Мисаки умудрилась нарисовать его от руки без всяких черновиков, попутно удирая от учителей и организаторов фестиваля. Соитиро, как член организационного комитета, тоже пытался пресекать шалости Мисаки, но, когда оценил её труды, сам стал их защищать.
На рисунок она потратила где-то час, но эффект он произвёл несоизмеримый: вокруг собралась куча гостей, а Мисаки купалась в аплодисментах и овациях. Забив на логику и здравый смысл, она поразила людей в самое сердце. Вот какой силой обладала Мисаки.
— Твоя подруга детства что-то с чем-то.
До средней школы Соитиро ни разу не встречал подобных ей людей, даже не слышал. Энергия из девушки лилась через край, она поступила на художественное направление без конкурса, но на уроках только и делала, что рисовала аниме, за что лишилась всех привилегий… При этом занималась усерднее Соитиро. Она точно была неким неизвестным организмом.
— Поверишь, если назову её инопланетянкой?
— Скорее поверю в это, чем признаю её человеком.
— Ха-ха. Тут соглашусь, — искренне посмеялся Дзин. Когда же он замолчал, разговор сразу заглох.
Оба, стоя у изгороди, поглядели на остатки геоглифа, и Дзин внезапно заявил:
— Я просто хотел поладить с тобой, вице-президент.
Соитиро уже хотел спросить, о чём он, но тут же понял, что получил ответ на недавний вопрос.
— И чем я интересен? — спросил без особого энтузиазма парень. Он сомневался, что Дзин даст серьёзный ответ на столь серьёзный вопрос...
А тот, взял и попросту выдал, застигнув собеседника врасплох:
— Я подумал: вот же клёвый одноклассник.
Соитиро поразило в самую душу, которую он сам считал непоколебимой, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Аж закололо внутри.
Тело само отреагировало, и он пронзительно уставился на Дзина.
— Да не делай ты такое лицо.
— Почему ты так решил?
— Эй, не волнуйся.
— Я вопрос задаю.
— Да нет какой-то особой причины. Просто поглядел на тебя и понял. Ты умеешь на всё смотреть с высоты птичьего полёта. Ну, я бы сказал, только так и можешь. Даже на себя смотришь со стороны.
Соитиро промолчал.
— Ну и выходит, оцениваешь себя тоже всегда со стороны. Оттого и ответы у тебя всегда шаблонные, как по учебнику. Делаешь то, чего другие ждут от примерного ученика. Короче, какими бы фразами ты ни говорил, за рамки никогда не выйдешь и собеседник не догадается о твоих истинных намерениях.
— О тебе могу сказать то же самое, Митака. Скрытный как не знаю кто.
— В том-то и дело. Мы с тобой похожи, вице-президент, — натужно посмеялся Дзин, словно в знак своего триумфа.
— Завязывай с вице-президентом, — повторил Соитиро в третий раз в надежде сменить тему.
— Результаты голосования будут уже через полтора часа, так что можно.
— Неизвестно. Победителя ещё объявят.
— Я же голосовал, так что они обязаны.
— Ты за меня голос отдал?
Соитиро искренне удивился. Он ожидал, что Дзин скорее за себя самого проголосует...
— Проголосовал за друга, делов-то.
— Не припомню, чтобы ты был моим другом.
— Ты разбиваешь мне сердце. — Вопреки словам Дзин сухо засмеялся. Истинные мотивы он не раскрывал. — Но если тебя выберут, используй власть вице-президента и отмени комендантский час в общежитии, ладно?
— Ты так часто без разрешения ночевал в городе, что уже ничего не поможет. Тебя сошлют в Сакурасо.
— Наверное, да.
— Ты пришёл, чтобы сказать эту чушь?
— Не, кое за чем другим.
— Выкладывай.
— Пришёл позвать тебя на свидание, вице-президент.
Соитиро прожёг взглядом Дзина, который в привычной для себя манере отшутился, но ничего не сказал.
Дзин отвёл его в концертный зал на территории университета.
Максимум он вмещал около шестисот человек. Зал мог похвастаться одной из лучших звуковых систем в стране, там проводились не только музыкальные представления, но и всевозможные мероприятия для широкого круга зрителей. Университет Суймэй по праву им гордился.
Когда Соитиро зашёл внутрь, восемьдесят процентов мест уже заняли, зал наполнился криками и вздохами.
— Эй, Митака, — позвал он, Дзин же в тот миг внимательно осматривал помещение, будто кого-то выискивая.
— А, вон там.
— Кто там?
— Мисаки, — непринуждённо ответил Дзин, после чего резко пошёл вперёд.
— И где ж он Камигусу увидел?..
Разглядеть кого-то конкретного в огромной толпе было задачей не из лёгких. Собралось ведь человек пятьсот.
Соитиро вынужденно последовал за Дзином и, пройдя далеко вперёд, наконец заметил спину Мисаки. Она сидела на третьем ряду спереди.
— Мисаки, — позвал Дзин, и девушка, энергично развернувшись, замахала руками.
— Сюда, сюда!
Она заняла им места.
И вот Мисаки, Дзин и Соитиро сидели рядом.
Всё же Соитиро удивился тому, как Дзин столь просто отыскал её в огромной толпе, а когда с любопытством посмотрел на парня, тот спросил:
— Что?
— Ничего.
— Ну ладно.
— Лучше объясни, зачем привёл меня сюда.
— На Хаухау, вице-президент! — ответила Мисаки.
— И ты туда же, Камигуса? Я уже говорил Митаке, я ещё не вице-президент.
— Соберись, вице-президент! — Она совсем не слушала. — Тебя обязательно выберут!
— Откуда такая уверенность?..
— Я за тебя проголосовала, вице-президент, — самоуверенно заявила Мисаки. — И когда тебя изберут, примени власть вице-президента и роботизируй школу!
— Я спросил, откуда уверенность. А ты о чём? И в смысле роботизируй?..
Соитиро словно говорил с обделённой логикой младшеклашкой, потому моментально выбился из сил.
Поезд мыслей Мисаки мчался по непостижимым кривым. Она сама себя наделила слишком большой свободой от окружающих. Её совершенно не заботила репутация, да и перспектива быть оторванной от общества нисколько не пугала. Понять такое иррациональное существо, как Мисаки, Соитиро в принципе не мог.
— Короче, тут Хаухау. Ясно, вице-президент?!
Соитиро решил смириться с тем, что его так называют. Если он проиграет на выборах, то с ума сойдёт, но разве это заботило Мисаки?
И вообще, сейчас больше интересовало загадочное слово «Хаухау». Когда Соитиро чего-то не знал, начинал нервничать — такой уж у него был характер.
— Митака. Переведи на японский слова Камигусы. Что за «Хаухау»?
— Ну, скоро узнаешь.
Дзин словно веселился при виде сбитого с толку Соитиро и не спешил с пояснениями.
Но как он и сказал, ответ вскоре нашёлся сам.
— Представляем вашему вниманию: занявшая в прошлом месяце почётное третье место в категории «пианино» на всеяпонском музыкальном конкурсе, ученица первого класса музыкального направления старшей школы при университете искусств Суймэй, Химэмия Саори, которая выступит с конкурсным номером, — объявил конферансье.
— Хаухау!
Мисаки подалась вперёд.
Зал наполнился аплодисментами. Но затем зрители словно по сигналу стали замолкать, и секунд через десять наступила полная тишина.
Стало очень тихо.
В зале возникло напряжение.
И тут послышались чьи-то шаги.
Кто-то шёл, стуча каблуками по полу.
Из-за кулис вышла школьница в смольно-чёрном платье. Короткие волосы выглядели так, словно она не причесалась после сна, что лишь добавляло шарма. Но спину она держала прямо и всем видом демонстрировала чувство собственного достоинства, отчего казалась взрослой. Походила на выпускницу. Но её назвали ученицей первого класса. То есть она была одногодкой Соитиро. Да и Дзина с Мисаки.
Соитиро не мог поверить своим глазам. Его ровесница без страха надела платье и величаво вышла на сцену. Увиденное казалось чем-то нереальным.
Встав около пианино, девушка повернулась к залу, элегантно поклонилась, затем настроила под себя стул и села.
Лишь она поднесла пальцы к клавиатуре, как без предупреждения и подготовки заиграла великолепная мелодия. Соитиро, застигнутый врасплох, очень удивился её манерам.
Играла мелодия, которую знал даже далёкий от классики Соитиро. Вспомнить название произведения он не мог, но Шопена узнал.
Звуки накладывались один на другой в гармоничном ритме.
Посторонние мысли исчезли.
Девушка сосредоточилась на звуках и отдала всю себя игре.
Она закончила первую мелодию, наполнив её до краёв эмоциями, словно пела во весь голос.
Пианистку наградили аплодисментами.
Соитиро, разумеется, тоже захлопал в ладоши. Дзин рядом что-то говорил, но слова не достигли сознания. В тот миг разумом полностью овладела девушка на сцене.
Концерт состоял из трех произведений. Как потом оказалось, все они входили в музыкальную программу конкурса.
Соитиро далеко не сразу пришёл в себя после выступления — настолько глубоко мелодии запали ему в душу. Образ девушки в платье за пианино намертво въелся в сетчатку.
— Как тебе, вице-президент?! Хаухау крутая, правда?! — воскликнула Мисаки, словно гордилась за саму себя.
— Камигуса, а ты почему так ликуешь?
— Так ведь Хаухау — мой друг! — заявила та с улыбкой до ушей. Ошарашенный, Соитиро не понимал, что ещё сказать.
Но сказанного Мисаки хватило, чтобы задуматься. Каков человек, который способен подружиться с Мисаки? Соитиро стало очень интересно.
— Ну, пойдём? — Дзин встал первый, заметив на сцене подготовку к следующему выступлению.
— Пойдём куда?
— В комнату ожидания, конечно! — энергично ответила Мисаки.
Дзин с Мисаки повели Соитиро за кулисы концертного зала. Там, в коридоре, который изгибался в соответствии со сценой, были многочисленные гримёрки, а также комнаты ожидания артистов.
Комната Саори располагалась в самой глубине. Мисаки без стука распахнула дверь, на которой висела табличка с именем и временем выступления, и яростно заорала, будто ворвалась в чужое додзё с желанием всех избить.
— Караул!
Более того, Мисаки бесцеремонно влетела внутрь.
— Э-э-э, Мисаки?! Пока сюда нельзя! Не обнимай меня!
В комнате ожидания раздались подозрительные стоны.
Стоявший у двери Соитиро поддался любопытству и заглянул внутрь — и увидел он там немыслимую картину.
Саори, похоже, застали во время переодевания: она была в одном нижнем белье, что выше пояса, что ниже. И в столь неприглядном виде она валялась на полу, придавленная Мисаки, и дрыгала ногами.
— Чёрное?
Стоявший рядом Дзин с серьёзным видом осмотрел комнату.
— Если бы не совпадало с платьем, то просвечивало бы! — последовало похожее на оправдание объяснение. — И долго будешь пялиться?!
Соитиро тут же схватил Дзина за руку и оттащил от двери, не забыв заодно ее захлопнуть, и через несколько секунд раздался звук запирания.
— Отличный концерт, а потом и отличное зрелище. Вот повезло, да?
— Ты о чём?
Соитиро отпихнул Дзина, который ждал единодушия, а вот выкинуть из головы недавнюю возмутительную картину не смог, отчего сердце билось как ненормальное.
— Ты не увидел? Жаль. Голые красавицы на дороге не валяются.
— Н-на ней было бельё! — на автомате выпалил Соитиро, и тут Дзин развернулся к нему с ехидным видом.
Взгляд Соитиро резко огрубел.
— Да не злись ты так.
— Меня просто бесит твоё поведение.
Тут дверь комнаты ожидания открылась.
Саори, которая переоделась в школьную униформу, всем своим видом демонстрировала недовольство, особенно Дзину и Мисаки. На шее у неё были большие наушники с логотипом HAUHAU. Очень походило на источник её прозвища.
Заметив на себе взгляд Соитиро, Саори впервые посмотрела прямо на него.
— Хм. Кгхе, — как-то неестественно прочистила она горло, а затем сказала, протягивая руку: — Приятно с тобой познакомиться. Я — Химэмия Саори с музыкального направления.
— А, ага.
— Зови её Хаухау! — влезла Мисаки, пожав девичью руку вместо Соитиро. Саори недовольно посмотрела на девушку и отпихнула в сторону.
— Если будешь меня так называть, буду до последнего тебя игнорировать. Вообще не заговорю, понял? — предупредила она.
Прозвище она точно не любила. Хотя Соитиро оно не так уж и напрягало. Для начала следовало извиниться за то, что он увидел её в неподобающей форме… Впрочем, нет, ради неё же лучше не менять тему… Или… Голова Соитиро заработала на полную катушку в поисках лучшего решения.
— З-забыл, да. Я — Татэбаяси Соитиро. Одноклассник Митаки.
— Ага, знаю тебя.
— Вот как?
— Видела твоё имя в результатах экзаменов, а ещё ты новый вице-президент, — сказала она.
— Выборы ещё не закончились, вообще-то...
Сколько уже раз за сегодня он повторял одно и то же?
— Кстати, мы только встретились, а ты уже увидел кое-что постыдное. Буду признательна, если забудешь.
— А, это...
Соитиро понятия не имел, что говорить, когда видишь нижнее бельё школьницы. Перебрал в голове кучу вариантов, но ни один не выбрал, все никуда не годились, и в итоге ничего связного сказать не смог.
— Ты просишь невозможного, Хаухау. Как это — забыть? По-твоему, мозги здорового старшеклассника — решето? Скажи, вице-президент.
— Не равняй нас.
— Хоть ты так и говоришь, а сам-то покраснел.
— Это потому, что ты меня бесишь, Митака!
— Ты так много обо мне думаешь, вице-президент. Я стесняюсь.
— Хочешь по носу?
Увидев сжатый кулак, Дзин демонстративно отшатнулся.
— Вы хорошо ладите.
— Ну, наверное.
— Это каким местом?
Дзин и Соитиро одновременно высказали противоположное.
— Эй, ты что, поматросил и бросил?
— Кончай говорить мерзости. Кровь стынет в жилах.
— Какой ты холодный. Выходит, у меня безответная любовь?
— С этим тоже завязывай.
— Вы и правда ладите. — Саори весело хихикнула.
— Из-за тебя надо мной смеются.
— Для меня честь тебя радовать.
— Хаухау — моя подруга!
Мисаки крепко обняла Саори, причём схватила её за грудь.
— Ах! А!.. Мисаки, не заставляй меня издавать странные звуки.
И снова Саори изо всех сил отпихнула от себя Мисаки.
— Я на сегодня тобой ещё не насытилась, Хаухау!
— Странный у тебя рацион. Блин...
Соитиро намеревался вмешаться, да не знал, как обращаться с девушками.
— Ну ладно, хочу съесть тайяки!
Мисаки ни с того ни с сего переключилась на нечто совершенно другое и потянула Саори за руку.
— С-стой, Мисаки! Не беги так, опасно же!
Не обращая никакого внимания на мнение Саори, Мисаки пулей полетела наружу, и обе быстро пропали из виду, а девичий вопль постепенно унёсся вдаль по коридору.
— Ну что, мы тоже пойдём?
— Куда?
— Поесть тайяки.
— Почему и я должен идти?
— А что, лучше на крыше одному тухнуть?
Соитиро промолчал, но про себя согласился с Дзином.
— Ты для этого меня позвал?
Но Дзин не ответил.
— Если не поторопимся, Мисаки скупит все тайяки, — сказал он и устремлённо зашагал вперёд.
Не то чтобы Соитиро хотел, но все-таки пошёл следом.
Дорога, которая пересекала территорию университета, кишела людьми. Была полная неразбериха: по обеим сторонам дороги выстроились в ряд палатки, как на фестивале в храме. Там продавали жареные шарики такояки, печенье в форме рыбы тайяки, лапшу якисобу, жареные лепёшки окономияки, яблоки в карамели, сахарную вату и тому подобное — полный набор угощений, и вокруг образовалась куча мала из гостей.
Пройти по прямой было бы настоящим испытанием, потому покупка тайяки стала казаться невыполнимой миссией.
Дорвавшись наконец до желанного лакомства, компания свернула с дорожки.
— Хаухау, какой у тебя вкус?
— У меня обычная бобовая паста.
Соитиро взял то же самое. Мисаки же решила попробовать со сливками, а Дзин — с порошковым зелёным чаем маття.
— Хаухау, давай попробуем друг у друга.
— Я не против… Мисаки, один укус? Только один же?
Та, не услышав последнюю часть, впилась зубами в тайяки Саори.
— А, погоди, Мисаки!
Когда девушка отодвинулась, от тайяки в руке Саори остался один хвост. Начинку из бобовой пасты тоже всю съели, оставив неприглядный огрызок.
— Моё тайяки...
Саори с огорчением уставилась на то, во что превратилась её рыбка. Сладкоежка совсем не походила на ту себя, величественно играющую на сцене, и Соитиро даже не заметил, как она приковала к себе его взгляд.
— Если хочешь, возьми моё. Я ещё не кусал, — произнёс он, протягивая тайяки.
— Правда?! — воскликнула Саори, мгновенно воспрянув духом, но затем заколебалась: — Нет, если возьму, то как же ты?..
— Тогда давай поровну.
Соитиро разломил лакомство на две части и протянул Саори кусок, где осталось намного больше бобовой пасты.
— Спасибо.
— Н-нет, ничего такого.
Саори, радостно бурча «Вкусно», набила щёки тайяки. Её восторг понемногу заразил и Соитиро.
— Хороший ты человек, Татэбаяси-кун.
— Только немного корыстный, да? — сказал Дзин, который с невинным видом шёл позади.
— Корыстный? — Саори наклонила голову набок.
— Митака, не суди по себе.
Когда Соитиро возмущённо обернулся, Дзин ехидно пожал плечами и заявил:
— Ты даже сам себе не признаешься.
— И как это понимать?
— А вот так.
— А теперь давайте есть такояки! Я лавки все до одной обойду!
Мисаки, никого не дожидаясь, галопом понеслась вперёд. Дзин унёсся следом, и потому не получилось у него спросить, что он имел в виду.
А оставшаяся Саори тем временем потихоньку доедала тайяки.
Соитиро настолько пристально смотрел на девушку, что она поглядела на него в ответ.
— А, нет, ничего, — оправдался он, хотя его ни о чём не спрашивали. Отчего-то тело напряглось, и пульс вырос больше обычного. Хотя мысли о результатах голосования временно выветрились из головы… Раз так, его эмоции...
Соитиро как бы невзначай скользнул по Саори боковым зрением. И опять их взгляды встретились.
— А, нет...
Поняв, что опять извиняется, он оторопело замолчал.
Чтобы развеять странную атмосферу, Соитиро заставил себя продолжить:
— Се-сегодняшний музыкальный номер… был замечательный.
Саори, которая набила рот тайяки, мигом расслабилась.
— Спасибо.
— Я не знаток музыки, но твоё выступление меня поразило.
— Видимо, из-за концертного зала. Там звук отличный, — сказала она, закидывая в рот оставленный Мисаки хвост от тайяки.
— А мне показалось, я почувствовал именно твоё мастерство, Химэмия… Занять третье место на конкурсе — это же серьёзное достижение?
— Ну, кто б знал.
— Я не прав?
— В мире много людей, которые умеют играть, как я.
Ответ сразу не нашёлся.
Саори произнесла это так, словно… для неё то была ежедневная рутина.
В мире.
Соитиро казалось, что она выступала по ту сторону экрана телевизора.
Но в том-то и дело.
Саори вышла на сцену перед полным залом, не показывая ни малейшего страха, и уверенно исполнила свою мелодию. Неужели для неё даже такое не было чем-то особенным?
Оба замолчали.
Разговор застопорился, повисла довольно неприятная тишина. Дело было вовсе не в том, что Соитиро жалел о сказанном. Нет, он просто относился к тем людям, которые не знают, о чём говорить с девушкой тет-а-тет.
Понимая, что нужно во что бы то ни стало что-нибудь сказать, Соитиро столкнулся с непробиваемой стеной: голова полностью опустела.
— Э-это… Да. Химэмия, вы с Камигусой хорошие друзья, — кое-как выдавил он из себя совершенно стандартную тему для обсуждений со знакомыми.
— Да и ты вроде с ней дружишь, разве нет?
— Нет, не особо, — декларировал Соитиро, и Саори непринуждённо хихикнула.
— По-моему, за ней мало кто угонится, чтобы дружить, — довольно жестоко сказала она. — Мисаки точно знает, что любит.
Саори пробежалась взглядом по толпе вокруг, словно выискивая убежавшую Мисаки.
— Она всегда гонится за тем, что любит. Потому прямолинейна как никто другой. И потому такая ослепительная.
— Ослепительная?
— Если кто-нибудь скажет «хорошо», то и я подумаю, что это «хорошо». А вот Мисаки нет. Она на всё смотрит так, словно мир начинается с неё. Она прямо как герой рассказа.
Соитиро вспомнил недавний разговор с Дзином на крыше. О том, что он умел смотреть на всё с высоты птичьего полёта. Только так и умел.
— Мисаки не смотрит на окружающих, её не волнует, как её видят другие, потому она от всех отличается. Её даже можно назвать отстранённой.
— По-моему, уметь общаться с людьми и жить в обществе — это важно. Ещё важно уметь избегать конфликтов, иначе нервов не напасёшься. Школа — не только учёбники, надо ещё и жизни учиться, разве нет?
— Я тоже так думаю. Не в том смысле, что нужно с другими ладить, а в том, чтобы видеть людей, чувствовать их, сопереживать. Но вот смотрю я на Мисаки и поражаюсь. И оттого ругаю себя.
— Говоришь так, словно хочешь быть похожей на Камигусу.
— А ты нет? В смысле, не хотел бы быть на первых ролях?
— Прямо сейчас нет… Мне нравится быть на вторых, — немного подумав, ответил Соитиро.
— А вот мне иногда хочется. Выступать с музыкальными номерами, какие хотят люди, слишком узко.
Саори апатично посмотрела в небесные дали, и Соитиро понял, что затронул больную тему. Атмосфера стала какой-то грузной.
— Ну да. Если бы меня сейчас услышал учитель пианино, он бы рассердился. Держи это в тайне. — Саори захихикала, чтобы разрядить обстановку.
И тут вернулись купившие такояки Мисаки с Дзином.
— А вот и мы!
— С возвращением, Мисаки.
Она заботливо купила порцию и на Соитиро с Саори.
— Вот, вице-президент.
Дзин протянул ему такояки.
— А, ага.
Соитиро равнодушно принял угощение.
— А? Хаухау над тобой издевалась?
— Зачем мне его дразнить? Татэбаяси-кун похвалил моё выступление.
— Ага, платьице у тебя было что надо.
— Митака, ты вообще слушаешь? Я говорила про выступление. Ты куда смотрел? — Саори прожгла Дзина взглядом.
— На Хаухау, конечно. Особенно спина и талия у тебя эротичные, аж дыхание перехватывает… Ай! Вице-президент, зачем на ногу наступил?
— Прости. Не заметил.
— Хм. Ну и ладно.
Дзин вопреки словам демонстративно скривился от боли.
— Словоблуд ты, Митака.
Саори, которая наблюдала за склоками парней, получала от зрелища странное наслаждение.
— Хе-хе, ты всё-таки завёл себе друга, Митака. Как гора с плеч.
— Ты за кого меня держишь, Хаухау?
— За врага женщин.
— Я же просто друзей ищу.
— Сказал враг, — намекнула Саори.
— Ну и ну, как жестоко. А, кстати, Хаухау, новый конкурс уже скоро?
Почуяв, что начинает пахнуть жареным, Дзин набил рот такояки и бесцеремонно сменил тему.
— Со следующего месяца. Две недели будут отборочные, ещё через две выберут финалистов. Надеюсь, пройду.
— Я обязательно приду помогать, — пробубнила Мисаки с набитым ртом. Выглядела она как белка, которая засунула в рот огромный орех.
— Я рада, что придёшь, но не шуми.
Судя по кислой мине на лице Саори, раньше Мисаки уже буянила.
— А ещё экзамены скоро, совсем беда, — невзначай вставил слово Соитиро, и Саори страдальчески вздохнула.
— Конкурс ещё ладно… А вот триместровые реально тоску нагоняют… — депрессивно сказала она.
— Хаухау же у нас дурочка. В конце первого триместра нахватала двоек.
— Н-не говори так, Митака! Я просто немного путаюсь в точных науках!
— Понятно. Немного, значит?
— Я впервые в жизни увидела листок с пятью баллами из ста!
— А-а-а, хватит! И ты туда же, Мисаки!
Саори стыдливо опустила взгляд, словно раскрыли её неприятный секрет.
— Похоже, и правда немного путаешься.
— И ты гадости говоришь?
Саори исподлобья язвительно посмотрела на Соитиро, и это смотрелось настолько умилительно, что пришлось от стыда отвести взгляд.
— Блин, да что тут непонятного? Мне и одноклассники пытались подсказать, да толку-то, мы все с музыкального не шарим в точных науках, — оправдалась она, пробубнив себе под нос.
— Почему бы не попросить Мисаки?
На минуточку, та набрала самый большой балл на потоке.
— Мы уже пытались перед экзаменами в середине триместра… Но Мисаки так объясняет, что ещё больше путаешься. А Дзина просить — нет уж, спасибо.
— А если попросить вице-президента? — предложил Дзин столь непринуждённо, словно говорил о погоде.
— Что? — удивился застигнутый врасплох Соитиро.
— Ты занял второе место по баллам, да и ведёшь себя серьёзно. Как по мне, отличный вариант, — сказал Дзин, положив руку на плечо.
— Нет, не хочу мешать Татэбаяси-куну.
— Да не помешаешь… Когда объясняешь другим, то и сам лучше усваиваешь, — ответил Соитиро, одновременно представляя, как остаётся после уроков с Саори в классе, чтобы заниматься. Как они сидят рядом в библиотеке на закате и решают задачу. Как едва не касаются друг друга плечами. Как Саори задаёт вопрос, а он поясняет… И тут Соитиро понял, что увлёкся фантазиями, и затряс головой, прогоняя дурные мысли. Как же он так умудрился?..
— Видишь, вице-президент не против.
— Угу… Тогда можно тебя попросить?
— Что? А, ага.
Соитиро никак не ожидал подобного развития событий, потому не смог скрыть волнения. Внутри забурлили эмоции, и он поймал себя на мысли, что радуется маленькой победе. Вот только с чего бы, он не до конца понимал, и оттого на душе стало тревожно. Чем сильнее Соитиро заставлял себя успокоиться, тем хуже у него получалось.
— Тогда обменяйтесь номерами телефонов?
Дзин с места в карьер завалил Соитиро и Саори советами.
— Пожалуй. Давай.
Саори без малейших колебаний вытащила мобильник, с которого свисал брелок в виде миленького кота. Как-то он негармонично смотрелся у Саори, которая во всём остальном казалась взрослой.
— Это Габлинчё Ямая! Дружбан моего любимого Габлинчё Бира!
«Ямая» могло означать ириомотейскую кошку*. Да и дизайн соответствовал — в нём было что-то от дикой кошки.
— Я не сама его прицепила. Это всё Мисаки, — оправдалась Саори, словно заметив удивление Соитиро. Тот не сообразил, как ответить, потому просто достал мобильник дрожащей рукой и активировал ИК-порт.
— Давай я первый отправлю?
— Ага.
Они обменялись номерами телефонов через порт. Соитиро вдруг понял, что впервые записывает в телефонную книгу номер девушки, а когда заметил, что Дзин подаёт ему знаки глазами, отчаянно натянул маску спокойствия.
Как только он закончил добавлять контакт, от Саори пришло сообщение.
«Рада знакомству».
В конце предложения стояло эмодзи в виде миленькой киски.
«Взаимно», — коротко и по делу отправил в ответ Соитиро.
— Ну ты и формалист, вице-президент, — изумился Дзин, глядя на экран мобильника сбоку.
— Не подглядывай в чужие телефоны.
— Ну прости. Само вышло, — заявил он, и тут из динамиков раздалось объявление:
«Далее: результаты голосования в ученический совет старшей школы при университете искусств Суймэй. Просим участников собраться на спортивном поле Суйко».
— Собираемся на поле!
Мисаки, отобрав у всех остатки такояки и запихав в рот, умчалась прочь.
— А, моё такояки!
— Хаухау, ну-ка живо!
— Она переживает за чужие проблемы как за свои...
— В этом её хорошая сторона.
Саори, хоть и расстроилась из-за кражи такояки, всё же пошла. Но тут же остановилась и развернулась к Соитиро.
— Всё будет хорошо. Тебя точно выберут.
— Откуда такая уверенность?
— Я же голосовала, — пояснила Саори, после чего плутовато улыбнулась.
Уже в третий раз за сегодня начинался подобный разговор. Но как раз в третий раз Соитиро захотел поверить.
— Если я выиграю благодаря твоему голосу, что для тебя сделать, Химэмия?
— Ну-у… А, точно. Хочу после уроков на крышу выходить.
— Нравится большая высота?
— За дурочку держишь?
Саори поглядела на него с прищуром.
— Ничего такого я не говорил.
— Ладно… Там приятно, вот мне и нравится. Когда на занятиях выматываюсь, туда прихожу, и сразу думается легче.
— Ясно.
Болтая, Соитиро вместе с Саори и остальными вышли к полю. И через несколько десятков минут диктор в школьных динамиках объявил:
«И вице-президентом школьного совета на следующий срок становится ученик первого класса Татэбаяси Соитиро-кун! Он побеждает с уверенным отрывом!»
3
С тех пор пролетел год, и сейчас это чувствовалось особенно живо. Фестиваль в прошлом году… В тот день Химэмия Саори укрепилась в сердце Соитиро.
После много чего произошло.
Закончился первый год, и во втором Соитиро опять оказался в одном с Дзином классе. Удалось во второй раз посмотреть фестиваль, а вместе с тем и пережить новый виток выборов в школьный совет. Голосование прошло как по маслу, и теперь Соитиро трудился на поприще президента.
Тем временем ростки, которые оставила в сердце Соитиро Саори, дали цветы, и те вот-вот могли распуститься.
Когда в начале и конце триместров проходили церемонии в спортзале, Соитиро неосознанно выискивал взглядом среди музыкантов фигуру Саори.
Когда на обеденном перерыве ходил в столовую, непроизвольно проверял, не пришла ли Саори.
И как они и договаривались, в конце триместра собирались в библиотеке для совместных занятий. В те часы Соитиро мог вдоволь насмотреться на сидевшую рядом пианистку.
Если вначале цветок был мал, теперь он разросся пышным букетом.
Соитиро уже не мог делать вид, что не замечает. Противился до последнего, но всё-таки признал, что испытывает к Саори сильные чувства.
Вдобавок, теперь, когда он чувствовал себя ни на что не годным, сильно просев по баллам в рейтинге, беспечные эмоции стали бельмом на глазу. Смех один. А вот результат Саори благодаря совместным занятиям значительно улучшился, она даже вошла в топ-50...
Соитиро ещё раз уставился на доску с объявленными результатами триместровых экзаменов. Сколько раз ни смотри, его имя оставалось на девятой позиции.
Стал ближе к девушке, к которой неровно дышал, и прекратил с головой уходить в учёбу… Соитиро думал, такое только в романах бывает, а на деле сам превратился в героя книги.
Стыд и срам… думал он, теряясь в хитросплетениях мыслей.
И пока Соитиро занимался самобичеванием, к нему обратились сбоку:
— Как успехи?
От голоса, который барабанные перепонки запомнили на всю жизнь, парень резко пришёл в чувство. Стоило лишь услышать, как тот переливается нотами, на душе сделалось немного легче.
— Хи-Химэмия?
— Я же просто поздоровалась, зачем так удивляться?
— Да я просто немного задумался.
— Задумался?
Саори наклонила голову набок — выглядело это настолько женственно, что лицо само собой расслабилось. Но чтобы не выдать себя, Соитиро напряг мимические мышцы.
— Ничего важного.
Не мог же он сказать, что вспоминал их знакомство. То, что он погряз в воспоминаниях, терзало и нагоняло чувство вины, заставляя стыдливо прятать взгляд. Саори с подозрением посмотрела на него, как бы говоря: «Правда?».
Соитиро жаждал поменять тему, но говорить о первом, что придёт в голову, не хотел.
И тут раздалось:
— Хаухау, а мои результаты, значит, неинтересны? — спросил у Саори нарисовавшийся Дзин.
— Я тобой не интересуюсь, — сказала как отрезала та.
— А вот президентом интересуешься.
Дзин поглядел на неё с намёком, а Соитиро сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей.
Саори встала на носочки и пыталась разглядеть сквозь толпу доску с результатами. И вдруг...
— А?.. — воскликнула она. Наверное, удивилась, не найдя имя Соитиро на привычной позиции.
— На этот раз девятый, — негромко произнёс Соитиро, как бы извиняясь наперёд.
— Много болел?
Глаза Саори беспокойно задрожали.
— Н-нет, вовсе нет...
Настоящую причину из него и клещами бы не вытащили.
— Об этом ты только что думал?
Саори как в воду глядела.
— А, нет, не о том. Ну… Просто стало труднее концентрироваться.
Отчего-то проступил пот.
— Ты об этом думал? Если что, могу дать совет.
Серьёзный взгляд Саори выбивал Соитиро из колеи.
Как раз в этом она ничего посоветовать не могла. С кем-кем, а с Саори он обсудить это не мог — она ведь превратилась в объект безответной любви. Сказать, что из-за мыслей о ней он не способен сосредоточиться на учёбе, было равносильно признанию.
— А если очень-очень нужен совет? Хаухау, тебя ведь касается.
— М? Правда?
— Митака, следи за языком.
Но Дзин был не из тех, кто промолчит.
— Президент запорол экзамены из-за тебя, Хаухау.
Заявление было равносильно взрыву бомбы.
— Из-за меня? — Саори, застигнутая врасплох, ошарашенно хлопала глазами.
— Н-нет, Химэмия! Ты не сделала ничего плохого! Ничего плохого! — резко запротестовал Соитиро, но Саори глубоко задумалась.
И потом, словно отыскав потерянное место в партитуре, спросила, осторожно подбирая слова:
— Ясно… Ясно. Всё из-за того, что ты помогал мне по учёбе перед экзаменами?
— Говорю же, нет.
— Прости, Татэбаяси-кун. Так и есть. Я слишком много времени отняла. Правда, прости меня.
— Не извиняйся. Правда, всё не так. Времени хватало, ты не виновата, Химэмия.
Но Саори, судя по виду, не поверила. А как иначе? Сколько бы она ни сопротивлялась, Соитиро никак не мог раскрыть истинную причину.
— Тогда… в чём на самом деле проблема? — задала девшука вопрос, которого президент боялся больше всего.
— Это...
Не мог он просто взять и ответить.
— Митаке рассказал, а мне не можешь?
— Нет, это...
— Я менее важна, чем Дзин?
— Хаухау, как-то грубовато звучит.
— Ну что?
Саори, проигнорировав Дзина, продолжила напор.
— Значит, на меня всем наплевать?
— Митака, помолчи немного.
— Да-да. Ладно, схожу-ка в туалет, — заявил Дзин, действительно собираясь уходить.
— Слышь, Митака, не убегай!
Именно сейчас оставаться наедине с Саори было для Соитиро неподъёмной ношей. К тому же Дзин должен был расхлёбывать заваренную им же кашу.
Но взывания к совести тот пропустил мимо ушей.
— Я же ни в чём не соврал, — беззаботно бросил он напоследок и ушёл к туалету.
Дзин не врал. Говорил как есть. Разумеется, жонглировал словами, но фраза «Из-за Саори не получилось сосредоточиться на экзаменах» не была неверной.
— Не можешь мне сказать?
— Точно… — честно ответил Соитиро, не в силах уходить от ответа.
— Ты мне мало что о себе говоришь.
Ответить на это Соитиро не смог даже общей фразой.
Тут раздался звонок на урок.
— Я уже пойду.
— Ага.
Саори повернулась спиной и пошла по коридору.
Хотелось её окликнуть. Рука уже потянулась к ней, открылся рот… но ничего сказать не получилось. Соитиро не знал, что говорить. Он хотел остановить её, но не мог найти слов. Желание и нерешительность вступили в конфликт, борясь друг с другом.
Уже скоро начнётся урок, надо было возвращаться. Убедив себя, что пока ничего не поделать, Соитиро развернулся и пошёл в противоположную от Саори сторону.
В будущем он будет вспоминать, что в тот день до смерти переволновался.
4
Сообщений не приходило.
Прошла выпускная церемония, через три дня начнутся итоговые экзамены третьего триместра. Соитиро после уроков сидел в кабинете учсовета.
Хоть близились экзамены, на президента свалились всякие дела.
Самым главным вопросом была подготовка приветственной вечеринки для новых учеников, которые вот-вот зачислятся в школу. Соитиро внимательно изучал заявки всех клубов — до конца триместра требовалось принять решение по каждому. А ещё программа всех комитетов с пояснениями… Не говоря уже о делах самого учсовета и новых первогодках. В подобное время важные дела сыпались как из рога изобилия.
Но если начистоту, Соитиро не очень-то сосредоточился.
— Эх-х, — протянул он.
Лишённый энтузиазма взгляд снова упал на мобильник.
Сообщений ожидаемо не пришло. Сколько ни проверяй, на экране уведомлений о новых письмах не появилось.
А ведь раньше за неделю до экзаменов от Саори обязательно приходило:
«Натаскай меня, пожалуйста».
Уже прошло три дня, а никакие уведомления не высвечивались.
И причина была яснее ясного.
На предыдущих экзаменах… в конце второго триместра, Соитиро сильно опустился в таблице, и теперь это аукнулось.
Саори решила, что их совместные занятия сильно отвлекли его, и потому теперь не стала ничего просить, чтобы не ставить палки в колёса.
Две последние недели она старательно избегала с ним встреч и даже не разговаривала.
Уставший ждать у моря погоды, Соитиро с каждым днём всё больше терял хватку. Он в третий раз посмотрел на мобильник, а тот не соизволил отреагировать.
Соитиро поймал себя на мысли, что проверяет телефон раз в минуту. И как только осознал это, отодвинул мобильник подальше, на край парты, и решил заняться делами учсовета.
Включив ноутбук и дождавшись загрузки, Соитиро как обычно открыл рабочий файл.
И тут сидевший по диагонали напротив первогодка-вице-президент, который мычал себе под нос и перебирал документы, звучно плюхнулся на парту.
— Президе-е-ент, — лениво протянул дружелюбного вида школьник. Подобное расхлябанное поведение его совсем не красило.
Вице-президент обессиленно растёкся по парте, прижавшись щекой к столешнице.
— Президент, давай без фанатизма, а?
— Ты о чём, вице-президент?
Соитиро понял, что, если не отреагирует, тот не уймётся.
— Хочу кое-что обсудить.
— Обсудить? В такой позе?
— Пожалуйста, выслушай меня.
— Хорошо. Давай говори, — согласился Соитиро, не захотев тратить силы на нравоучения. Но взгляд от экрана ноутбука не оторвал.
— Хочу девушку.
— Не того ты собеседника выбрал.
— Да не спорю. Я хочу разговаривать с девушкой.
— Какие высокие цели.
Вице-президент, вздыхая, приподнялся, а затем без предупреждений резко вскочил.
— Я же пошёл в учсовет, чтобы познакомиться с девушкой, поближе её узнать, пока готовим всякие мероприятия, и чтобы это в любовь переросло. А на деле что? Президент, казначей, секретарь, координатор, все до единого — парни! Что за подстава?! Я как будто в школе для пацанов! — завозмущался первогодка.
— Одноклассницы к твоим услугам, — в грубоватой форме заткнул его Соитиро.
— И как мне к ним подкатить?! — Вице-президент, не поняв намёка, продолжил гнуть свою линию.
— А мне почём знать? Если у тебя есть время на пустую болтовню, то сортируй заявки клубов.
— Я вообще-то закончил!
Вице-президент продемонстрировал разложенные в две стопки бумаги. В первой к листкам прицепили зелёные скрепки со знаком GO, а во второй — со знаком NG. Поделили где-то поровну.
— Если закончил, быстрее иди домой и готовься к экзаменам. Ты же знаешь, хоть официального правила нет, неофициально члены учсовета обязаны быть в числе первых пятидесяти по баллам.
— Значит, лучше позанимаемся здесь, а не дома, — вмешался казначей, который сидел напротив вице-президента. До лета прошлого года он играл в бейсбольном клубе, но, когда получил травму, решил не рисковать, махнул рукой и вступил в учовет. Но бейсбол ещё не полностью вышел из парня, на что намекала лысая голова. Довольно крупный малый — большинство людей за казначея его бы не приняло. Как и Соитиро, он учился во втором классе. Нынешний учсовет состоял из трёх первогодок и двух второгодок — Соитиро и казначея.
— Если что-то не пойму, можно спросить у президента. Идеально.
Словно соглашаясь, секретарь и координатор, оба первогодки, утвердительно закивали.
— Я вам не частный репетитор.
— Да ладно тебе, президент. Ты и по оценкам в топе, и с девушкой тесно общаешься.
— Ты о ком говоришь?
— Ты же часто видишь Камигусу-сэмпай?
А можно ли было сказать, что они «виделись?» Инопланетянка только и делала, что болтала о своём, а слова Соитиро в одно ухо влетали, из другого вылетали.
Как-то раз она на перемене внезапно заявилась в класс и выдала нечто загадочное:
— Я выкинула котлеты из карри с котлетами.
Тогда Соитиро ответил:
— Могла бы просто попросить обычное карри.
Но Мисаки, проигнорировав, вылетела из класса.
— О-она до жути миленькая. Я от таких тащусь, — присоединился к разговору молчавший до сих пор координатор-первогодка. Наравне с вице-президентом, он в нынешнем составе учсовета был заводилой.
— Когда впервые её увидел, меня словно током ударило, — проговорился секретарь, который обычно вёл себя кротко. Под каким углом на него ни смотри, он выглядел как ребёнок. Если назвать его учеником средних классов, никто не заподозрит обмана.
— Не советую. Бузотёрша она ещё та, — добавил, наконец, казначей.
— Но она сто пудов самая крутая красотка в школе! — перевозбудился вице-президент.
— Я за Асаку-сэмпай из клуба плавания. Сиськи у неё чумовые. Я бы вдул, — раскрыл карты координатор.
— Ну нет, вы не шарите. А как же Кохару-сэнсэй? — сказал казначей.
— Ещё бы, обожаю милф.
В кабинете ученического совета в один миг воцарились пацанские разговоры.
— Мне нравится Химэмия-сэмпай с музыкального.
В итоге дошло и до секретаря.
— Да знаю я, знаю.
— Нравятся холодные? Да ладно, серьёзно?!
Три первогодки отчего-то вместе закивали. Успели они спеться.
— Ну вы и смелые. А вот я даже не могу посмотреть в глаза красотке, — самоуничижительно засмеялся казначей.
— Да и я. Когда делал музыкальный номер для приветствия новеньких, ни слова сказать не смог. Прямо в золотую рыбку превратился, — признался вице-президент, хлопая ртом. Комната залилась смехом.
— Нас тогда президент спас… Кстати, президент, ты же хорошо ладишь с Химэмией-сэмпай?
— Не особо… Просто знакомые.
Если подумать, то даже хуже. Она так ничего и не написала, будто вычеркнула из жизни.
— Вы, если болтаете ни о чём, лучше идите уже домой.
Стоило Соитиро стать немного строже, как казначей, секретарь и координатор резко вернулись к учёбе. Один только вице-президент недовольно надулся. Притягательности ему это никак не добавляло.
Соитиро глубоко вздохнул про себя. Что же он делает? Просто выпустил пар. Когда речь зашла о Саори, он не смог оставаться спокойным.
Словно притянутый магнитом, взгляд парня переместился к мобильнику на краю стола.
В конце концов, проблема была не в том, что не приходили письма. Не в том, что он опустился в рейтинге и между ним и Саори возникла стена.
Может, и проблемы как таковой не было вовсе.
Просто Соитиро влюбился в Саори, искренне и всем сердцем, и незнакомое чувство не давало покоя.
Вот в чём суть.
И что теперь делать с неразберихой в груди?
В обществе существовало такое понятие, как «признание», но что, идти Соитиро и признаваться? Нет, точно нет, он не смог бы посмотреть в глаза Саори и сказать «люблю».
А если и смог бы, точно создал бы проблему.
— Эх.
— Президент, чего вздыхаешь? Чем ты там занят?
Вице-президент, изображая рыбу фугу, подглядел на экран ноутбука.
На дисплее отображался один файл.
Вверху было написано: «Не закрывать двери на крышу после уроков». Учсовет принимал просьбы со всех учащихся в школе, и порой люди просили пересмотреть школьные правила или нормы.
— А, не закрывать крышу? — Секретарь, услышав, поднял лицо.
Чаще всего обращались из спортивных клубов — просили не закрывать после уроков спортзал. Ещё художники просили пустить их туда, откуда открывался хороший вид для рисования. Бывало, кто-то индивидуально просил открыть крышу — например, чтобы со всей дури подуть в трубу или признаться в любви.
— В том году учсовет вроде пытался договориться, но не разрешили?
Соитиро в ответ кивнул. Предыдущий президент, который уже окончил школу, очень настойчиво просил заместителя директора, но в конце концов ничего путного не добился.
— За безопасностью и так тяжело следить, а если ещё и двери не запирать после уроков, опасность вырастет вдвое. Ещё до моего поступления… года четыре назад, двери не закрывали, и ученики играли в волейбол или бейсбол. В итоге мячи постоянно улетали на улицу.
— Бейсбол на крыше? А что, отлично звучит, — воскликнул казначей — бывший член бейсбольного клуба.
— Вот из-за таких балбесов, как ты, невозможно договориться.
— Типа я виноват?
— Короче говоря, никто не хочет брать на себя ответственность, так?
Координатор, навалившись на спинку стула, сунул автокарандаш в рот.
— Вот прям так, в лоб?
— Как раз этим взрослые больше всего напрягают, — прокомментировал, не поворачиваясь, вице-президент.
— Какие будут предложения совета? — спросил с напряжённым лицом секретарь.
— Ты, похоже, против, секретарь.
— Вовсе не против… Но вопрос проблемный. Прошлый учсовет с учителями не договорился. А значит...
— Понятно, вот, значит, о чём думаешь?
Ни к чему порождать споры, которых можно избежать, — такую позицию Соитиро понимал.
Решив, что самое время, он посмотрел на всех с просьбой высказаться.
Первым ответил вице-президент.
— Я тоже против. Я много каких предложений хочу внести, но в прошлом году столько их забраковали. Если и в этом учителя на нас обозлятся, забракуют ещё кучу, а это суперотстой! И какой тогда смысл вообще быть в учсовете, если ничего не можем?
— Поддерживаю, — заявил координатор, подняв руку.
Остался только казначей.
— Я думаю так. Что бы я на самом деле ни хотел, мы с президентом раньше всех выпустимся, а вот вы трое останетесь и учсовет в следующем году будет на вас, потому нет смысла воевать. Замдиректора распустил предыдущий состав, и если опять поднять больной вопрос, проблем будет выше крыши.
— Ясно, я всех услышал. Я тоже в данный момент не готов на это пойти.
— Тогда какую отправим заявку?
Все сосредоточились на Соитиро.
— Вы же в курсе, что это самая частая просьба от учеников? Типа им срочно надо готовиться.
— Ну что поделать. Если бы мы это устроили, нас бы на руках носили, — помечтал вице-президент. Соитиро высказался против, но на самом деле думал иначе.
Кое-какие слова всё никак не выходили из головы.
«Хочу после уроков на крышу выходить», — сказала Саори.
Если бы Соитиро не вспомнил её слова, не ломал бы голову над заявкой. Как и всегда, качать права у руководства школы лучше всего было прямо перед окончанием срока полномочий.
А до той поры умнее будет поддерживать с учителями хорошие отношения, и тогда получится много чего провернуть без сучка без задоринки. Прямо сейчас к Соитиро, который демонстрировал хорошие успехи в учёбе и серьёзно смотрел в завтрашний день, относились с большим доверием. Когда он только заявил кандидатуру на выборах президента, несколько преподавателей так прямо и сказали: «Будет здорово, если победишь». И вот теперь он мог отплатить им за высокие ожидания.
К тому же Соитиро понимал позицию руководства школы. Если на крыше произойдёт какой-нибудь несчастный случай, придётся искать ответственных. Приоритет нужно отдавать действительно важному.
Дзин, то ли от упёртости, то ли от прямолинейности, наверняка сказал бы что-нибудь вроде «Да это ерунда», но важные правила существовали для того, чтобы обеспечить безопасную школьную жизнь. И правила стоило отстаивать.
— Отложим составление запроса на потом, — заключил Соитиро.
Спустя полчаса разбирательств с учёбой и делами учсовета посиделки закончились.
Соитиро последним вышел в коридор и запер дверь, а по пути к выходу из здания, во время спуска по лестнице, столкнулся с Дзином.
— Сама судьба свела нас вместе, не иначе.
— Тебе пора к врачу.
— Для президента ты слишком холоден.
— Только с тобой, Митака.
— Спасибо за особое отношение.
— Пф...
— Кажется, ты не с той ноги сегодня встал.
— Ещё чего.
— Значит, с Хаухау поругался?
Соитиро поперхнулся.
Дзин уверенно выдержал суровый взгляд, даже не думая затыкаться.
— Недавно я заглянул в библиотеку, Хаухау там одна занималась. Аж жалко её стало, бедняжку.
— И чья же это вина?
— Ты говоришь так, будто я виноват.
— И говорить не надо. Ты до этого столько всего наболтал, теперь отнекиваешься?
— Ты про то, что из-за Хаухау у нашего президента упали результаты?
— Да.
— Стыд мне и позор. Ты лучше пойди и нормально объясни, что имел в виду. Хаухау не так поняла, точно тебе говорю.
— Сам иди извиняйся и всё объясняй.
— Да нет мне доверия. Хаухау мне не поверит. Да и что мне ей сказать? У президента упали баллы, потому что он думает только о тебе, а не об учёбе?
— Если продолжишь, получишь по носу.
Дзин демонстративно встал в позу сдающегося. Вот только всем своим видом он показывал, что не заткнётся.
— Да тут и без слов понятно — что бы я ни сказал Хаухау, она взвалит вину на себя.
— Вот почему бы ей не сказать, что она не виновата?
— Тебе так сильно хочется выставить виноватым меня?
Соитиро промолчал.
— Короче, доверяю Хаухау тебе.
— Почему я должен разгребать за тобой бардак?
— Блин, ну ты и тугодум. Даже ежу ясно. Именно ты хочешь заниматься вместе с Хаухау. Не я, а ты.
— Да я… не особо!
От фразы, уколовшей в самое нутро, Соитиро проглотил язык.
— Скажу больше, ждёт Хаухау вовсе не меня, а тебя, президент. Ты же гордишься собой, когда другие люди в тебя верят? Почётный ученик, как-никак.
Дзин говорил мягко, но его слова впились в глубины сердца острыми шипами.
— Ты смотришь на жизнь с высоты птичьего полёта, но старательно делаешь вид, что ползаешь по земле. Даже когда понимаешь, что делаешь близким людям больно. В этом плане ты такой же плохой человек, как и я.
Взглядом Дзин говорил: «Если что-то не нравится, иди к ней сам».
— Будь главным героем хотя бы иногда. Подойди к Хаухау и скажи: «В следующий раз я точно займу первое место, потому не волнуйся». Думаю, она обрадуется.
— По-твоему, это просто?
— Меня это не касается, потому, конечно, просто.
— Да ты сам бегаешь от Камигусы, так что касается, — максимально колко заметил Соитиро, чтобы выпустить пар.
— Мы так хорошо понимаем друг друга. Кажется, мы отлично поладим, — вывалил Дзин, после чего, помахав рукой, пошёл прочь.
Когда его фигура исчезла, Соитиро переполнила злость, всё тело буквально запылало от переизбытка эмоций. Поддавшись им, он навалился руками на стену, будто хотел её продавить. Ладони вскоре заныли от боли, но бушующие эмоции всё никак не получалось утихомирить.
— Не смей говорить всё, что взбредёт в голову...
Слова Дзина до сих пор били по барабанным перепонкам. Расстраивало то, что он был прав. В конце концов, проблема касалась Соитиро, и только его.
— Но что мне ей сказать-то?!
Он стиснул прижатые к стене кулаки. На самом деле он прекрасно знал. Вопрос был в том, где набраться смелости.
— Чёрт.
Но строгий нрав Соитиро всё же заставил действовать.
Путь до читального зала парень знал с закрытыми глазами и именно туда сейчас направлялся.
Самая дальняя от двери парта. Их излюбленное с Саори место для подготовки к очередному экзамену.
Стоило выглянуть из-за книжных полок, как Саори сразу попалась на глаза — сидела она именно там, где и ожидалось. От тщётных попыток одолеть задачу из учебника у неё буквально шёл дым из головы.
Саори, судя по всему, не заметила прихода Соитиро.
Всё из-за музыки, которую девушка слушала за учёбой.
Привычных гигантских наушников на ней не было, зато из-под коротких волос спускался тонкий кабель, воткнутый в маленький музыкальный плеер на столе.
Соитиро нервной походкой зашагал к Саори. Прошёл рядом, но она всё равно не заметила — полностью сосредоточилась на решении сложной математической задачи.
Заглянув в тетрадь, Соитиро узнал дифференциальное уравнение.
— Измени чуток уравнение, и решение будет в точности как в этом примере.
Соитиро указал пальцем на пример из учебника, и удивлённая Саори резко подняла лицо, широко распахнув глаза и уставившись на визитёра.
Но не прошло и секунды, как девушка пристыженно отвела взгляд.
— Ты?
— Если первоначальное уравнение слишком сложное, можно его разложить и пересобрать в иную форму, — сказал Соитиро, присаживаясь рядом.
Саори последовала совету, написала в тетради формулу и молча принялась её решать. И вскоре получила ответ.
— Готово, — сказала она, воодушевлённо поворачиваясь к Соитиро, но опять словно что-то вспомнила, резко убрала с лица улыбку и отвернулась. Более того, сделала вид, что не обращает на спасителя внимания, и приступила к следующей задаче.
— Что слушаешь? — Соитиро жестом показал на ухо.
Саори впала в кратковременный ступор, а затем вытащила один наушник и подала ему.
Предложенный наушник отправился в ухо.
Играла классика. Музыкальные вкусы Саори не ограничивались попсой, роком и джазом, ещё она слушала осты из аниме и игр. Потому говорить с ней о музыке можно было до скончания времён.
Какое-то время они молча послушали мелодию.
Саори успела решить вторую задачу, а когда полезла в ответы для сверки, Соитиро спросил:
— Это Моцарт?
Саори изумилась, не ожидав, что он узнает.
— Хорошо разбираешься, да? Хотя мелодия не шибко известная.
— Я выучил.
— Что?
— Ну… Чтобы поддерживать с тобой разговор.
— Вон оно что...
— Ага.
— И… что это значит?
Саори, опустив лицо, залилась румянцем.
Вот только Соитиро не смог насладиться её реакцией — испугавшись, он вдруг покраснел ещё сильнее.
— Короче, ну...
— Короче?
— Я-я...
— ...
Саори судорожно сглотнула.
От напряжения у Соитиро нервы натянулись как струны. Хоть серенаду на них отыгрывай.
— Хочу сказать, я в порядке!
— А? — оторопела Саори.
— Результаты у меня ухудшились вовсе не из-за того, что я о тебе беспокоюсь. Давай вместе заниматься. Всё нормально, это мне не помешает.
Тут он резко прервался. А затем с полной уверенностью заявил:
— На следующих экзаменах я точно возьму второе место.
И напоследок протараторил:
— Обещаю. Можно и клятву на мизинцах.
Саори ничего не скажет… подумал Соитиро, но тут она внезапно взорвалась от смеха.
— П-почему смеёшься?
— А я думала, обычно в такой ситуации обещают быть первыми.
Саори продолжала хихикать. Дзин именно так и советовал сказать, но Соитиро не мог себе позволить. В силу своего характера он мог обещать только то, чего точно был способен добиться.
— Я так сказал, потому что тягаться с Камигусой — задачка не из лёгких.
— Это да.
Саори, всё ещё смеясь, вытерла с уголков глаз выступившие слёзы.
— Ничего смешного, вообще-то.
— Прости.
В итоге Саори поборола смешинку только через пять минут.
Потом, слушая музыку, парочка прозанималась около часа и пошла домой вместе.
Когда они выходили из читального зала, Соитиро заметил среди вещей Саори что-то похожее на футляр от музыкального инструмента.
Вообще Саори специализировалась на пианино, но, когда весь класс устраивал оркестровое представление, играла на скрипке. Сама девушка заявляла, что играет посредственно, на уровне любителя, но Соитиро, слушая её на фестивале или выпускной церемонии, совершенно не понимал, в каком месте она любитель. То, как она элегантно двигала смычком, не оставляло никаких сомнений в её мастерстве.
— Дома ещё будешь репетировать?
— А? А, ты про это? — Саори приподняла футляр со скрипкой. — Это типа для смены пластинки. Пианино я люблю, но вот расслабляться за ним не умею. Слишком серьёзно к игре отношусь. А на скрипке так себе играю, потому не заморачиваюсь и просто наслаждаюсь… У неё мне звук нравится.
Парочка, болтая о всяком, умиротворённо шла по коридору. Но стоило им подойти к лестнице, как Соитиро вдруг кое-что заметил, панически отшатнулся назад и прижался к стене коридора.
— Что с тобой?
Удивлённая Саори собралась пойти по лестнице вниз, но Соитиро схватил её за руку и потянул назад.
— Зачем дёргаешь? — прошипела она, а парень приставил палец к губам.
— А?
Саори показала мимикой, что понимает всё меньше и меньше, но Соитиро молча тыкнул в сторону ступеней, и когда девица выглянула на лестничную площадку, её рот тут же изобразил удивлённое «А».
Там стояли парень с девушкой, их ровесники. Как говорила одежда, то были второгодки из бейсбольного клуба. И они не просто стояли: их спалили во время поцелуя.
Соитиро, прижимаясь к стене коридора, глубоко задышал, а Саори, которую вжало спиной в ту же стену рядом, залилась краской и пробурчала что-то нечленораздельное.
— Блин… Я же сказала, поцелуй будет наградой за победу, — донеслось с лестницы.
— Да ладно тебе, давай ещё разок.
— Нет уж. Сопишь так, будто наброситься хочешь.
Шаги стали удаляться, и голоса приглушились.
— Значит, если выиграю в следующем матче?
— Ну, я подумаю.
— Что, правда?
— Имей в виду, я про поцелуй.
— А чего так?
— Ведёшь себя плохо, больше ничего не дам.
— Да ну нафиг, ты же несерьёзно?!
Парочка, наконец, ушла достаточно далеко, и голоса стихли.
Словно почувствовав облегчение, Соитиро и Саори одновременно выдохнули.
— Надо же было такое увидеть.
— Да уж.
Ненадолго оба замолчали.
— С-слушай, пошли уже?
— Д-да, ага.
Неуверенной походкой они спустились на первый этаж.
Увиденное не выходило из головы, заставляя идти молча и беспомощно перебирать в уме подходящие для разговора темы.
Но вдруг Саори, словно роя себе могилу, внезапно спросила:
— С-слушай… Татэбаяси-кун, а ты целовался?
Вместо того чтобы разрядить атмосферу, она ещё больше усугубила дело.
— Р-разумеется нет! Я же не Митака!
— Ты совсем на Митаку не похож, но это же не значит, что делать такое — плохо. Мы же старшеклассники...
— Н-ну а у тебя как, Химэмия?
— У-у меня?! Да какое там. Ну… я ведь… я даже не встречалась ни с кем.
— Неожиданно. Ты же популярная у парней. Сегодня на учсовете даже говорили, что хотели бы встречаться с такой красавицей, как ты.
— Я всё думала, о чём же вы каждый день треплетесь на заседаниях, а оно вон как?
Соитиро пронзили брезгливым взглядом.
— Нет, я такое не обсуждал!
— Нехорошо перекладывать вину на других.
— Э-это, конечно, да… Совесть замучает. Но я правда таким не занимался.
Саори в ответ натянуто улыбнулась, будто дразня.
После того как они переобулись у шкафчиков на первом этаже, их на улице приветствовало изумительное вечернее зарево.
— Красивый закат.
— Точно, — согласился Соитиро, главным образом любуясь не природой, а Саори, которая сияла в свете вечернего солнца.
— На крыше ещё красивее, наверное, — пробормотала без задней мысли девушка, скорее даже сама себе. Но её фраза почему-то задела Соитиро за живое.
— Крыше?.. — сорвалось с его губ.
— Идём домой? — вышла вперёд Саори.
Но Соитиро остался на месте, вынудив спутницу остановиться от удивления и развернуться.
— Татэбаяси-кун?
— Прости. Вспомнил о делах.
— Что?
— Иди одна, Химэмия.
— А, ага. Ну, тогда до завтра.
— Ага, до завтра.
Саори помахала рукой, а Соитиро, приподняв руку, проводил девушку взглядом, пока её фигура не скрылась из виду.
— Итак, приступим?
Было ещё не слишком поздно, и замдиректора не ушёл из учительской.
Переобувшись обратно, Соитиро поспешил в кабинет учсовета. По пути он пересёкся с каким-то учителем, и впервые в жизни на него наорали за бег по коридору. Но останавливаться Соитиро не собирался.
Спустя несколько минут он, задыхаясь, добежал до учительской.
— Заместитель директора.
— М? А, это ты? Что хотел?
— Запрос от ученического совета, — сказал президент, протягивая документ, на котором было написано: «Оставить крышу открытой после уроков».
5
На итоговых экзаменах в конце второго года Соитиро, как и обещал Саори, вернулся на второе место.
— А лучше бы первое место, — заметила Саори возле доски с результатами в коридоре.
— Тогда, получается, я бы нарушил обещание, — парировал Соитиро.
— Ты или слишком правильный, или глупенький, — засмеялась Саори.
Когда закончились триместровые экзамены, начались короткие весенние каникулы, а следом — новый учебный год. Соитиро, Саори, Дзин и Мисаки стали третьегодками — стартовал финальный этап их школьной жизни. Одновременно поступили новые первогодки, и в Суйко подул ветер нового сезона.
Новенькие, как и второгодки с третьегодками, в апреле попадали в новый класс и незнакомые ситуации, и потому вся школа была на нервах.
В текущем году кое-что изменилось. Во второй класс художественного направления зачислилась новая ученица, которая вроде бы успела стать художницей с мировым признанием, ещё она обладала невероятной красотой и загадочной аурой. Неизбежно пошли всякие сплетни. Более того, жила она в логове для проблемных детей — Сакурасо, что лишь подливало масла в огонь.
Начался триместр ахово, но прошла неделя, потом две… и постепенно все стали успокаиваться, пока в итоге не погрязли в ежедневной рутине.
Соитиро тоже перенервничал, но к маю и он вернулся в привычную колею.
Близился конец месяца. Соитиро в воскресенье сразу после полудня пришёл школу, чтобы уладить дела учсовета. Погода не удалась, лил дождь, мало кто заявился в клубы, и в коридорах царила звонкая тишина.
А вот в кабинете учсовета кипела жизнь.
Каждый год примерно в это время стартовала подготовка к осеннему культурному фестивалю. Распределив задачи, все члены совета просматривали прошлогодние документы и прикидывали, чем могли бы заняться.
Пока народ перебирал бумажки, то и дело раздавались охи. «Оёй, настолько заморочено?», «Учсовет и такое должен делать?», «Я так понимаю, президенту пора готовиться…» — жалобы сыпались одна за другой.
Спокойно себя вёл только Соитиро. Он знал, что опыт, полученный в прошлом году на поприще вице-президента, не пропал даром, и как-нибудь они справятся.
Голова больше болела из-за другой проблемы, которая «как-нибудь» уже не рассосётся.
Взгляд упал на документы на столе. В бумагах было написано: «Не закрывать двери на крышу после уроков».
Соитиро два месяца назад всучил документ заместителю директора. И сразу же между кабинетом учсовета и учительской задул холодный ветер.
Но прошла неделя, и о произошедшем будто позабыли, потому Соитиро занял твёрдую позицию.
Предыдущий президент в минувшем году спорил с учителями из окружения замдиректора, от себя предлагая усилить контроль и ввести дополнительные правила безопасного поведения на крыше. А Соитиро, оценив скудные успехи предшественника, решил пойти другим путём и целенаправленно избегал вопросов безопасности.
Вместо этого он брал чистым энтузиазмом.
— Поступают многочисленные просьбы от учащихся, не могли бы вы оказать посильную помощь? — без конца просил он.
После запроса Соитиро каждый день заходил в учительскую в поисках помощи.
Эффект не заставил себя долго ждать — где-то две недели назад ему ответили: «Мы рассмотрим этот вопрос на заседании учителей».
Но проблемы, как понимал Соитиро, только начались.
Просто рассмотреть вопрос недостаточно. Учителя могли это сделать чисто для галочки. Но всё же Соитиро ждал итогов заседания как манны небесной...
— Президент… — лениво проскрипел распластавшийся на столе вице-президент.
— Что, вице-президент?
— Хочу поцеловаться.
— Я тоже, — подхватил эстафету координатор.
— Повезло тебе, вице-президент. Вот и партнёр для поцелуев появился, — беззаботно бросил Соитиро, и парочка пристально уставилась друг на друга.
— Не смотри на меня так.
— Ты тоже.
Повисла неловкая пауза. Но не прошло и пяти секунд, как парни одновременно взвыли:
— Буэ-э-э.
— Бе-е-е.
Они невольно представили сцену поцелуя.
Соитиро уже понадеялся, что хотя бы какое-то время будет тихо, но вице-президент моментально пришёл в себя.
— Президент...
— А теперь что?
— Почему ты втихаря послал заявку на крышу?
Соитиро перестал перебирать документы.
— Сколько раз мы за это извинялись? Да не счесть...
— Если так хотел, я бы с тобой пошёл.
— И я, и я.
— Я тоже. Президент, нездраво ты сделал.
К вице-президенту присоединились секретарь и координатор, не упуская шанса покритиковать авторитета.
— Виноват. В следующий раз, когда что-то придумаю, обязательно пойдём вместе.
Два месяца назад, когда они делились мнениями, все выступили против предложения, а теперь, после того как Соитиро направил запрос, члены учсовета раскритиковали его не потому, что он пошёл к учителям, а потому, что пошёл один.
Не от эгоизма он так сделал, всего-то хотел своими силами переспорить администрацию, взяв на себя всю ответственность, но товарищи его героизм не оценили.
И всё же один из них решил поддержать.
— Президент, больше в нас верь, прошу.
Просьба заставила напрячься.
— Я всё понимаю, ты самый умный, но, если будешь в одного всё делать, мы тогда зачем нужны?
Пусть и прошло уже два месяца, упрямый вице-президент временами поднимал старую тему и сыпал жалобами.
— Я правда виноват, — как обычно извинился Соитиро, и вице-президент, показывая, что он наконец понял, сел на стул и вернулся к разбору документов.
Соитиро вздохнул про себя. Разговоры стихли, и наступила тишина, хотя насладиться ей не получилось: из приоткрытого окна послышались звуки скрипки. Неизвестно, кто играл. Может, Саори пошла репетировать. Хорошо, если так, подумал Соитиро, и тут же в дверь постучали.
— Да?
Получив ответ, дверь открыли снаружи.
Явился классный руководитель Соитиро — Такацу-сэнсэй. Разменявший четвёртый десяток учитель уже третий год был женат, и в последнее время у него с женой отношения стали как у кошки с собакой.
— Вот ты где.
— Что случилось, Такацу-сэнсэй?
— Хотел рассказать о результатах заседания.
Взгляды всех членов учсовета, включая Соитиро, сосредоточились на Такацу-сэнсэе у двери.
— Прошло. Со следующего месяца… с 1 июня крышу не будут закрывать после уроков.
Члены учсовета посмотрели друг на друга, хлопая глазами.
И затем…
— Получилось! — воскликнул вице-президент, подпрыгнув на месте, следом завопил координатор. Секретарь с довольным видом похлопал в ладоши, а казначей встал в победную позу.
Один только Соитиро, сыгравший ключевую роль, осознал не до конца.
— В самом деле?
— Не буду же я врать. Ну, как бы сказать, твой энтузиазм всех нас убедил. Ах да, вот ключ от крыши. Отвечать за него будете вы, ученический совет.
Такацу, пройдя в комнату, вложил в руку Соитиро серебряный ключ.
— Позволь рассказать подробнее...
Он собирался что-то объяснить, но его прервали.
— Президент, давай праздновать! Пойду накуплю выпить! — завопил координатор, выпрыгивая в коридор.
— Раз так, сгоняю в буфет! На вечеринку нужен закусон! — понёсся следом вице-президент.
— Э-эй! Сегодня воскресенье, буфет закрыт!
— Тогда сгоняю в ближайший магаз!
— Нельзя просто так взять и послушать учителя?..
Такацу отчего-то приуныл.
А Соитиро тем временем до сих пор не мог прийти в себя.
— Слышь, президент, соберись.
Казначей бросил скомканный документ, попав прямо в голову Соитиро. Тот прилежно подобрал покатившийся по полу шарик и закинул в мусорную корзину.
— Да ничего, просто ощущение странное.
— В смысле странное? Ты же прописался в учительской, вот и результат. Радуйся.
— Я не про то… Не думал, что вы настолько обрадуетесь.
Казначей оторопел, но через секунду расплылся в широченной улыбке.
— Ну а как не порадоваться, ты же пашешь ради учсовета. За это тебя и любим, — сказал он.
— Ясно. Тогда… я благодарен.
Соитиро искренне улыбнулся в ответ.
Вице-президент с координатором вернулись из магазина, неся в обеих руках гору сладостей и сока. Такацу, который ещё не ушёл из кабинета учсовета, взял расходы на себя, и в итоге удалось пошиковать на полную катушку.
Закончили праздновать они через два часа — к тому времени уже наступило пять часов вечера.
Ребята привели в порядок захламлённый кабинет, огромные остатки сока убрали в холодильник, а недоеденные сладости поделили и унесли домой.
Перед уходом Соитиро наведался в учительскую в поисках преподавателей, которые разрешили не закрывать крышу.
— Большое спасибо, — поблагодарил он.
Выйдя из учительской, Соитиро потопал к шкафчикам для обуви. И пока шёл по тихой школе, поймал себя на мысли, что бушующие внутри эмоции не вяжутся с гробовой тишиной вокруг.
Страсть как захотелось побежать галопом. Но президент не решился. Пускай никто не видел, всё же Соитиро был не из тех, кто нарушает правила при первой возможности.
Пока он спускался по лестнице, за спиной раздался голос:
— Татэбаяси-кун.
Развернувшись, он увидел шедшую за ним Саори.
Они встретились на лестничном пролёте.
— Дела учсовета?
— Ага, точно.
Саори, наверное, пришла на репетицию — в руке держала футляр скрипки, и кто-то ведь недавно играл.
Девушка загадочно посмотрела ему в глаза.
— Ч-что?
— Случилось что-то хорошее?
— А?
— У тебя щёки расслаблены.
От смущения Соитиро напрягся.
— Ну вот, такая потеря. Тебе гораздо лучше было так, — расстроилась Саори.
— Химэмия, у тебя есть время?
Слова летели вперёд мыслей.
— Ага, репетиция закончилась, я уже домой шла, срочных дел никаких нет.
— Тогда могла бы со мной побыть? Хочу показать кое-что.
— Показать?
— Пошли со мной, — расплывчато ответил Соитиро, после чего молча зашагал вверх по ступеням.
Вернулись на второй этаж и поднялись на третий. Но и там не остановились.
— Дальше уже крыша.
— Знаю.
— Уже закрыта ведь.
Они как раз подошли к двери, которая вела на крышу.
— Каждый год вся школа просит открывать крышу, и в этом году учсовет тоже договаривался с учителями.
— Правда? Ты не рассказывал.
— Хотелось сделать сюрприз… Короче, сегодня они разрешили. Со следующего месяца… с 1 июня крышу не будут закрывать после уроков.
— Даже если так, сегодня пока 23 мая.
— У меня вон что есть.
Соитиро, достав из кармана серебристый ключ, показал его Саори.
— Прилежный президент учсовета нарушает правила? Злоупотребляем полномочиями, — указала та, не утаивая радости.
— Я просто выполняю работу учсовета, даже в выходные дни. Если вот так воспользуюсь положением, никто же не накажет?
— Пусть так, но тебе нарушать правила не к лицу, Татэбаяси-кун.
— Это да. Я таких возмутительных вещей никогда не делал, потому аж руки трясутся.
Соитиро всунул взаправду дрожащей рукой ключ в навесной замок на дверной ручке, но только он начал поворачиваться, как парня остановили.
— Стой, — потребовала Саори.
Ещё до того, как Соитиро успел спросить, Саори взяла его за руку, в которой он держал ключ.
— Тут сложно.
Они повернули ключ вместе и явственно почувствовали кончиками пальцев щелчок.
Затем, переглянувшись, парочка одновременно кивнула.
Медленно повернув ручку, они распахнули дверь на крышу.
В такое время можно увидеть красное закатное солнце… подумал Соитиро, но на деле картина оказалась другой.
— А. — С его губ непроизвольно сорвался глупый возглас.
Небо заполонили серые облака, а капли дождя убили видимость.
— Так сегодня дождь?..
Соитиро виновато повесил нос, и в тот же миг мимо него пронеслась Саори. Подняв лицо, он увидел, как та, игнорируя дождь, вылетает на крышу.
— Классно, классно, — жизнерадостно декларировала она. — Татэбаяси-кун, может, тоже выйдешь? — навеселе предложила Саори, развернувшись и подойдя на шаг.
Соитиро достал из сумки складной зонт и во всеоружии шагнул навстречу стихии, и девушка, чтобы не мокнуть, залезла под укрытие, отчего парень оказался наполовину под дождём.
Саори многозначительно посмотрела на мокнущее мужское плечо.
— Ты такой добрый.
— Чего так внезапно?
— Я правда так думаю.
Боковым зрением Соитиро видел, что Саори прямо-таки светится от счастья.
— Когда мы познакомились, ты угостил меня половинкой тайяки.
— Тогда… Камигуса слопала всю твою еду. У тебя на лице было написано, как сильно ты расстроилась. Жалко тебя стало.
— Прямо вот расстроилась?
— Выглядела как ребёнок, у которого отобрали игрушку.
— Н-не до такой же степени… — Саори отвернулась, надувшись. — Но больше всего ты помог с экзаменами.
— М?
На миг Соитиро потерял нить разговора, но быстро её нашёл.
— Ещё ты помогал таскать музыкальные инструменты. И партитуру мы вместе искали.
— Не такие и большие дела.
— Вот и сейчас ты наклонил зонтик, чтобы я не мокла.
Саори посмотрела на Соитиро будто бы с триумфом.
— Может, и это не просто так? Ты запомнил, что я говорила про крышу?
Плечо, которое не помещалось под зонт, полностью вымокло и потяжелело.
«Хочу после уроков на крышу выходить».
Разумеется, он помнил.
— Вот потому я и уверена в тебе.
Слова Саори неведомым образом сжали грудь Соитиро, будто тиски. Да так сильно, что стало трудно дышать.
Потому что Саори всё не так поняла. Потому что не заметила. От осознания этого Соитиро захлестнули гнетущие мысли и невыносимые эмоции.
— Химэмия, ты неправильно поняла.
— Я?
— Никакой я не добрый.
— Ты не слышал, что я говорила?
— Нет.
— В смысле нет?
— Я так себя веду далеко не со всеми.
Она промолчала.
— Тайяки, инструменты. Зонтик, разумеется, тоже. Ещё крыша… Её просили открыть все, кому не лень, но это было лишь поводом!
— Та-Татэбаяси-кун?
Голос Саори задрожал. Она понемногу догадывалась, что ей хотели сказать. Но пусть так, Соитиро уже не мог дать заднюю.
— Дело в тебе, Химэмия.
Она молчала.
— Я так себя вёл из-за тебя.
Молчала.
— Только ради тебя… Потому не заблуждайся и не называй меня добрым!
— А-ага.
— Я люблю тебя, Химэмия.
Молчала...
Он сказал. Взял и сказал. Мысли тут же заволокла белая пелена, стало невозможно о чём-то думать. Соитиро не знал, что делать после того, как признается, и ничего не мог придумать.
Да как ему вообще в голову пришло — признаться… Он сам больше всех удивился.
Они замерли в тишине где-то на минуту.
Молчание превратилось в невыносимую пытку.
— П-пошли домой? — не выдержав, предложил Соитиро.
— А-ага.
Они ушли с крыши. Затем, не говоря ни слова, спустились по лестнице и пошли к шкафчикам.
Соитиро переобулся и стал ждать Саори, которая забыла зонт. И тут:
— Я-я тоже люблю, — сказала она.
— А?
Соитиро удивлённо обернулся и увидел, как Саори стыдливо съёжилась. А ещё она вжала голову в плечи и смотрела исподлобья, заливаясь румянцем.
— Э-э-э...
И что ему делать? Соитиро был мастером в решении школьных упражнений, но это задание решить не мог.
— Что-что?
— Если сам не повторишь, то и я не повторю.
По голове одновременно ударило чувство стыда и невероятное, резко нахлынувшее счастье.
— А, я, я… люблю тебя, Химэмия.
— И я тебя люблю.
Чем больше Соитиро думал о том, что делать дальше, тем больше путались мысли и выступал пот по всему телу.
Под натиском стресса, он выдавил из себя лишь одно:
— До...
— До?
— До завтра в школе! — бросил он, пихая складной зонт в руки Саори и выпрыгивая под дождь.
— Нет, стой!
Он не хотел останавливаться, но девичий голос его заставил.
— До завтра. — Саори помахала ему вслед.
Воодушевившись её милым жестом, Соитиро унёсся с ещё большим рвением.
А потом, сам того не замечая, исторг нечленораздельный вопль. Лужу, которая попалась по пути, даже не захотелось перепрыгивать. Наоборот, Соитиро как следует разогнался и плюхнулся в самый центр, разбрасывая вокруг эффектные брызги.
Тело словно стало легче. При каждом шаге оно будто взлетало, устремляясь ввысь.
Картина перед глазами, привычная и рутинная, казалась невероятно живой и яркой.
И вовсе не из-за дождя.
Сиял весь мир.
↑Подвид бенгальской кошки, найденный только на Ириомоте, самом южном острове архипелага Рюкю, на расстоянии около 200 км к востоку от Тайваня. Долгое время считалась отдельным видом.
