Время шло быстро и в мгновение ока пролетело три дня. Все эти дни Фанчжэн читал сутру. Сегодня ему написала главная знаменитость, Ли Сюэин.
— «Привет! Аббат Фанчжэн, ты скучаешь по мне?».
В месте с текстом была отправлена фотография Сюэин, на которой она делает приветственный жест рукой. На ней была косая шляпа и одежда пастушки. У неё были широко раскрытые глаза и она выглядела очаровательно.
Монах улыбнулся и ответил:
— «Нет.»
— «Это уж слишком!» — Она отправила сердитый подбочившийся смайлик. Затем добавила: — «Подумать только, я искала первоклассных мастеров и лучшие материалы для строительства часовни Гуаньинь и двух дополнительных комнат для медитации. А ты в конце концов даже по мне не скучал… Как печально!».
Фанчжэн был ошеломлён. Он вдруг вспомнил что когда «Красавица Разрушающая Город» чуть ли не провалилась в прокате, то он сказал что всё будет хорошо. А Сюэин пообещала что если его слова сбудутся то она построит ему часовню Гуаньинь. Конечно её слова были больше похожи на молитву Бодхисаттве. Теперь когда кризис миновал, она хотела отплатить за услугу.
Многие люди так делали после того как молились Бодхисаттве о помощи в чём-то. Если их желание сбывалось то чтобы выразить свою благодарность они жертвовали деньги, предметы или буддийские статуэтки и т. д. Например те кто молился за детей, а затем успешно рожали… Они возвращались, чтобы пожертвовать немного денег.
Конечно такие молитвы должны быть о чём-то конкретном, а не о чём-то абстрактном или слишком грандиозном. Можно молиться о ребёнке или успехе в деловой сделке и пообещать что-то взамен.
Многие считают что чем масштабнее желание, тем больше должна быть отдача. Но с точки зрения Фанчжэн это было смехотворно. Естественно в глазах обычных людей это было нормально, но такие сделки не совершались даже среди джентльменов и не говоря уже о божествах. В глазах божеств то что могли предложить смертные было ограничено. Вещи которые были драгоценны для смертных… Для Будды они были как пыль. Поэтому на самом деле Будда имел в виду не материальные предметы, а искренность от сердца. Не было бы ничего лучше если молитва была исполнена когда человек искренне выражал свою благодарность и повторял священные писания или имя Будды.
Поэтому не было ничего сложного в том чтобы загадывать желания и возвращать пожертвования. Однако если человек пообещал пожертвование, он должен был его исполнить. Иначе это было бы обманом. Так что даже если Будда или Бодхисаттва не заботились об этом, человек должен был выполнить всё что обещал. Это было важно.
Фанчжэн не знал благословляли ли Ли Сюэин Будда или Бодхисаттва, но то что он потратил 700 очков заслуг — это факт. Поэтому аббат не отверг предложение Сюэин. Он откровенно сказал:
— «Этот Нищий монах каждый день читает Священные Писания. У меня на уме нет ни дела, ни человека. Поэтому я естественно не скучал по тебе.».
— «Хм… Неудивительно, что ты стал монахом. Тебе суждено всю жизнь быть одиноким» — предрекла Ли Сюэин. Она просто пошутила.
Но когда Фанчжэн увидел эти слова, ему сразу же захотелось разрыдаться. Это был критический удар! Было больно!
Но что он мог сказать? Как монах мог ли он в свободное время думать о женщинах? Неважно откажется ли он в будущем от аскетизма, до тех пор пока он всё ещё был монахом он должен был играть эту роль. Поэтому он с горечью глубоко и многозначительно ответил:
— «Амитабха.».
— «Ладно, я больше не буду тебя дразнить. Я заказала для тебя много строительных материалов. А вот строители довольно заняты и смогут зайти только немного позже. Когда они освободятся, я сообщу.».
— «Амитабха. Не говори об этом, если их здесь нет. Ты только провоцируешь моё предвкушение…».
— «Ха-ха! Говоришь у тебя на уме не ни дела, ни человека? Тогда оставайся в предвкушении. Ха-ха-ха!» — Ли Сюэин отправила маниакально смеющийся смайлик.
Фанчжэн: «…»
После их общения аббат вскочил и громко рассмеялся.
— «Ха-ха, мой крошечный монастырь наконец-то может немного расшириться! Ха-ха-ха!».
Для него размер монастыря не имел такого уж большого значения. В конце концов, он всё равно планировал в будущем отказаться от аскетизма. Однако чем больше монастырь, тем больше будет прихожан. Так же улучшится его репутация и будет больше пожертвований. Чем больше желаний и благословлённых людей, тем больше заслуг! Имея больше заслуг Фанчжэн бы приблизился к отказу от аскетизма.
Система подтвердила это. Каждый человек пришедший помолиться Бодхисаттве или Будде обычно получал исполнения своего желания, если конечно он был искренним и если его желание не было слишком чрезмерным. После того как молитвы будут исполнены, Фанчжэн получит как заслуги десятую часть пожертвований. Хотя каждый отдельные заслуги были крошечными, желаний было много! Всё-таки заслуги которые он мог получить собственноручно делая добро были ограничены. Масштаб имел значение.
Через некоторое время…
— «Достопочтимый Мастер Одного Пальца, наш монастырь наконец-то расширяется. Нет, он уже расширился. Колокольня и Барабанная башня огромны и величественны. Наш колокол — это колокол Юнлэ с горы непознанного. А барабан — копия Военного Барабана Куй, использовавшегося во время битвы Жёлтого Императора с Чию. В храмовом зале мемориальная доска Десяти Тысяч Будд. Скоро будет построена часовня Гуаньинь. Разве ты всегда не спрашивал, когда наш монастырь станет таким же большим как монастырь Байюнь? До этого уже недолго. Поверь мне».
Фанчжэн сидел перед могилой Дзен Мастера Одного Пальца и счастливо говорил. Было так словно он смотрел не на кучу песка, а как будто мастер был возле него.
Монах просидел там почти весь день. В монастырь он вернулся только вечером. Он был в хорошем настроении и сегодня готовил лично. Он взял несколько овощей из тех что принёс Лю Хунъюнь, вымыл их и подготовил огромную тарелку с едой. Аббат устроил пир со своими учениками.
«Разговаривая» с Дзен Мастером Одного Пальца, Фанчжэн сказал всё что ему нужно было сказать и он хвалился всем чем нужно было похвалиться. Теперь когда он вернулся к реальности, всё ещё осталась проблема заслуг. Оставить всё как есть это явно не решение. Поскольку к нему ничего не приходило, он мог только проявить активность. Следовательно…
— «Ученики, завтра я планирую спуститься с горы.» — Когда он сказал это, у учеников от удивления поднялись брови. Одинокий Волк был почти не заинтересован, но Рыжему Мальчику не терпелось. Шимпанзе было несколько любопытно, в то время как бельчонок совершенно беззаботно продолжал есть.
Увидев это, Фанчжэн слегка приподнял брови. Хотя ни один из его учеников не был человеком, они были разумными. После того как они научились говорить, они ничем не отличались от людей. Сейчас они уже не смогли бы вернуться к жизни в лесу. Однако чтобы слиться с обществом им нужно было получше узнать мир. Если они останутся невежественными, то многое потеряют.
Учитывая всё это, монах сказал:
— «Со мной пойдёт Цзинкуань.»
— «А? Кх, кх…» — бельчонок был ошеломлён. Он поперхнулся и кашлял. Он очаровательно посмотрел на Фанчжэн, как будто говоря: «ты правда берёшь именно меня?».
Взгляд Рыжего Мальчика всё ещё был полон надежды, в то время как Одинокий Волк беззаботно зевнул. Шимпанзе не придал этому особого значения и наслаждался спокойствием горы.
