Король Гордыни объявил войну Королю Зависти.
Остановить Короля Гордыни хотели, конечно же, многие. Король Гнева выразил свой протест, разместив на побережье войска, но на него даже никто не обратил внимания. Король Гордыни лучше других знал, что этот пацифист с клеймом военного фанатика, не станет вредить в первую очередь самому себе, бездумно пересекая море.
Один из пяти директоров Торговой палаты подземелий, Оровас, которого называли обладателем Геркулесовой силы, отправил Королю Омана непривычно вежливое письмо. В письме Оровас смиренно сообщал, что магазин подземелий не хотел бы открытой войны между ними.
Король Омана тоже проигнорировал и это непривычно вежливое письмо. В конце концов, магазин подземелий — не более, чем пёстрое сборище торговцев. Они не могут занимать жёсткую позицию, полностью блокируя сделки с Королём Гордыни, а значит, магазин подземелий будет напрямую вовлечён в дела двух королей. А остальные короли не потерпят высокомерия магазина подземелий.
В закулисье в это время тоже что-то происходило. Король Зависти отчаянно пытался остановить полномасштабную войну, которая могла привести к всеобщей катастрофе. Но все его усилия пропали втуне. Король Гордыни принял решение. Он был самым тщеславным королём под этим небом, и ничто не могло сломить его волю.
Полномасштабная война началась.
Король Гордыни не торопился. Он наступал медленно, но неотвратимо. В итоге Король Зависти потерпел поражение. Приграничные подземелья оказались уничтожены или захвачены. Но противники только пристреливались. Поражение Короля Зависти было не окончательным.
Те, кто наблюдал за сражением, не думали, что Король Гордыни одержал решительную победу. Но некоторые считали, что битва уже закончена. Среди последних был и сам Король Зависти.
А Король Похоти прохаживался по своему гарему.
Обнажённые духи подземелья и наёмные ведьмы, вымотанные безумной оргией, длившейся сорок девять дней, лежали по гарему то там, то тут.
Король Похоти одновременно — и ребёнок, и взрослый. Это и она, и он, и невинная дева, и безумец, одержимый сексом: для существа, которое могло выбирать и мужчин, и женщин, и даже детей, облик не имел значения.
Король Похоти один ходил по дворцу, где все спали.
На сорок девятый день Король Похоти был ребёнком, а на пятьдесят девятый становился взрослым. Сейчас это был красивый молодой мужчина, чья мраморно-белая кожа резко контрастировала с чёрными волосами.
Увенчанный рогами похотливого козла, Король Похоти вошёл в покои короля демонов в самой дальней части гарема. В отличие от остального гарема, именно эта дальняя его часть всегда встречала его первозданной чистотой.
Пол приятно холодил босые ступни Короля Похоти ; сделанный из гладкого обсидиана, он красиво отражал короля, словно зеркало. А Король Похоти наслаждался последним весельем, прежде чем столкнуться с хаосом, который и привёл его в это место.
Король Похоти высокомерно сел на трон. Трон был приятно мягким, нежным как кожа девственницы, удобным, как женская грудь, и в то же время твёрдым, как мышцы мужчины. Король Похоти затуманенными глазами посмотрел в пустоту.
— Давно не виделись. С тех пор, как я пришёл сюда, прошло почти тридцать лет, верно?
С помощью маны его шёпот передавался далеко. Эта магия под названием "глаз дозорного" связывала с Королём Похоти кого-то далёкого.
[Асмодей.]
Послышался хриплый старческий голос.
Король Похоти закрыл глаза и увидел передаваемое прямо в его разум изображение. Изображение высокого худого старика, чья белая борода и такие же белые волосы были длинными, а одежды — выше всяких похвал даже на взгляд самого короля. Но одно затмевало всё целиком и полностью: глаза старика. Когда старик поднял свои глаза, в них отражалась ярость.
— Да, Левиафан.
Король Похоти назвал старика по имени.
Произносить имена друг друга было непривычно, ведь мало кто может называть короля по имени.
Король Зависти. У него вдруг перехватило дыхание. Он изо всех сил сдерживал свой свирепый нрав, но его голос дрожал от гнева.
[Думаю, ты знаешь. Этот мальчишка, Король Гордости, напал на меня. Неблагодарный! Он наверняка слышал от отца о нашем особом договоре, верно?]
Наверное, если бы рядом с Королём Зависти в этот момент оказался дух подземелья, он бы его убил: Король Зависти обладал ужасающей силой эмоций.
Король Похоти со вздохом спросил:
— А что мы для него сделали?
Король Зависти задохнулся. Не потому, что не мог вспомнить. Король Зависти был возмущён. И, резко вскочив на ноги, гневно и очень громко выкрикнул:
[Мы спасли мир демонов! Спасли! Без нашей помощи такого мира демонов, какой он есть сейчас, не существовало бы. Не могло существовать. Даже этот маленький королишка не родился бы!]
Король Похоти засмеялся и покачал головой.
— Нет, Левиафан. Мы не спасли мир демонов. Это мир демонов его спас. Маммон спас мир демонов. Точно не мы. Мы — просто жалкие трусы. Ты забыл, почему мы скрыли то, что сделали в тот день?
[Асмодей!]
"Неужели зависть так сильно тебя изменила? Всё из-за того, что ты смог овладеть завистью?" — хотел спросить Король Похоти, но не стал этого делать.
Вместо этого Король Похоти сказал:
— Левиафан, что ты хочешь, чтобы я сделал?
Король Зависти хрипло выдохнул. С трудом успокоился и заговорил, но его голос звучал хрипло, словно он больше не справлялся со своими чувствами.
[Помоги мне. Давай победим этого заносчивого сопляка вместе. Лучше бросить его на колени к своим ногам, чтобы он лизал наши башмаки. Мы поделим всё, что у него есть!]
Король Похоти пропустил эти слова мимо ушей. Потом пожал плечами и с улыбкой ответил:
— Левиафан, война только началась. Как тот, кто провёл знаменательный день с тобой, искренне желаю тебе удачи. Большего от меня не жди. Я не хочу поднимать против тебя меч.
Демон меча Асмодей. Когда-то он был величайшим мечником мира демонов.
Король Зависти, дрожа от гнева, крепко сжал кулаки. Он не терпел, он просто ненавидел, когда его презирали. Но здесь и сейчас пришлось смириться. Если бы Король Зависти, сражаясь с Королём Гордыни, сделал врагом даже Короля Похоти, всё бы погибло. Король Зависти стиснул до боли зубы. Но так и не смог не выплеснуть свой гнев.
[Ты об этом еще пожалеешь... очень сильно пожалеешь...]
Король Похоти снова засмеялся на его предупреждение. Он смеялся не над тем, кто охвачен грехом зависти, и не в состоянии справиться с ним. Очевидно, Король Похоти смеялся над самим собой.
— Да, ты прав, Левиафан. Я пожалею, как и после того дня.
Он до сих пор жалел о случившемся. Но никому не под силу вернуть прошлое. Ничего не изменить, это невозможно.
Король Похоти принял свои сожаления, не пытаясь подавить их. А потом откинулся на спинку трона. Король Похоти всегда жалел о прошлом.
***
В шумном баре.
— Хо, Хой!
Юрия, подперев руками подбородок, грациозно сидела на высоком столе, до которого едва дотягивалась, встав на цыпочки. Вдруг она грустно закричала, как будто готовая заплакать в любой момент. Она уже плакала.
Бадук, сидевший напротив неё, сжал кулаки и уставился на стол налитыми кровью глазами. На столе лежали кости и купоны на курицу, которые он собрал к этому моменту. В первую очередь внимание Бадука привлекли громоздившиеся на столе фишки, но теперь он не мог на них смотреть.
Офелия посмотрела на обоих поверх стола. Потом, слегка погрозив им кулаком, спросила:
— Точно? Вы не пожалеете? Знаете, что будет, если вы опять проиграете?
Офелия была довольно мила, но в то же время у неё было холодное сердце. Чистые глаза Юрии, похожие на стеклянные бусины, всё время беспричинно моргали.
— О, боже...
Юрия закусила губу. Ей хотелось быстренько убежать отсюда. Она хотела, чтобы всё это оказалось обычным кошмарным сном, чтобы проснувшись, она оказалась в тёплой уютной постели.
— Гав! Гав!! Гав!!!
Яростно залаял Бадук, держа её за руку. Хотя это был всего лишь лай, Юрия его хорошо понимала. Он говорил что-то вроде:
"Ты не должна отступать! Подумай, сколько мы проиграли! Если ты сейчас отступишь, у нас ничего не останется. Не сдавайся! Ты сможешь!"
— Я знаю, но...
— Гав! Гав!! Гав!!!
Решительно кивнул Бадук. Его полные уверенности глаза придали Юрии сил.
— Хой!
Выкрикнула Юрия, глядя на Офелию. Бадук тоже пристально уставился на неё. Офелия закатила глаза и отвернулась. Несколько раз дёрнула бровью, словно нервничая, потом спокойно сказала:
— Точно? Не хотите передумать?
— Хой!
— Гав!
Торжествующе закричали Юрия и Бадук, видя, что Офелия поддаётся. Офелия громко вздохнула и разочарованно уронила руки. Потом разжала кулаки перед напряжёнными Бадуком и Юрией.
— Ладно, давайте я покажу вам!
У Юрии замерло сердце. Бадук едва дышал. Сколько бы они ни смотрели, в ладони Офелии было две кости.
— Ладно, теперь это всё моё, верно?
Радостно сказала Офелия и забрала все пять камешков, лежавших на краю стола.
Это был подарок, который Ёнг-Хо купил Юрии, возвращаясь из мира людей. Пять разноцветных камешков. Для Юрии этот подарок был самым дорогим в мире сокровищем, которое она не вытаскивала, даже играя с Бадуком.
Юрия застыла на месте, не в силах сказать ни слова. По её нежным щекам текли слёзы.
