«Помимо всего прочего, есть ещё одна вещь, которую я должен огласить перед всеми» — он сделал паузу, его взгляд на секунду задержался на лицах некоторых человек, а затем сказал: «Прежде я лично назначил этот брак, выдавая дочь семьи Хуа, Шуйжоу, за сына семьи Линь, Линь Сяо, но впоследствии, из-за чувств между У Ченем и Хуа Шуйжоу, чтобы их узаконить, мне пришлось пойти против моего обещания. Чувствуя вину перед семьёй Линь, отменил свадьбу между этими двумя семьями, хотя это уже давнее дело, но оно до сих пор тревожит моё сердце, особенно когда я услышал, что Линь Сяо всё ещё любит Хуа Шуйжоу и игнорирует дочерей других семей. Моё сердце не могло остаться спокойным. Теперь, когда У Чень погиб, и он с Хуа Шуйжоу всё ещё не женаты, я должен снова предложить её брак с Линь Сяо, пусть это будет утешением моему беспокойному сердцу»
Когда Е Вэй и Хуа Чженьтянь это услышали, выражения их лиц одновременно переменились. Но в это время они, без сомнений, не могли выйти и высказаться, потому что слова Лун Иня были явно разумными и честными. Е У Чень с Хуа Шуйжоу на самом деле не были женаты, в данный момент они практически не имели никакого отношения к семье Е. Если бы Е Вэй выступил против, то люди бы подумали, что он раздувает из мухи слона.
Линь Чжань быстро выступил вперёд и сказал: «Этот скромный слуга благодарит Ваше Величество вместо своего сына за Ваше беспокойство, спасибо Вашему Величеству за вашу милость!»
«Подождите секунду!» — с громким рыком, как и ожидалось, Хуа Чженьтянь выступил вперёд. Сделав несколько шагов, он приблизился к Линь Чжану, а затем заговорил, обратившись к Лун Иню: «Ваше Величество, у меня есть, что сказать!»
Лун Инь нахмурил брови и ответил: «Генерал Хуа, означает ли это, что вы против? В тот день Генерал Хуа сказал, что не позволит вашей дочери чувствовать себя несчастной. Е У Чень был на самом деле во много раз лучше Линь Сяо, но он погиб… Генерал Хуа, вы не должны позволять вашей дочери зацикливаться на одном, и остаться одной на всю свою жизнь, не имея никого, на кого можно было бы положиться. И Линь Сяо — замечательный кандидат во всех аспектах, мы не сможем найти ни одного мужчину в городе Тянь Лун, который был бы равен ему, более того, он глубоко привязан к вашей дочери. Генерал Хуа, вы всё ещё не довольны?»
«Быть одинокой всю свою жизнь, не имея никого, на кого можно было бы положиться…» — эти слова жёстко ударили по сердцу Хуа Чженьтяня, он снова мысленно рассыпался в проклятьях в сторону Е У Ченя, но затем со вздохом сказал: «Во всём мире нет такого родителя, который бы предпочёл, чтобы его собственная дочь повесилась на дереве, вместо того, чтобы выдать её замуж за другого мужчину, на самом деле… прежде чем я покинул сегодня дом, моя дочь поделилась со мной своими чувствами, она сказала… что будет жить как часть семьи Е, и умрёт как часть семьи Е, свидетелями её любви к У Ченю могут стать и небеса, и земля, солнце и луна, даже если она обратится в пепел, всё останется неизменно. Если бы не её беспокойство о том, что в старости о членах семьи её мужа будет некому позаботиться, она бы уже последовала за ним. И если кто-то попробует заставить её выйти замуж за другого мужчину… она лучше умрёт!»
Договорив это, Хуа Чженьтянь посмотрел на Лун Иня ясным взглядом. В глубине души он повторял снова и снова: «Ох, моя глупая дочь… моя глупая дочь…»
Кабинет министров погрузился в полную тишину. Несколько заявлений Хуа Чженьтяня сильно задели их сердца. Все они верили, что эти слова на самом деле сошли с уст Хуа Шуйжоу, невозможно, чтобы отец придумывал оправдания, которые заставили бы его дочь больше никогда не иметь возможности выйти замуж, просто ради того, чтобы избежать предложения о браке. Такая преданная женщина — редкость в этом мире, хотя Е У Чень уже мёртв, но если есть женщина, которая так ему верна, он должен был умереть без сожалений.
Лун Инь долгое время смотрел на Хуа Чженьтяня, кивнул и сказал: «Генерал Хуа, вам повезло иметь такую замечательную дочь. Она была известна своим нежным характером, не ожидал, что она станет такой выдающейся женщиной, которая готова умереть, чтобы сохранить свою чистоту»
«Ваше Величество, пожалуйста, помогите моей дочери исполнить её желание и отзовите ваш приказ» — лицо Хуа Чженьтяня было наполнено горем, когда он заметил печальным голосом.
Своим заявлением Хуа Чженьтянь закрыл пути отступления для Лун Иня, Лун Инь знал, что если он продолжит настаивать, то это разочарует семьи Хуа и Е, и он это ненавидел. И если бы это была семьи Линь или другие маленькие семьи, не обладающие такой силой, то он бы смог просто проигнорировать, или приказать насильно, но с семьями Е и Хуа он так поступить не мог. Это и есть разница между тем, что ты можешь полностью взять под свой контроль и тем, что ты не можешь полностью контролировать. Особенно во время столкновений с семьёй Е, обычно у него столько беспокойств, это и есть причина того, что он спустя столько лет всё ещё продолжает тайные интриги, чтобы взять семью Е под контроль в свои руки. Когда человек привык стоять на высшем пьедестале монарха, он становится всё более и более нетерпимым к тому, что не может контролировать.
«Раз дело в этом, тогда я должен сдаться перед преданным и искренним сердцем вашей дочери. Я отзываю свой приказ. Но я уже дважды отступал от своих обещаний перед Линь Сяо, моё сердце беспокойно… Я должен отменить соглашение о браке между моей любимой дочерью Фэй Хуаном и Е У Ченем, и обручить её с Линь Сяо, спустя три года они поженятся, есть ли возражения?»
«Скромный слуга благодарит Ваше Величество за выполнение моей просьбы» — громко закричал Хуа Чженьтянь, после чего отступил назад. Касательно брака принцессы Фэй Хуан, теперь это не его дело.
«Скромный слуга благодарит Ваше Величество вместо моего сына за вашу милость!» — Линь Чжан поспешно повторил свои слова.
Решение императора относительно обручения с принцессой Фэй Хуан было принято исключительно ради того, чтобы сохранить репутацию семьи Линь, потому что она изначально была обещана Е У Ченю. Хотя в каком-то роде это было несправедливо по отношению к семье Е, но это было вполне понятным решением, все остались при своём.
После роспуска утреннего сбора Е Вэй и Чжугэ Уи пошли домой вместе, Чжугэ Уи долгое время утешал Е Вэя, а затем, во время пути к себе домой, долго вздыхал.
Когда он открыл дверь, услышавшая о его возвращении Чжугэ Сяо Юй нетерпеливо выбежала и потащила его внутрь: «Быстрее, быстрее, расскажи мне о простейшем способе пройти через “Лабиринт Каменного Стража”, я перепробовала столько способов, но каждый из них задействует всё больше и больше людей…»
Чжугэ Сяо Юй стремилась обучиться навыкам командования на поле боя, и она заявила, что превзойдёт дедушку Е У Ченя. Чжунэ Уи знал, что его амбициозная и агрессивная дочь может испытывать чувства к Е У Ченю, вот, почему она словно бы превратилась в другого человека. Он изначально верил, что, узнав о смерти Е У Ченя, она всё это забросит, а потом на какое-то время впадёт в депрессию. Но всё получилось совершенно наоборот, она совершенно несерьёзно к этому отнеслась, и каждый день была с крайне энергична, сияла здоровьем и рвением. Плач и наведение шумихи были совершенно не в её стиле, наоборот, она изо всех своих сил изучала всё о методах размещения войск. И, возможно, она унаследовала эту его часть, он постепенно обнаружил, что Чжугэ Сяо Юй обладала поразительным талантом в этом, её анализ поля боя и вычислительные навыки, которые она часто показывала, оставляли его в недоумении.
«Папочка, посмотри… “Лабиринт Каменного Стража” уделяет особенное внимание всем видам изменений, одновременно является и защитным, и атакующим, его наиболее выдающейся чертой является лёгкое проникновение внутрь вражеских войск. Он может использовать три атаки с одной приманкой, перед убийством врага мы можем ввести его в замешательство. Я изучала его долгое время, и обнаружила, что у такого расположения войск есть четыре слабые точки, посмотри…» — Чжугэ Сяо Юй зарисовала что-то кистью, и одновременно с этим она с достоинством отметила: «Если воспользоваться этими четырьмя слабыми точками, то это будет похоже на то, как разделили на части червяка, у каждой из частей своё расположение, и вся формация должна распасться на части. И если ты используешь четыре линейные формации, чтобы пройти сквозь них, не атакуя, только используя тяжёлые щиты, чтобы прорваться внутрь и разорвать каждую из этих слабых точек одну за другой, после чего пойти в обход, а затем ворваться прямо вглубь вражеских войск, тогда расположение войск разорвётся. Смотри, прямо как тут, использовать этот тип расположения, а затем в этом направлении… папочка раньше говорил, на поле боя любое расположение войск сможет завоевать победу, но как только формация будет сломана, сознание солдат будет озадачено, я рассчитала это, с использованием моего метода… посмотри ещё раз, папочка…» — Чжугэ Сяо Ю продемонстрировала свой способ уничтожения на бумаге, используя кисть, кроме того, замечая урон и эффекты: «В этом случае, если учесть, что у врага и у меня равное число солдат, чтобы полностью стереть вражеские войска численностью в тысячу человек, потребуется приблизительно более трёх сотен человек, это довольно много… Папочка, ты можешь научить меня другому способу справиться с этим?»
Чжугэ Уи: «…»
«Папочка?» — Чжугэ Сяо Юй подняла руку, но обнаружила, что лицо Чжугэ Уи стало безжизненным, он в прострации уставился на её бумагу, которая была почти полностью заполнена её зарисовками, не в силах что-то сказать.
«Папочка, ты в порядке?» — Чжугэ Сяо Юй помахала перед ним руками.
«…Ю-эр, это правда ты всё сделала?» — спросил поражённый Чжугэ Уи. Когда Сяо Юй рассказывала о её собственных способах, он не до конца это воспринял, но когда она обрисовала это на бумаге, он с изумлением обнаружил, что странный метод, о котором говорила Чжугэ Сяо Юй, был похож на одновременное попадание ножами прямо в сердца врагов. Смерть от одного движения. Хотя это было то, о чём она задумалась, чтобы взломать «Лабиринт Каменного Стража», но в разрушительном методе, который она придумала, он узнал другое чрезвычайно сильное расположение войск.
«Эй! Что ты имеешь в виду, конечно же, это я придумала» — Чжугэ Сяо Юй надула свои щёки, на её лице читалось явное недовольство.
Чжугэ Уи быстро замахал руками, а затем спросил: «Ох, Юй-эр, ты можешь рассказать папочке, почему ты прямо сейчас хочешь изучать расположение войск? Прежде это было по причине того, что ты хотела, чтобы Господин Е умолял тебя выйти за него замуж, теперь, когда он умер, какие у тебя есть причины, чтобы изучать это? Как женщина, ты не можешь отправиться на поле боя и командовать в битве»
«Хмпф!» — Чжугэ Сяо Юй фыркнула, положила кисть и уставилась на него широко открытыми глазами: «Я хочу пойти и сражаться с Нацией Ветра!»
«Ох?» — Чжугэ Уи был в шоке.
«Потому что они убили мужа, который мне нравился, я точно заставлю их поплатиться за это. Хмпф!» — договорив, Чжугэ Сяо Юй задрала нос, а затем взмахнула своими маленькими кулачками.
«Это…» — Чжугэ Уи потерял дар речи.
«Смотри, муж, которого я себе присмотрела, был хорош в четырёх искусствах, экспертом во всех аспектах, более того, он выглядел довольно очаровательно, и был таким сильным, что даже сильнейший Бог Войны был им побеждён. Кто бы ни захотел выйти за него замуж, был бы благословлён. Когда я вчера собиралась спать, я всё ещё продолжала думать, если бы я вышла за него замуж, когда бы меня похитили, он бы точно отправился за тысячи миль и пожертвовал бы собой, чтобы спасти меня, воа! Такое благословение… Хмпф, такой прекрасный муж, и он был убит Нацией Ветра, я точно, совершенно точно никогда их не прощу!»
Чжугэ Уи покрылся холодным потом, он знал, что причиной всё ещё оставался Е У Чень. Но это совершенно отличалось от того, как остальные проливали слёзы и ждали чего-то, беззаботная и свободная от проблем Чжугэ Сяо Юй встретила ситуацию с оптимизмом, и она выбрала метод, который принадлежал лично ей.
«Ладно, раз ты хочешь учиться, тогда я должен отнестись к этому серьёзно. Но обсуждать армию за листом бумаги — это просто болтовня, на настоящем поле боя будут бесчисленные перемены, и ничего неподвижного. Просто изучать расположение войск будет бесполезно, только лично сражаясь на поле боя сможет человек осознать настоящее значение перемен во время сражения» — сказал Чжугэ Уи.
Глаза Чжугэ Сяо Юй загорелись, а затем она взволнованно вскрикнула? «Тогда, папочка, когда я смогу отправиться на поле боя?»
«…Пока достаточно, завтра ты замаскируешься, я возьму тебя с собой, чтобы ты увидела, как тренируется армия» — Чжугэ Уи не мог заставить себя потушить её страсть, и ответил с горькой улыбкой. Конечно же, необходимо было, чтобы она переоделась.
«Вау! Еей! Папочка, Моё Величество!» — громко и взволнованно закричала Чжугэ Сяо Юй, перепугав Чжугэ Уи настолько, что он чуть не свалился под стол. В это время единственным человеком, которого можно называть Величеством — это император, делать такие безответственные заявления могут считаться крупным преступлением.
