[Не дождусь новостей о смерти Пиявки], — думал Орпал.
[Даже если он выживет, по крайней мере этот ублюдок Валерон обречён. Я бы отдал свой вес в давроссе, лишь бы увидеть лицо Труды, когда её бастард погибнет.]
[Эта шлюха должна была лучше ко мне относиться. Жаль, что преподать урок я смог лишь теперь, когда она уже мертва, но и это потрясающая победа. Я избавился от Пиявки, не пошевелив и пальцем, так же как он надеялся сделать со мной.]
[Если он всё же жив, его репутация получит серьёзный удар. Бросить ребёнка, чтобы спасти свою шкуру, не принесёт ему сочувствия. Когда я доберусь до Пиявки, он будет сломлен и в такой боли, что сам станет умолять меня прикончить его.]
[Я почти подумываю оставить его в живых как высшее унижение. Почти. Нет, убью его во...]
— Конечно. Иначе кто‑то из наших молодых проболтается и выдаст тайну. А тогда весь род окажется клеймён нарушителями клятв и лишится доступа ко всей важной информации в будущем. Речь идёт не о тебе и твоём брате, господин, а о чести всего рода!
— Ладно, — буркнул Орпал. — Что он всё же сказал?
— Вот в этом и потрясающая часть, — ответил Эрион. — Патриарх сказал, что Верхен сражался так, как он не видел никого раньше. Он сомневается, что даже сам смог бы так.
— Продолжай, — Орпал улыбнулся, чувствуя, что ловушка почти готова захлопнуться.
— Четырнадцати Пробуждённых хватило бы, чтобы убить Божественного Зверя. Но твой брат оказался хитрым, сильным и несломленным. Однако его прижали. Верхен был изранен и истощён.
— Он бы погиб, если бы не ребёнок, вливший в него Вихрь Жизни.
— Вихрь Жизни? — Орпал не поверил.
— Да. Сила ребёнка перевернула исход боя, — кивнул Эрион. — Повторяю: Верхен бы погиб, если бы не способность младенца.
— Ни следа мгновенной регенерации и ни малейшего признака проклятого артефакта. Ты уверен, что он связан с таким предметом?
— Уверен, — ответил Орпал.
[Или мы просто так думаем], — добавила Ночь. — [У нас лишь слово Хистара. Во всех боях с твоим братом, ещё до того как я связалась с тобой, я никогда не видела признаков мощного артефакта. Виндфелл сказал, что Солус может удаляться от Лита, но опять же, это лишь слова.]
[Верно], — кивнул Орпал. — [Эта Солус была симпатичной, но абсолютно бесполезной, когда я устроил засаду в ресторане «Небесный Волк». Если она и есть его живая реликвия, то где же она была, когда Пиявка вышел из‑под контроля, и мы почти его убили?]
Всадница Ночи не знала, что хитрость Мирового Древа ради захвата башни Менадион разорвала связь между Литом и Солус, вызвав его потерю памяти.
Чем больше Орпал и Ночь размышляли, тем меньше это имело смысл.
— Что именно сказал твой патриарх? — переспросил Орпал.
— Что Пробуждённые действовали умно. Они напали на Верхена, когда он был один с ребёнком и вдали от гейзера маны. У него не было возможности призвать свою суперброню или Демонов.
— Он дрался один всё это время. С ним были два Голема, но он всегда носит их в омникармане. А ещё его кровожадный клинок сделан из давросса! — потрясённо добавил Эрион.
— Это давно известно, — фыркнул Орпал. — Он создал Големов под наставничеством Салаарк, и она же перековала его клинок. Это обнародовано, когда он представил меч при дворе.
— Но как Пробуждённые могли этого не знать? — удивился Эрион.
— Потому что Пиявка известен в основном своими боями в облике Божественного Зверя. Он использует большой клинок из обычных металлов, чтобы скрывать давроссовый. То же самое и с бронёй, — пояснил Орпал.
— Кстати о броне… — протянул Эрион.
— Его броня сделана из давросса? — Орпал и Ночь были потрясены.
— Так утверждает выживший и мой патриарх, — кивнул Йормунганд.
— Невозможно! Где Пиявка мог достать столько давросса? У меня есть полный комплект, но он человеческого размера! Лит не мог снова превзойти меня! Не мог!
