По щелчку её пальцев из земли поднялись скелеты и бросились вдогонку за перепуганным Пушистиком. Они не знали усталости и не остановились бы, пока он не завершит двадцать кругов.
— Гаррик, может ты мне уже поможешь наконец?! — уже на втором круге бык задыхался.
— Мне не важно, что мы всегда прибегаем последними, Пушистик, но я волнуюсь за тебя. Ты только ешь и спишь целыми днями, — после долгих лет одиночества Гаррик не обидел бы и муху, а тем более не стал бы сажать лучшего друга на диету.
Но ему ничуть не мешало позволить кому-то другому сделать это за него.
— Спасибо, мистер Нок.
— Потому что я напарница Лита, — ответила Солус. — Ника будет работать с тобой. Она должна научиться отнимать Уши у тебя, когда ты их освоишь.
— Эй! — зарычала Калла.
— Что, мама? — огрызнулась Ника. — Думаешь, ты сможешь удержать Глаза и Уши, когда срок закончится? Ты готова разозлить целый клан Драконов?
— Логично, дочка. Я в твоём распоряжении.
— А ещё вы сможете делиться опытом и учиться быстрее, — добавила Менадион. — В конце дня та пара, что даст меньше новых идей, моет посуду.
— Зачем? — удивился Лит.
— Немного соревнования всегда идёт на пользу, — пожала плечами Рифа.
Калла и Ника были новичками. Им пришлось перемыть немало тарелок, прежде чем они смогли отплатить тем же. Но талант Каллы был подлинным, а природа нежити давала Нике нечестные преимущества.
Она не потела, ей не нужно было мыться, и она могла прихлёбывать кровь во время тренировок, мгновенно восстанавливая силы.
— Нежить такие жулики, — простонала Солус после изнуряющей тренировки, от которой раскалывалась голова. — Я почти двадцать лет шла к фиолетовому уровню, а она добилась этого за семь лет?
— И не говори! — Лит приложил ко лбу пакет со льдом и протянул Солус другой. — Я получал прозрение для каждого нового уровня и прорывался через узкие места. А Ника ничего такого не делала.
— У нежити нет узких мест, — ухмыльнулась она. — Чем больше мы едим и чем вкуснее пища, тем быстрее растёт наша сила. Наши ядра не переливаются дурацкими цветами. Мы идём от красно-чёрного до полного кроваво-красного.
— У нее и голова не болит, ведь мозг у неё — пустая декорация, — пожаловалась Калла. — Её центр и сердце хранят всё знание, и нужно лишь пару глотков крови, чтобы восстановиться.
— Моей крови, если точнее, — прохрипел Лит.
— Ну да! — Ника пожала плечами. — Ты великий Магус, и только благодаря тебе я дошла так быстро. Ни один другой вампир не имел с самого начала синеядерного Пробуждённого, кормившего его. Чем сильнее становился ты, тем сильнее становилась и я.
Но не только тренировки с Ушами продвигались вперёд.
Сделка Лита с Филлардом приносила богатые плоды. Линдгвурм приводил к нему Пробуждённых и простых людей, ищущих покупателя на чёрном рынке для похищения Элины.
Неважно, кого они называли или на кого указывали — Лит всегда бросал их в Ямы Агонии Саларк на неделю. После «спасения» он принимал только мысли напрямую.
Врать словами легко, но мыслесвязь быстрее и не оставляет времени на выдумки. Воспоминание возникает мгновенно, и никто не сможет за секунду состряпать лица, одежду и обстановку.
Тех, кого Лит ловил на лжи, ждал ещё один срок в Ямах. Можно подумать, что это дало бы им время подготовить новые небылицы, но в Ямах нет времени, есть только боль.
Боль заполняла каждую секунду, вытесняя мысли, планы и желания. В ней заключалось всё существование пленников, за исключением коротких пауз, необходимых для сохранения рассудка. В эти мгновения они молили, чтобы пытка не возобновилась. Но их никто не слушал.
После второй недели лишь немногие, обладавшие железной волей, пытались ещё раз соврать. Их отправляли обратно — и на срок дольше. И тогда даже самые стойкие ломались.
Лит обожал допросы и ещё больше обожал казнить виновных вместе с их сообщниками. Единственное, что ему не нравилось, — это оплачивать услуги крокодилу.
