— Значит, теперь я «папа»? — фыркнул Вастор. — Теперь вы говорите «когда придёт срок»? Теперь просите «пожалуйста»? Слишком поздно. И не думайте, что я так глуп. Я не боюсь никакого скандала.
— Я знаю всех нужных людей. Как только вы выйдете из этой двери, они узнают о нашем разговоре и составят о вас мнение. Именно вы окажетесь закопаны под тяжестью скандала и станете изгоями.
— Что до вашего иска — ни один судья не станет воспринимать его всерьёз, пока я жив. Королевство полагается на меня, и все шесть великих академий поднимут бунт, если десятилетия службы уважаемого профессора проигнорируют ради таких, как вы.
— А после моей смерти легче вам не станет. У моего брата будет достаточно средств, чтобы нанять лучших адвокатов. А мои друзья всё ещё будут помнить этот разговор. Ректор Март и Верховный Магус Верхен, этих двух имён думаю хватит.
— Они переживут меня и исполнят мою последнюю волю.
Не каждый день встречаешь Хати, орка и Балора — в их неосквернённом состоянии и с ясным рассудком. С Рилой было проще: они с Гарриком появились в их жизни ещё в начале отношений Квиллы и Морока, когда Эрнасы полностью контролировали судьбу дочерей.
Дружба с Фоморкой и её помощь смягчали переход, несмотря на естественные страхи родителей маленькой девочки.
Представители Зелекса часто навещали особняк с детьми, чтобы насладиться свободой и свежим воздухом, оставаясь при этом над гейзером маны, продлевающим им жизнь.
Ника и Калла поселились у Верхенов первыми, Нок присоединился на следующий день. Внешность Вайт поражала, а характер сбивал с толку.
Между её спокойствием и забывчивостью единственной опасностью Каллы было испытание чужого терпения. Она часто просила повторить сказанное или напомнить, кто перед ней, внезапно забывая и лица, и разговоры.
— Так, я должна есть этой штукой? — Калла изучала вилку за завтраком.
— Да, Калла, — кивнула Элина. — Нужно наколоть еду и поднести ко рту. Потом снова.
— Понятно, — Вайт приняла человеческий облик, чтобы сесть за стол. — Тогда приступим.
— Наконец-то! — Нок без труда ел из миски на полу и не смущался «питомникового» уголка.
Калла подцепила вилкой омлет, откусила — и вытащила обломок металла.
— Думаю, вилки — пустая трата металла. Эта сломается ещё через пару укусов. И портит вкус твоей чудесной еды, Элина.
— Потому что есть нужно то что на вилке, мама, — покраснела Ника. — Нужно откусывать, а не грызть металл!
— Логично, — Калла повертела остаток вилки. — Дайте другую.
— Я принесу, мама, — Ника вздохнула. — Простите, друзья. Она просто… Мама!
— Что ещё? — Калла вытирала рот подолом, оголяя ноги.
— Так нельзя! Одежда нужна, чтобы прикрывать тело, а не чтобы стирать крошки. Для этого есть салфетки!
— Разницы не вижу, — пожала плечами Калла. — Оба — тряпки. А платье у меня самоочищающееся. Я же проявляю уважение к хозяевам, не пачкая их стол.
— Просто сделай, как я говорю, — взмолилась Ника. — Потом объясню, зачем.
— Как скажешь, девочка.
Нике не нравилось, что её так называли при всех, но это было меньшим из зол.
[Вампир, который смущается и заботится о мнении окружающих, не может быть опасен,] — решила Джирни.
Больше всех новых гостей ненавидел Пушистик, бык Гаррика. Но не из-за страха перед вампирами.
— Великая Мать, Нок! — воскликнула Калла при встрече. — Да ты же располнел! И куда делся твой прекрасный лазурный магический центр?
— Думаю, вы ошиблись, — замялся бык. — Я не Нок. Меня зовут…
— Даже не думай снова проворнуть этот фокус! — зарычала Калла. — Достаточно раз я на это попадалась! Давай-ка двадцать кругов вокруг особняка, живо!
