[Как только мы раскроем секреты создания башен, я смогу сделать больше одной башни. Если захочешь, мы можем подарить их эльфам, и они используют их, чтобы отвоевать Могар у людей.
[Твой народ будет свободен от своих золотых клеток и провозгласит тебя своим освободителем.] — Мировое Древо не имело намерения делать ничего из этого.
Чтобы Иггдрасиль стал по-настоящему непобедимым существом, могла существовать лишь одна идеальная башня. Их башня.
К тому же менять путь рас Могара с помощью своего знания шло вразрез с тем, за что выступал наследник Первого Пробуждённого.
[Если Элфин любит играть в манипуляции, я тоже это умею,] — подумало оно.
Внезапный толчок потряс Древо и остановил Улдреина.
[Молодец!] — сказала Солус Вамиру, пока он наполнял кусок коры Иггдрасиля магией тьмы.
Затем она бросила своё каменное кольцо в Летописца, превращая его в небольшой, но смертельный снаряд.
[Понятия не имею, что оно сделает, но проверять не хочу.] — несмотря на своё потрясение, Улдрейн с лёгкостью увернулся от кольца, уклонившись и от шквала ударов Солус.
По крайней мере, пока кольцо не развернулось в нижний этаж башни, сбив Летописца с ног, словно грузовиком. Солус не нужен был гейзер маны, чтобы призвать башню. Он нужен был, чтобы сделать это без ущерба для её собственных резервов энергии.
Это всё ещё требовало огромного количества маны. Слишком много для её ярко-синего ядра, но теперь, когда у неё был носитель, Солус могла сделать это с помощью Вамира. Это было бы колоссальной тратой времени, если бы не два фактора.
Первый — тюрьма была создана из тела Древа, наполненного мировой энергией Окраины, которую Иггдрасиль отнял у Солус. Второй — Протокол Хищника.
Башня выпустила каменные щупальца, которые высасывали ману и жизненную силу Древа, чтобы поддерживать своё существование, атакуя Иггдрасиль изнутри.
Деревянная тюрьма сгнила, и Мировое Древо содрогнулось от боли, когда башня росла, словно рак, питаясь его телом.
— И это ещё не всё! — дверь башни открылась, выпуская полный Набор Менадион и Громовержец.
Солус направила оружие на голову Летописца. Тот был ошеломлён тяжёлым сотрясением мозга, но всё ещё жив.
— Hasta la vista, baby, — пуля разнесла голову Улдреина и стену, выпустив Солус наружу.
— Основной Двигатель, вперёд!
Каменные щупальца прорвались сквозь гнилую древесину, достигнув земли, которую Иггдрасиль держал близко и тщательно охранял.
[Даже не смей!] — несмотря на агонию, Древо вызвало своих Летописцев, чтобы остановить пленницу.
— А что? — парировала Солус, уклоняясь от заклинаний и оружия эльфов так, словно они двигались в замедленной съёмке. — Запрёте меня против моей воли и изобьёте? Уже было, спасибо.
Она была усилена Набором, тогда как эльфов ослабляли постоянные волны боли, которые они получали через своё снаряжение Иггдрасиля. Когда башня достигла земли, она соединилась с осквернённой энергией, которую оставила ранее, и обошла контроль Древа над Окраиной.
Башня восстанавливала свои этажи со скоростью, видимой невооружённым глазом, расширяясь во все стороны, выпуская конечности, когти и массивную пушку на руке.
[Нет! Только не эта штука снова!] — Иггдрасиль видел, как заряжается гигантская копия Громовержца, но, к счастью, это требовало времени.
Башня ещё не была полностью сформирована, и Основной Двигатель отдавал приоритет защите Солус над атакой. Вся лишняя энергия направлялась в Набор Менадион, включавший Наковальню.
Каменные щупальца вырвались из Двигателя, проникая внутрь золотых доспехов Пустоты и превращая их в последнее творение Менадион для её дочери.
К несчастью, время поджимало, и рельсовой пушке не потребовалось бы много времени для полной зарядки. Везде, где Двигатель касался Иггдрасиля, Протокол Хищника вонзал когти в древесину и высасывал её досуха.
Башня поглощала силу как Окраины, так и Мирового Древа, увеличивая свою максимальную мощность за пределы обычных ограничений.
