[А как ты думаешь, чем я тут занимался всё это время?] — огрызнулся Пустота. — [Где ты, чёрт возьми, пропадал до сих пор?]
[Я охранял нашу жизненную силу. Это моя роль. Твоя — держать эту штуку закрытой,] — парировал Пустопёрый. — [Я пришёл, когда понял: если мы не остановим души, смысла в защите больше нет.]
Захваченные перьями Дракона захватчики поглощались, их сущность очищалась. Их сила становилась частью Пустопёрого, а сами души изгонялись обратно в Пустоту, откуда пришли, без надежды вернуться вновь.
Но Пустопёрый был один. У него всего четыре крыла, а душ — тысячи.
Четыре Демона Тьмы сражались изо всех сил, как умели, следуя наставлениям таинственного мужчины, который уже однажды помог им в битве душ.
Хранители поклялись защищать её от любых угроз — но не от последствий её собственных решений. Решение возиться с синим пламенем было выбором Лита, а то, что Элизия взяла его на себя — её личная воля.
Хранители уважали этот выбор и не вмешивались. Валтак знал это.
Демон Пустоты кричал в агонии, но не из-за Первозданных Огней. Несмотря на свою силу, они не могли пробиться сквозь плотную пелену синего пламени, окутывавшую Лита.
Эта боль исходила от него самого и душ, и с каждой секундой становилась лишь сильнее. Всё больше душ прорывались вперёд, медленно подчиняя себе три аспекта жизненной силы и разума Лита.
Души размывали его волю, воспоминания и суть, сливаясь в нечто новое — существо, рожденное из тысяч разных личностей, но с одной целью: захватить тело Тиамата и вернуться к жизни.
Но пока они не избавятся от Огненного Дракона, они не смогут победить настоящего владельца тела. Если души сосредоточатся слишком сильно на Лите — пламя Валтака погасит синие огни и закроет дверь.
Если они обратятся полностью на Отца Огня — Пустота сам захлопнет врата, а Пустопёрый пожрёт всё, что останется.
Отчаявшимся мёртвым приходилось вести сразу две битвы, и Древний Дракон казался более уязвимой целью. Тело, разум и душа, в которых они сейчас обитали, принадлежали Литу. Он сражался на своей территории, и каждая душа, которую пожирал Пустопёрый, усиливала сторону Мерзости и человека.
А Валтак был стар и слаб.
Души чувствовали в нём смерть. Они ощущали, насколько тонка нить, связывающая его с живым миром. Им казалось, что достаточно пары мощных ударов — и его искра погаснет.
И Валтак знал это. Он окутал себя Первозданным Пламенем, используя его как горящий щит и оружие, не подпуская врагов слишком близко.
— Уходи, старый дурак! — взревел хор визжащих голосов из пасти Демона Пустоты.
— Никому не нужно сегодня умирать. Уходи. Забери своих детёнышей и оставь нас!
— Никому? А как же Лит? — Отец Огня глубоко вдохнул, и новая стена пламени поднялась из Долины Жизни, присоединившись к первой. — Или его жизнь не в счёт?
— Одна жизнь в обмен на четыре. Это честный обмен! — Демон Пустоты тоже вдохнул и выпустил ещё одну волну синих огней, усилив свой кокон и пытаясь поглотить Первозданные Пламя, добавив к себе силу Валтака.
— Нет, это воровство! — Древний Дракон провёл рукой с грациозной плавностью — вверх, вниз, влево, вправо.
С каждым его движением волна белого пламени сгущалась в ревущего Дракона, что обрушивался на синие огни с разных направлений. Их ярость была столь велика, что Демон Пустоты не мог их поглотить.
Первозданное Пламя поглощало синие, душа за душой, словно мокрое полотенце тушит огонь.
— Это тело вам не принадлежит, паразиты. У вас нет прав на жизнь Лита. Ваше время прошло, и на Могаре для вас больше нет места.
— Лжец! — взревели голоса, расправляя перепончатые крылья и выпуская новую волну синего пламени.
— Время ещё есть! Для нас найдётся место, и если надо — мы возьмём его силой!
