К счастью, когда Валерон и Элизия были умеренно расстроены, они тратили много времени и сил, пытаясь объяснить Сурин свои проблемы. Жаль только, что у неё не было ни чешуи дракона, ни знания Драконьего языка, ни мозга старше шести месяцев.
Она просто смотрела на них, издавала бессмысленные звуки и в конце концов засыпала. В этот момент Элизия и Валерон сдавались и следовали её примеру. С их точки зрения, у Сурин не хватало ни эмпатии, ни навыков общения, но она была отличным слушателем.
Когда дети были в безопасности в кроватке, созданной Байтрой, Камила наконец смогла немного расслабиться, прежде чем помочь Элине готовить обед. Это одновременно служило уроками кулинарии и магии, поскольку порции для Тисты и Лита требовали гораздо больше еды, чем можно было приготовить обычными средствами.
— Слава богам, что ты Пробуждённая, дорогая, — сказала Элина, позволяя Камиле с помощью Магии Духа поднять разделанную тушу коровы и гигантский котёл с бульоном.
— Не забудь о порции для Тисты.
[Они смотрят на меня так, будто убьют при первом неверном движении. Даже собаки здесь какие-то дикие и слишком большие.]
Разумеется, Каз оказался прав во всём.
Люди из Корпуса Королевы были спрятаны и следили за ним с того момента, как он прибыл через Врата отделения Ассоциации Магов в Лутии. Его удостоверение личности вызвало тревогу, после чего было инициировано тщательное расследование прошлого Каза и всех его контактов по амулету связи.
До того как он добрался до фермы, Корона уже знала о нём всё, и трое снайперов держали его голову и сердце на прицеле. Двое были готовы поразить его дальнобойными заклинаниями, а третий залег в засаде с барьеробойной взрывной стрелой наготове.
Фермеры были обычными людьми, но благодаря тяжёлому труду они были настолько крепкими, что любой из них мог убить мистера Ретту одним ударом сельскохозяйственного инструмента. А собаки, на самом деле, были Ри, и запах готовящегося мяса только усиливал их аппетит.
— Каз? Что ты здесь делаешь? — Камила вскочила со шезлонга, слишком поражённая, чтобы как следует представить гостя.
Элина знала о нём немного, но после знакомства с родителями Камилы и того, как чуть не поддалась их вежливости, не испытывала никакого тёплого чувства к визитёру.
Каз Ретта был мужчиной средних лет, около 1,75 метра ростом, с короткими чёрными волосами, уложенными с помощью воска так, чтобы они не растрепались ни от снятия шляпы, ни от порыва ветра.
Его мягкие черты лица напомнили Элине Зинию, а стройное телосложение говорило о сидячей работе. Одежда была опрятной и выглаженной. Единственным пятном была грязь на ботинках.
На нём был синий пиджак, белая рубашка и синие брюки. На самом деле они были сшиты пару лет назад, но хорошо сохранились, и упадок дома Ретта случился совсем недавно — вещи ещё не успели износиться.
— Что за вопрос? — с обиженным выражением и надтреснутым голосом ответил он.
— Разве брат не может беспокоиться о младшей сестре? Я не ждал тёплого приёма, учитывая, как мы расстались, но надеялся, что время и счастье сделают тебя мягче.
[Что, чёрт побери, здесь происходит?] — подумал он. — [Камила выглядит, как будто ей снова чуть за двадцать. Эта женщина — мать Верхена, но как ей может быть за тридцать, если ему самому двадцать?]
Каз видел фото семьи Верхенов в Интерлинке, но всегда думал, что они отредактированы или, по крайней мере, все на них в тяжёлом гриме — ведь фотографии были сделаны на балах.
Но сейчас на женщинах не было ни капли косметики, и не могло быть, чтобы им было столько лет, сколько значилось официально.
— Какой ещё брат? — Камила усмехнулась.
— Я прекрасно помню те редкие случаи, когда мы общались вне трапез и семейных мероприятий. Ты был мне соседом по дому и заносчивым ублюдком для Зин.
— Я почти никогда не просила у тебя помощи, но даже в те редкие моменты ты меня отвергал. Как тогда, когда я умоляла тебя убедить родителей позволить мне продолжить учёбу. Или выпустить Зин из дома, чтобы она могла встретить хоть кого-то, кто бы действительно о ней заботился.
— Или когда я рыдала из-за того, что меня заставили выбирать между вынужденным браком, как у Зин, и изгнанием. Ты мне не брат. Брат должен заботиться о своих сёстрах и помогать им. А ты просто умывал руки, как только тебе становилось невыгодно вмешиваться.
