— Почему ты не попросила Лорда Кисала связаться со мной до прихода? Это избавило бы тебя от всей этой волокиты, — в голосе Ле'Ай сквозили искреннее любопытство и тонкий намёк: охотница явно искала повод поговорить с Литом.
Алея не могла не заметить, что очищенный камень был отполирован, оправлен в серебро и теперь висел у Ле'Ай на шее в виде кулона.
— Потому что он не знает, что я здесь, — ответила Алея. — Я пришла по личным делам и я не его слуга. Мне не нужно разрешение Драконьего Лорда, чтобы навестить свой народ.
Эти слова одновременно пробудили гордость эльфов и обозначили Алею как самостоятельную личность, отделяя Алею-эльфа от Алеи-посланницы.
— Понимаю, — кивнула Ле'Ай, в её выражении читались одновременно и разочарование, и товарищество. — Тогда я вдвойне рада быть твоей хозяйкой сегодня. С чего хочешь начать?
Только после этого женщине присваивался титул Матери, и она освобождалась от военной службы. При третьем ребёнке мать повышалась в касте навсегда, и то же самое происходило при каждой последующей успешной беременности.
Алея незаметно оглядела ресторан и заметила, как присутствующие с интересом смотрели на её одежду — даже больше, чем на посох Иггдрасиля. Они умирали от желания услышать хоть крупицу информации о мире за пределами Окраин, но не хотели казаться навязчивыми.
Она начала рассказывать о своей работе в Совете Пробуждённых, Войне Грифонов и планах по колонизации Джиэры. Сначала слушатели просто разворачивали свои стулья в её сторону.
Затем самые смелые попросились присесть за стол. После того как Алея их приветствовала, понадобилось всего несколько минут, чтобы она и Ле'Ай оказались окружены не только посетителями «Лучника-белки», но и прохожими, услышавшими рассказ.
Алея использовала голограммы, чтобы показать изображения мест, где побывала, людей, которых встречала, и сражений, в которых участвовала. Она говорила много хорошего о Лите и других, но ни разу не упомянула его роль ни в одном событии, которое могло бы выдать его как Верховного Магуса.
Эльфы жили замкнуто, но всё же могли изредка покидать Окраины и обменивать товары с проходящими мимо купцами. Учитывая всё, что Лит сделал для Королевства, и его тесные связи с Салаарк, он наверняка был известен и в Пустыне.
— Значит, правда, что Совет людей хочет, чтобы мы помогли захватить Джиэру? — спросил один из фермеров.
— Не Совет людей. Совет, — поправила Алея.
— Звери, растительные, нежить и Хранители — все входят в его состав. Просьба о помощи исходила от самого Фенагора.
— Тьфу! — фыркнула одна из пастушек.
— Звери и растительные нам ничем не помогли ни во время, ни после Войны Рас. Посмотрите вокруг!
Она указала на окна, из которых были видны только проходящие эльфы.
— Не знаю, воля это Могара или заговор, но ни один магический зверь или растительное существо не рождается внутри Окраины, а те, кто приходил снаружи, никогда не оставались. Они лишь хотели поговорить с Могаром и уходили сразу после.
— И не заводи меня насчёт нежити. Это ходячая чума, и их вообще не стоило признавать Пробуждённой расой! — многие закивали, но в глубине души завидовали детям Бабы Яги.
Эльфы жили долго, но не могли Пробудиться самостоятельно, в то время как нежить была по-настоящему вечно молодой, а их кровавое ядро — хоть и с изъянами — не имело таких проблем.
— Да-да, всё верно, — сказал городской стражник.
— Но вот скажите: как нытьё о прошлом поможет нам выбраться из этой чёртовой клетки?
— Я не хочу провести следующие 700 лет, шатаясь по Сетралийе, пока ноги не отвалятся. Я ненавижу свою работу и готов на что угодно, лишь бы всё изменилось. Мировое Древо может катиться к чертям!
Ещё больше эльфов закивали в знак одобрения, и гул недовольства стал нарастать с каждой секундой.
Ещё одна проблема общества эльфов заключалась в том, что все были красивыми и со временем достигали ярко-синего ядра.
