[Вдобавок к этому, для такой роли выбирают только тех, у кого есть как минимум три дополнительных стихии.] — подумал Лит, пока остальные представители боролись за его внимание.
[Судя по их детскому поведению, они отчаянно нуждаются в Пламени Происхождения. Ни один из них ничего мне не пообещал, но все стараются угодить. Пора вбросить наживку и посмотреть, кто клюнет.]
Лит дождался, пока завершатся все любезности и прощания, прежде чем сделать ход.
Единственным другим человеком, к которому Парламент проявлял подобное внимание и вежливость, была Алея. Но и в этом был скрытый мотив. Представители с большим интересом слушали её рассказы о прошлом кандидата в Летописцы и рассматривали её посох Иггдрасиль.
Они также проявляли явное любопытство к её статусу Пробуждённой и влиянию, которое она имела во внешнем мире благодаря положению в Совете. По этим причинам она получила множество приглашений остаться у них в качестве почётной гостьи.
Подарив такой «клад» словно это ничего не стоило, Лит однозначно усилил внутренние конфликты между кланами.
Он выбрал Ле’Ай, поскольку она принадлежала к клану Ра’Фиро, и такой жест выглядел как фаворитизм, заставляя другие кланы рваться вперёд, чтобы наверстать упущенное.
Куда важнее было то, что Ле’Ай — единственная, кто проявил к нему хоть каплю лояльности, пусть даже по расчёту. По словам Алеи, у эльфийки не было ничего, что она могла бы выиграть, и всё, что можно было бы потерять, если бы переговоры провалились.
Его цель была удержать её на своей стороне, даже ценой игры с её чувствами, чтобы иметь внутри Парламента кого-то, кто предупредит его в случае опасности.
Ле’Ай открыла рот, чтобы поблагодарить, но смогла только пискнуть. Она спрятала очищенный камень в карман, затем приняла амулет и обняла Лита со всей силой своего стройного тела.
— Спасибо, лорд Кисал. Обещаю охранять его ценой жизни. — сказала она, прижимаясь лицом к его груди.
— Я не стану злоупотреблять доверием и не буду слишком часто вас беспокоить. Почти.
[Судя по её реакции, по улыбке Бал’Эзы и гримасам остальных, они считают это чем-то вроде подарка к помолвке,] — подумал Лит.
[Если они решат, что я изобрёл амулеты, мой статус в их глазах вырастет, и они воспримут наше предложение благосклоннее.]
В который раз он был рад, что Солус нет с ним. Он почти слышал её голос, ругающий его за манипуляции, за попытки натянуть ниточки, чтобы управлять Парламентом, не заботясь о последствиях.
[Умолчание — это всё равно ложь!] — эхом отзывался голос Солус.
[Эта бедная девушка ничего тебе не сделала. Она не раз была готова пожертвовать собой ради тебя, а ты так «отблагодарил» её за доброту?
[Я так разочарована в тебе, Лит Тиамат Верхен. Только подожди, я всё расскажу Камиле.]
И ругань продолжалась бы бесконечно, но это был не настоящий голос Солус, и Литу не составило труда заткнуть его.
Хотя, подумав, он понял, что именно это она бы и сказала.
[Да чтоб меня. Либо мы действительно проводим слишком много времени вместе, либо у меня развилось ясновидение. Ставлю на первое. Надо бы поработать над контрмерами.]
Группу проводили за пределы Сетралийе, и они дождались, пока окажутся за границей защитного массива, прежде чем переместиться обычным Варпом. Никто не знал, обучило ли М’Раэль Древо Духовной Магии, и они хотели сохранить в тайне иммунитет Лита к запечатывающим пространственным массивам.
Поиск и достижение пещер занял у них секунды. Амулеты могли делиться своим местоположением, и после того, как они связались с Налрондом и сообщили о прибытии, они Варпнулись несколько раз в случайные места.
После того как Зрение Жизни и Глаза Менадион подтвердили, что за ними никто не следит, они направились прямо к цели.
— Как всё прошло с вашей стороны? — спросил Лит, как только они вошли в подземную сеть.
Обе группы подключились к мысленной связи и поделились своими историями, пока все не оказались в курсе событий.
— Я так разочарована в тебе, Лит Тиамат Верхен! — воскликнула Солус, как только Лит закончил свой доклад.
