— И ты ещё смеешь называть меня извращённой ящерицей, — хмыкнул Лит, заметив, что помимо обычной формы, там был ещё и вариант с мини-юбкой вместо брюк и блузкой с глубоким вырезом без пуговиц. — Где ты вообще это взяла?
— Зиния отдала мне пару своих старых студенческих форм. Нужно говорить больше? — надулась Камила, заметив, что их ласки внезапно прервались.
— О, боги, нет, — Лит помотал головой, пытаясь прогнать образ того, чем может заниматься Вастор в своей спальне.
— На чём мы остановились?
— Ты только что отказался простить меня за неповиновение и...
А поскольку звери и растительные народы занялись строительством собственных городов, следить за численностью монстров стало некому. Тела сотен миллионов людей стали для них неисчерпаемым источником пищи.
Некоторые расы монстров знали, как консервировать драгоценное мясо, другие же без проблем питались гниющей плотью. Обе группы нашли практически бесконечный запас еды, позволивший им стремительно размножаться.
Если в Гарлене орда монстров считалась угрозой, то в Джиэре множество орд собирались под началом Мерзости или особенно хитрого монстра, образуя приливы чудовищ.
Они перемещались по всему континенту, пожирая всё на своём пути — и даже друг друга, если природных ресурсов не хватало. Каннибализм уменьшал их численность, но компенсировал это: выживали только сильнейшие, умнейшие и безжалостнейшие.
После каждой резни качество побеждало количество — до тех пор, пока выжившие вершины пищевой цепи не находили новую добычу, и численность снова росла.
Даже укреплённые крепости Пробуждённых и подземные города нового Дикого Царства не раз оказывались на грани падения под натиском приливов. Их спасали лишь мастерство в магии и продуманное планирование.
Однако победа мало что значила, если каждая потеря в их рядах означала сотни лет утраченного опыта. Монстрам это было не страшно.
Их павшие становились пищей, а молодняку требовались лишь считаные дни, чтобы достичь зрелости. Сколько бы монстров ни убивали Пробуждённые — они всё равно возвращались, будто ничего не произошло.
И наконец — проблема потерянных городов.
За всю историю Могара на всех континентах появлялись могущественные маги, одержимые жаждой власти, бессмертия или безрассудных амбиций. Каждый из них прибегал к Запретной Магии, создавая разумные чудовища, терзающие Могар. И Джиэра не была исключением.
Потерянные города — это вечные раны, которые нельзя ни залечить, ни выжечь. Их можно лишь удерживать, не давая заразе расползаться.
После падения человечества звери и растительные расы обратились за помощью к Совету Пробуждённых, чтобы получить всю информацию, необходимую для поддержания массивов, удерживающих древнее зло взаперти.
Совет не жалел усилий, делясь всем, что знал: как ослабить потерянные города, как сдерживать их бесконечно, как обращаться с их наследием.
Просто Пробуждённые жили слишком долго и не хотели нянчиться с целым континентом, так что пытались спихнуть это бремя на других.
Сначала всё шло хорошо. Пробуждённые люди сосредоточились на восстановлении населения Джиэры. Звери — на расширении границ Дикого Царства, принося порядок и помощь выжившим поселениям, независимо от их расы.
Затем орды монстров стали появляться всё чаще — до тех пор, пока даже Совет Пробуждённых не встревожился, поняв, к чему всё идёт.
Увы, они были не просто правы — они опоздали.
Потерянных городов на Джиэре было немного, но раньше это не имело значения: за каждым присматривали и могли вмешаться в любой момент.
До чумы добраться до любого из них можно было за считаные минуты, а проблему решал один Рейнджер за несколько часов.
Теперь же численность населения Джиэры сократилась настолько, что огромные участки континента опустели. С возникновением Дикого Царства магические и Императорские Звери сосредоточились в подземных городах, оставив дикую природу обычным животным.
Растительные народы вскоре к ним присоединились — в поисках общения и вдохновения, которое могли дать только существа с богатым спектром эмоций.
Результатом стало то, что всё больше племён монстров уходили от патрулей зверей, незаметно накапливая ресурсы и увеличивая численность — пока не становились неудержимыми.
