— Страх — как хорошее лекарство. Если переборщить, станет ядом, — сказала Тирис, обращаясь вроде бы к Арану и Лерии, но ощущение было такое, будто она говорила со всеми сразу.
Группа отправилась на долгую прогулку, наслаждаясь светом и теплом, исходящими от Хранительницы. Рааз повёл Элину к вспаханным полям, вспоминая с ней тяжёлый труд и радость, с которой они расширяли свои владения год за годом.
Филия и Фрей увели Тирис к опушке — туда, где они в последний раз видели своих верных скакунов. Они не спешили, оплакивая их и благодаря за жертву.
— Это место, где покоятся Волган и Брионак? — сквозь всхлипы спросил Фрей.
— Нет, я похоронил их в лесу и передал их телá семьям, — ответил Лит.
— Я была пленницей в собственной комнате и чужой для своих детей.
— Я люблю Филию и Фрея всем сердцем, но по-настоящему узнала их только после того, как ты привела меня сюда. Я пропустила всю их жизнь. А у тебя — любящий муж, заботливая семья и даже боги на твоей стороне.
Слова Зинии то звучали с болью, то с гневом. Она сжала руку Камилы так сильно, что стало больно.
— Если ты всё это чувствовала, почему молчала? — спросила Камила.
— А как я могла? У тебя и так забот полно, а всё хорошее в моей жизни — только благодаря тебе. Как я могла сказать младшей сестре, что я неблагодарная тварь?
— Не смей так говорить, Зин, — Камила крепко обняла её. — Ты столько лет терпела то, от чего я бы давно сломалась. У тебя есть право и на зависть, и на гнев.
— По сравнению с тобой, у меня идеальная жизнь, а я только и делаю, что жалуюсь тебе на ерунду.
— Это не ерунда, и я рада, что ты делишься со мной, — Зиния почувствовала, как ей стало легче. — Я никогда не хотела, чтобы ты оказалась на моём месте.
— Пока я была слепа и в лапах у родителей, у меня не было ничего, а у тебя был шанс на счастье. Я не могу передать, как мне было важно знать, что ты в безопасности. И что ты не забывала обо мне, даже когда ушла в армию.
— Я злюсь только на себя, потому что всё ещё мечтаю вернуться в прошлое и прожить жизнь как у тебя. Я всё ещё молюсь, чтобы снова стать матерью — чтобы хоть раз испытать всё то, что Фалмог у меня отнял. Но ничего не выходит.
— Прости, Зин. Я могу чем-то помочь?
— Да. Начни с того, чтобы почаще спрашивать, как у меня дела. Кстати, ты точно не хочешь узнать пол ребёнка?
— Точно. Только скажи — он один? А то у Элины были близнецы, у Рены — тройня. Эта мысль не даёт мне уснуть.
— Один. Не волнуйся.
— Слава богам, — выдохнула она. — Ну а каково это — быть герцогиней и женой Архимага?
— Сейчас спрашиваешь? — рассмеялась Зиния. — Это как работа на полный день. Когда дети в школе или делают уроки — я учусь или торчу при дворе.
— Дворяне вовсе не такие изысканные и благородные, какими мы их себе представляли. Злобные, мелочные ублюдки. Сравнивают Зогара с Литом весь день напролёт и смеют называть их чудовищами.
— Я не раз слышала, как они шепчутся, мол, я околдовала Зогара, чтобы урвать денег и сбагрить на него детей. Или что он просто воспользовался слепой женщиной.
— Должно быть тяжело, — сочувственно сказала Камила.
— Не тяжело. Бесит. Они поливают моего мужа грязью, хотя не достойны целовать землю, по которой он ходит. Если бы не Рисса и Бринджа, я бы кого-нибудь прикончила.
— Подожди, Бринджа — понятно. А Рисса? Та самая Дриада?
— Да. Наши мужья оба Архимастера и работают в Белом Грифоне, так что мы часто видимся и стали подругами.
— Я думала, она избегает двора. Март постоянно жалуется, что там её травят за то, что она растительная, а ребёнок — гибрид.
— Травят, но она травит в ответ. В отличие от меня, Рисса не чувствует ни капли страха из-за разницы в воспитании или положении.
