Накопленный урон затопил чувства Уфила, лишив его сосредоточенности. Без слияния с тьмой, удерживавшего боль, Божественный Зверь не смог контролировать ни Разрушитель Миров, ни собственное тело.
Когда заклинание рассеялось, его руки задрожали, а колени подогнулись. Стоило древку Страйфа освободиться из его хватки — Фалуэль пронзила сердце Уфила. Глефа испустила импульс тёмной магии, вызвав гниение лёгких и заблокировав дыхательную технику.
Семь голов захрипели в унисон, пытаясь исцелиться с помощью Бодрости. Воздух, кровь и жизнь покинули тело Семиглавого Дракона, который исчез во вспышке света вместе с экипировкой.
Как только изумрудная сфера исчезла, Фалуэль тяжело задышала — её тело было в не лучшем состоянии, чем у солдат. Но ей хватило одного вдоха, чтобы начать исцеление.
— Спасибо. Если бы не вы, всё было бы куда... — слова замерли на её губах, когда она обернулась и увидела, что случилось с союзниками.
Она активировала Видение Жизни — и у неё скрутило желудок.
Не только жизненная сила Варегрейва таяла с каждой секундой — его мана-ядро тускнело, переходя от яркого к синему. Она использовала Поток Жизни и убедилась: ядро действительно треснуло.
Полковник чувствовал — с ним что-то не так. Битва за Белиус не была окончена, в нём бурлил адреналин после победы над драконом… но он чувствовал усталость. Жуткую усталость. Даже мысль подняться вызывала головокружение.
Быстрая диагностика подтвердила — Гидра прекрасный целитель, но он всё равно ненадолго отключился. Крики солдат и заклинания разбудили его, но даже после того как они поделились с ним жизненной силой, дыхание оставалось тяжёлым и прерывистым.
Он повернул голову и улыбнулся, увидев, что большинство выжили. Погибла треть, но для отряда смертников — это была победа.
— Я умираю, да? — хрипло спросил Варегрейв.
— Да, — одна из голов осталась с ним, делая всё возможное для спасения ядра, пока остальные заботились о солдатах.
— Не трать на меня время. Помоги другим. И защити Белий за меня, — Варегрейв всю жизнь провёл на передовой. Он часто задавался вопросом, что почувствует перед смертью: будет ли плакать от страха, гордиться, или злиться. Но сейчас он чувствовал лишь покой.
— Ты уверен? — спросила Фалуэль. — Я не спасу тебя, но могу продлить жизнь, чтобы ты попрощался.
— Спасибо, но не с кем прощаться. У меня не было времени на семью. А все друзья — либо мертвы, либо сражаются в Проде или Весте, — с каждым словом дышать становилось труднее. — Я всё ещё не верю.
— Я пришёл сюда, чтобы умереть за пару секунд… а вместо этого выстоял весь бой и убил дракона. Ни о чём не жалею. Передай Архимагу Верхену: что бы ни говорили в Королевстве — для меня было честью сражаться рядом с ним.
— Хотелось бы только... — его глаза потухли, голова склонилась набок.
Фалуэль не знала Варегрейва, но уважала его за поступки.
Она не позволила ему умереть в муках. Осталась рядом, чтобы он ушёл без боли, окружённый теми, ради кого отдал жизнь.
— Твоя жизнь имела значение, юноша. Я прослежу, чтобы смерть тоже имела, — прошептала она.
Мягкое прикосновение Духовной Магии закрыло глаза, придавая лицу такое умиротворённое выражение, что если бы не мёртвая тишина — он будто просто спал. Из-под века проступил голубой свет — будто капля слезы.
