— Мама и Рена не дали мне покончить с собой, когда я впервые попал в этот мир. Потом Тиста и Солус научили меня, что такое любовь. Флория помогла мне стать человеком — не притворяться, а по-настоящему. А Камила снова и снова спасала меня от тебя.
— Она показала мне, что в жизни есть нечто большее, чем тревоги и убийства, — из спины Лита вырвались крылья, он начал расти, превращаясь в Тиамата, точно такого же, какой всё ещё стоял на коленях в реальном мире.
— Без всех этих людей я бы давно умер. Никогда бы не достиг такой силы. И ты — тоже. Теперь посмотри мне в глаза и скажи: ты всерьёз называешь это слабостью?
Из Тиамата вырвались многоцветные Пламя и силы — и даже тени тех, что ещё только придут.
— Нет, — сказал Дерек, сливаясь с Литом вновь.
— Вот к чему привела ваша безрассудность, — голос Лита был ровным, как королевский указ в понедельник.
— Кто этот идиот и что он натворил?! — с ужасом и гневом закричала Пеония.
— Это баронет Френон Хогум и его жена, — сказала Бринджа. А когда поняла, что никто не узнаёт имён, добавила: — Тот самый идиот, что подал в суд прошение на захват земель Верхенов после того, как я выгнала его.
— Указ Морна, должно быть, дал ему на это юридическое основание, — все взгляды обратились на генерала.
Что бы ни случилось дальше, ответственность падала на него.
— Вы отняли у меня слишком многое. И всё же, я дам вам тот же выбор, который сегодня дали мне, — палец Тиамата опустился на правую ногу Хогума. Его прикосновение было лёгким, но Божественное касание Мерзости высушило плоть до состояния сморщенной сливы.
Хогум завопил, моля о пощаде, но Лит просто наложил на него Тишину.
— Всем, кто охотится за мной, — слушайте, — палец двинулся к левой ноге, медленно вытягивая из неё жизнь и передавая её Раазу. — Вы можете только бежать, чтобы спасти свою жизнь. Или прийти сюда — и умереть.
Затем он поочерёдно высосал руки Френона, превратив его в зеркальное подобие Рааза, и перешёл к его жене.
— Пожалуйста! Это не моя вина! — закричал Хогум, когда Тиамат снял заклинание Тишины лишь для того, чтобы услышать и проигнорировать мольбы. — Я лишь исполнял приказ!
— Ах да, самая старая отговорка на Могаре, — Лит вытянул жизненную силу из Цении и использовал её, чтобы восстановить собственное тело, пока повреждения Пустоты не стали необратимыми. — Я ведь тебя предупреждал, Хогум.
— Я сказал: одна ошибка — и весь дом сгорит. Ты не послушал. — Цения закричала и позвала Орпала по его вымышленному имени. Лит всё ещё не знал, что он замешан.
Любовь, которую Хогум испытывал к ней, делала эти слова ещё больнее.
Даже в последний миг Цении не было до него дела. Их брак был устроен ради власти, но он надеялся, что с годами она полюбит его — так, как он полюбил её.
— Теперь ты сгоришь, Хогум. Я человек слова, — высасывание завершилось, пока Лит наполнял Рааза и себя жизнью всех виновных, одновременно призывая десятки заклинаний огня и земли.
— Пожалуйста, хотя бы пощади моего сына. Он всего лишь младенец! — Френон рыдал, в агонии дёргая обрубки, что остались от его тела.
— А мой отец — всего лишь невинный человек, — ответил Лит. — Не смей говорить о семье. Раз ты счёл допустимым втянуть моего отца, значит, и твой сын тоже под ударом.
— Я ничего не сделал твоему отцу! — всхлипывал Френон, надеясь, что вот-вот явится помощь. — Я просто задержал его по приказу генерала Морна! Я — баронет, а не палач!
Хогум считал себя уже мёртвым, но всё же надеялся, что хотя бы его сына, Фелмора, удастся спасти.
— Пожалуйста, Лит, — к его мольбе присоединилась Тиста. — Я сегодня и так потеряла слишком многое. Если ты убьёшь этого ребёнка — ты убьёшь тот образ своего младшего брата, что живёт в моём сердце.
Лит обдумал их слова, затем вспомнил, что сделал бы Дерек МакКой на его месте — и поступил наоборот. Он не пощадит врагов. Но и не будет упиваться бессмысленной жестокостью.
