Солус снова и снова видела во сне воспоминания Байтры, переживая ужасы той ночи, когда Менадион погибла, связав душу своей дочери с башней.
Хотя новая башня ничем не напоминала прежнюю, когда Солус оставалась одна, ей чудились мёртвые тела учеников Менадион — и даже её собственное — раскиданные по полу среди луж крови.
Ночью становилось ещё хуже: именно тогда и было совершено покушение.
Солус просыпалась в слезах и дрожи, не в силах уснуть до самого рассвета. В такие моменты Лит переселялся в башню и ложился рядом, чтобы с помощью их связи помочь ей пережить кошмар.
Ей нравились новые условия — и объятия, и ласка, что шли с ними в придачу, — но Литу всё ещё было неловко. Солус была чудесной молодой женщиной, а он — здоровым, одиноким мужчиной, и не хотел совершить ошибку, о которой бы потом пожалел.
Первые дни без сладостей на завтрак, перекус, обед, полдник, ужин и перед сном сильно ударили по её психике. Солус всегда была обжорой, но после откровений Байтры еда стала не просто удовольствием — она стала спасением от стресса.
— Домой! — воскликнула она, превращая тяжёлую пижаму в лёгкое жёлтое платье с цветочным узором. Оно оставляло открытыми руки и шею.
Она пыталась сшить платье с молотами, наковальнями и башнями, но оно вышло таким безвкусным, что Солус уничтожила его, даже не показывая Литу.
Лит сменил облик на свои привычные фермерские одежды и телепортировал их в дом в Лутии.
— С днём рождения, Солус! — хором поздравила семья, стоило им ступить на порог. Даже Оникс и Абоминус, которые после свадьбы Вастора наконец-то могли говорить, присоединились к веселью.
— Читмил! Читмил! Читмил! — радостно закричали они, виляя хвостами, как безумные.
— Да во имя Великой Матери! Неужели всех заботит только мой вес?! — разозлилась Солус, но, глянув в их сияющие глаза, поняла: они просто надеются тоже устроить себе поблажку.
— Плохой Абоминус! Плохой! — пожурила его Ри, и он жалобно заскулил, изображая из себя щенка.
— Я просто хочу еды, — промяукала Оникс Арану. Её зрачки стали огромными и круглыми, она выглядела как беззащитный котёнок, хотя весила двести килограммов и была сплошь клыки, когти и мышцы.
— Тётя Солус, можно им с тобой? Оникс всё время голодная, а мама всегда строгая, — спросил мальчик.
— Конечно можно. Простите меня, друзья. Вы ведь ни в чём не виноваты, — Солус погладила детишек по головам, отбросив дурное настроение.
Вся семья переместилась за стол. Элина и Лит приготовили любимые блюда Солус и несколько новых, отработанных за последние месяцы — в надежде, что они ей понравятся.
— Какие у тебя планы на день, милая? — спросила Элина, заставляя Солус на секунду остановиться и перевести дух.
Глядя на Солус и зверей, было трудно сказать, кто из них выглядел более голодным. Оникс и Абоминус пожирали по три стейка, как будто боялись, что их отберут.
А Солус засовывала в рот эклеры целиком, жевала пару раз — и запивала молоком.
[У меня флэшбеки с Гидрой], — подумал Лит.
Сначала Солус попыталась говорить с полным ртом — вышла каша из слов, обрызганных кремом и шоколадом. Потом она спохватилась, увидела взгляды и... резко выпрямилась. Начала жевать медленно, глотать как леди и даже вытерла рот салфеткой.
Но было поздно — конюшню уже закрыли, а лошадь ускакала.
— Сначала я хочу погулять по Лутии. Увидеть её своими глазами, пройтись по улицам на своих ногах... И наконец-то померить одежду в настоящей примерочной!
