— Слушаю и удивляюсь, — фыркнул Налронд. — Ты положила свою жизнь в руки Фалуэль только ради Пробуждения. Хотя ты и не её Предвестник, она может приказывать тебе и убить в любой момент, если решит, что ты недостойна.
— Если Фалуэль действительно сделает тебя Предвестником, ты станешь как Солус. Потеряешь частную жизнь, свободу воли, и даже будешь вынуждена оставить семью, если она так захочет.
— По-моему, твои действия куда более радикальны, чем мои, при том что у тебя было всё. Ты поставила всё на кон ради жажды силы, а мне приходится рисковать, чтобы перестать быть чудовищем.
— Пока я не избавлюсь от этого внутри себя, счастья мне не видать. Ты не представляешь, каково это — знать, что как только люди узнают правду, начнут на тебя охотиться. Что значит каждый день бороться с собой, чтобы не пугать окружающих.
— Вот как ты меня видишь? Как избалованную дурочку, которая решила выбросить свою жизнь на ветер? — тихо спросила Фрия.
— Но это не отменяет сути. Посмотри на свою руку.
Только тогда Налронд заметил, что сильные эмоции вызвали у него превращение в Резара. Когтистая лапа рвала одежду и сжимала руку Фрии.
Первым порывом было вернуться в человеческую форму, но тогда он остался бы голым, а когти порвали бы её кожу, втягиваясь.
— Обычно я не раздеваюсь до третьего свидания, — неловко пошутил он, радуясь, что золотая чешуя скрывает румянец. — Ты не могла бы отпустить мою руку и отвернуться? Мне нужно одеться, пока кто-нибудь...
— А вот и нет, — спокойно ответила она. Пробуждённая, она была сильна не меньше, чем он в форме Резара. Ему пришлось бы бороться, чтобы вырваться, но он не хотел. — Я понимаю, что не обязана спрашивать, но прошу — выслушай.
— Ты когда-нибудь использовал форму Резара не в бою и не на тренировке?
— Нет, — покачал он головой.
— Даже в деревне, члены племени — играли ли они в этом облике, как дети Защитника? Разыгрывали ли с девушкой сцены, как Камила с Литом?
— У детей не было контроля, родители запрещали. А что до девушки… кому понравится вот это? — он с отвращением взглянул на свои когти.
— А бегал ли ты, плавал, нырял в землю как Резар — просто ради удовольствия?
Налронд снова покачал головой — устал уже от звука собственного голоса.
— То есть ты всю жизнь подавлял свою вторую половину не из-за других, а потому что сам её стыдишься, — сказала Фрия.
— Я не стыжусь. Я боюсь. Резар внутри меня всегда зол, жесток и похотлив. Если я не сдержу его...
— С твоими экспериментами над собой с магией света и даже Духа, разве ты не понял, что у тебя два тела, два ядра, но только один разум? — перебила она.
— Не задумывался ли ты, что, может, твоя сторона Резара всегда зла лишь потому, что ты не даёшь ей ничего, кроме страданий? Что оборотни веками так хотели избавиться от своей звериной части, что начали считать её болезнью?
— Магия основана на силе воли и воображении. Твоя форма Резара ведёт себя как чудовище, потому что ты сам так её себе представляешь. Ты навешиваешь на неё всё своё негативное. Как может хоть одно заклинание разрушить барьер, который ты сам укрепляешь каждый день? — спросила Фрия.
Налронд слышал подобные слова и раньше. Но только сейчас он по-настоящему их воспринял. Каждая Окраина — это замкнутая экосистема, и в ней живёт лишь одно племя оборотней, численность которого ограничена ресурсами.
Сообщество было тесным, и тех, кто разделял взгляды Фрии, не поощряли — их сторонились. Они либо уходили, либо становились изгоями, превращаясь в пугало для детей.
