Зиния представляла себе этот момент бесчисленное количество раз, сочиняя пространные речи, чтобы прижать Лита к стенке и потребовать объяснений за то, что он заставил её младшую сестру страдать.
Но как только она встала перед ним и увидела протянутую руку — всё, что она смогла сделать, это оттолкнуть её и обнять Лита, как давно потерянного брата. Как бы она ни злилась на него, Зиния не могла забыть, что Лит был первым мужчиной, которого она вообще увидела.
Он дал ей зрение, подарил любовь её сестре и обоим — больше счастья за последние три года, чем они испытывали за всю жизнь. Даже если Лит и Камила в итоге не поженятся, Зиния всё равно будет считать его незаменимой частью своей семьи.
— Мы все скучали по тебе, дуралей, — сказала она, выделив слово «все» и не отпуская, пока он не ответил на объятие. — Мне очень жаль твою потерю. Я не знала Квиллу лично, но слышала о ней многое от Ками.
— Спасибо, Зиния. Твои слова для меня многое значат, — ответил Лит, одновременно проверяя её с помощью «Бодрости», как ранее делал с детьми.
— После убийства он ещё и подготавливает сцену так, чтобы первая группа, прибежавшая на место, сначала увидела труп, а потом — послание. Ему нужны не свидетели, а публика, которую можно поразить.
Для Зинии и Завра, и подражатель Балкора были безумцами, от которых у неё шла дрожь по коже. И то, как Лит рассуждал о них почти с уважением, пытаясь понять их мотивы и методы, лишь усиливало её тревогу.
— Единственный настоящий плюс в этой истории — то, что Завра теперь мёртв, и что подражатель Балкора — это не Балкор, — сказала Камила.
— Балкор всегда посылал свои карты жертвам заранее, назначал дату и сражался с ними лицом к лицу. Он давал им возможность подготовиться или сбежать, не боясь ни ресурсов, ни численного превосходства Королевства. А подражатель действует иначе: он атакует по одному, начиная с самых слабых и поднимаясь вверх. Как думаешь, кто следующий?
Лит задумался, но не нашёл убедительного ответа. Семейство Эрнасов жило в крепости, Белый Грифон был защищён ещё лучше, а нападать на таких, как Манохар или Вастор, которые постоянно в движении, — самоубийство.
— Можем мы сменить тему? — попросила Зиния. — Уже жалею, что не осталась с детьми смотреть кино. Ещё одно слово про убийц — и мне точно будут сниться кошмары.
— Кстати о кошмарах — уже довольно поздно. Тебе пора домой, — сказала Камила, заметив, сколько времени прошло с их прибытия и как неловко она себя чувствует.
Несколько часов разговоров с Литом в уютной домашней обстановке заставили её почувствовать, будто ничего не изменилось. Она даже испытала покой и радость — несмотря на недавнюю трагедию.
Но всё изменилось. И делать вид, что это не так, рано или поздно обернётся болью.
— Конечно. Прежде чем уйти… Зинь, ты не оставишь нас на минутку? — спросил Лит.
— Конечно, — кивнула она и уселась в зоне «Тишины» рядом с детьми.
Для понимания сюжета уже было поздно, но злодей был повержен, а влюблённые на экране шли к своему «долго и счастливо».
— Помнишь, что я рассказывал тебе о Лайткипе? — спросил Лит.
— Как можно забыть? Ты о нежити, Труде, Кседросе или потере человечности? — Камила вздрогнула, словно это всё было вчера, а не много месяцев назад.
— О нежити. Вернее, почти. Помнишь, я рассказывал про Илтин — Перворожденную Банши?
— Да, — кивнула она.
Тогда Камила только посмеялась над тем, как бесстыдно Банши пыталась его соблазнить. Но теперь в её голове что-то щёлкнуло.
[Такие существа питаются неверностью. Так что Илтин тянуло к Литу потому, что она хотела развратить его? Или потому, что он уже был «готов к падению»?] Быть с двумя женщинами одновременно — это и есть определение неверности. Мысль об этом заставила Камилу почувствовать себя ещё более преданной.
