Во время обеденного перерыва в классе было на удивление людно. Понемногу возвращались ушедшие купить себе обед, в числе которых был и я.
Сейчас я сидел за своим столом, разворачивая булочку. Обычно я бы пошел обедать в какое-нибудь другое место, где поспокойнее, но не сегодня. За окном шумел дождь, из-за которого путь на улицу был мне заказан. Дождь зарядил с самого утра и не собирался останавливаться. Впрочем, сильнее он также не становился. Просто лил, лил и лил.
Это не было похоже на типичный осенний дождь или на дожди, знаменующие окончание осени и наступление зимы. Бесконечные потоки воды заставляли меня непроизвольно вздрагивать.
А находиться в классе было еще холоднее. Сегодня наш театр продолжал показывать очередное действие из трагедии Сагамин, и тяжкие мысли буквально витали в воздухе, легко долетая до меня, хотя я и сидел вдалеке от эпицентра. Сегодня главное темой для обсуждения был такая мысль: «Сначала зовут быть председателем оргкомитета, а потом один козел делает меня виноватой». Козел — это про меня. Да, длинновато получилось, но как сделать мысль короче?
Сагами выглядела неожиданно мрачно и была окружена подругами, одна из которых сидела прямо перед ней, а остальные окружили со всех сторон.
— И он сказал мне, что я должна это сделать.
— Он тебе не угрожал?
На этом месте я почувствовал на себе их взгляды. Эй, хватит глазеть, а то я решу, что вы испытываете ко мне чувства.
Быть одиночкой — значит видеть в окружающем мире своего врага. Быть одиночкой — значит уметь ощущать на себе презрительные взгляды. Каждый день — новая битва и чтобы защитить себя нужно уметь их распознавать. Разве я не прав?
Чем больше злилась Сагами — тем больше народу она охватывала. Даже те, кто просто проходил мимо могли попасть под ее влияние.
— Ну и льет… Я насквозь промок, а ведь только до магазина добежал. — Возле компании Сагами возник Тобе, державший в руках несколько булочек.
— Эй, Тобе, ты слышал?
— А? Что? Что слышал?
Пока Тобе разворачивал булочку, одна их подруг Сагами подошла к нему и что-то зашептала. Лицо Тобе слегка покраснело. Неужели ему сейчас говорят что-то о любовных штучках? Эх, Тобе, Тобе.
— Ну, понятно. Это же Хикитани.
— Блин, не так громко!
Все закончилось хорошо, любовью тут и не пахло, а темой их разговора был я. А вот это как раз было плохо.
— Ну, да, нехорошо… Но, нет, Хикитани не стал бы так поступать.
Может быть хватит перемывать мне косточки? Снова и снова об одном и том же. Да, я понимаю, что останавливаться они не собираются, но ведь могли бы понять, что окружающим это быстро надоест.
А Тобе решил присоединиться к разговору и отложил булочки на соседний стол. Хм, разве он не должен был отдать их кому-то из своей компании?
И точно. Стоило так подумать, как в стороне раздался стук ногтей по столешнице. Обернувшись, я увидел, насколько раздражена Миура.
— Эй, Тобе, Тобе, шевелись давай! — Юигахама, видя то же, что и я, поспешила вернуть Тобе.
— Иду я, иду. Просто отвлекли на минуту.
Тобе и сам понял, что его присутствие вовсе не необходимо. Его поймали, поставили в известность, а дальше он может идти своей дорогой. Ну, или как вариант все испугались Миуры и решили, что Тобе лучше отпустить. Да, наверняка и то и другое сыграло свою роль.
— Виноват. — Сказал Тобе, складывая булочки на стол.
— Долго тебя носило. — Заметила Миура, пока Хаяма и остальные благодарили его. Впрочем, выбрав булочку по вкусу, она быстро отошла. Может быть голод взял верх над остальными чувствами?
Ну а мне пора прекращать на них глазеть. Доев, я встал и направился в библиотеку. Пусть Юигахама сама на меня поглядывала, но не будем же мы разговаривать друг с другом посреди класса. Да, такой договоренности между нами не было, но негласно мы это правило соблюдали. Юигахама должна была это понимать, коли не пыталась со мной заговорить первой, ну а я инициативу на себя брать не собирался.
Что касается компании Сагами, то наши последние действия вполне могли усугубить их неприязнь ко мне. Это было несложно, семена упали на благодатную почву. Юигахама в таких ситуациях была как рыба в воде и понимала, что лишний раз заговаривать со мной не стоит. Я, в свою очередь, всем своим видом показывал, что от меня надо держаться подальше, но именно сейчас нашелся кое-кто, этому совету не следовавший. Напрасно, в современной Японии каждый человек должен понимать, когда стоит оставаться в стороне. Впрочем, если это окажется не человек, то и проблем никаких не будет.
— Хатиман. — Возле меня очутился Тоцука.
Подобный ангелу он мог не следовать правилам, по которым жило человечество. Он был свободен от всяких оков и буквально парил в небесах.
— Ч-чего?
— Да так, просто удивился, что ты остался в классе.
Тоцука положил на мой стол булочку, подтянул к себе стул и уселся на него. Ч-что это? Он меня так во что-то заманивает?
— Ты не против, если я сяду? — Уточнил Тоцука, поскольку я продолжал отрешенно смотреть на него.
— А… да, конечно.
Была только одна причина, по которой Тоцука мог сесть вместе со мной и я решил немедленно проверить так ли это?
— Хочешь пообедать вместе?
Если он скажет, что это не так, то в школе меня больше никогда не увидят.
— Да, конечно. Ты обычно во время обеда куда-то уходишь, а у меня в это время всегда тренировки. Но сегодня дождь и когда еще представится такая возможность?
Дождь — это прекрасно! Возблагодарим небеса за этот дар!
— А еще… — Добавил Тоцука, потупив взгляд и перестав снимать обертку с булочки. — Похоже, что тебе нелегко…
— …
— Да, я мало чем могу помочь. Но хоть так…
Я ничем не мог ему возразить и опровергнуть такое предположение, только понимал, что Тоцука переживал за меня. Даже он, далекий от дрязг в классе не мог не заметить, что не все ладно. Да и не удивительно, компания Сагами ничего не скрывала. Вдобавок, боюсь, что и по моему поведению можно было заметить неладное.
Я не из тех, кто копит злобу и затаивает обиды, но никто не сможет полностью оставаться в стороне. Я же не совсем бесчувственный и мне тоже бывает нелегко. Вода камень точит и всему есть свой предел. Поэтому нужно цепляться за такие моменты, когда тебе предлагают пусть небольшую, но поддержку.
Нет, я не стану полностью полагаться на его доброту и взваливать непосильную ношу. Для этого у меня есть члены моей семьи. Сейчас я не могу ни к кому обратиться с просьбой облегчить мою ношу. Это слишком сложно, я так не умею. Да и я буду гораздо счастливее, страдая в одиночку, нежели делясь своими печалями.
И все-таки слова Тоцуки были для меня подобны просвету в небе, затянутом тучами.
— Мне жаль, что заставляю волноваться, но беспокоиться не о чем, все нормально. — Ответил я, и мой голос ни разу не вздрогнул. Кроме того, я не хотел, чтобы он переживал, но был вовсе не против, чтобы он продолжал обо мне думать.
— Хорошо, если так. Но я слышал, что с подготовкой спортивного фестиваля возникли какие-то проблемы?
— Спортивного фестиваля?
— Ты же состоишь в оргкомитете по его подготовке? Мне казалось, что у вас там куча работы и потому ты такой измотанный.
Кхм… так он считал причиной моего плохого состояния спортивный фестиваль? У-у-у… а я навооброжал себе всякого, когда истинная подоплека буквально лежала на поверхности!
— Х-хатиман, тебе нехорошо?
— Д-да… просто чуть булочкой не подавился. — Откашлялся я.
— Ты же еще даже не начал ее есть…
— Ага, она такая вкусная, что слюнки текут, вот ими и подавился…
— Ты настолько проголодался? Тогда не стану тебе мешать.
Надо же, а ведь обычно люди игнорируют чужие потребности. Но я уже говорил, что Тоцука выше этих неписаных правил и он подтвердил этот факт, проявив заботу обо мне. Я в ответ должен защитить его от контактов с темной стороной человеческой натуры.
— Тебе не стоит переживать о фестивале. Будет так, как будет. — Сказал я ему, откусывая от булочки и запивая ее чаем.
— Ты уверен? Впрочем, если Хатиман так говорит, то я не сомневаюсь!
Мне даже неловко от такого безоговорочного доверия. Что же делать? Опыт одиночки подсказывает, что проще всего сказать «Да, конечно», но это не значит, что на деле все получится именно так.
— И все-таки, на твой взгляд с фестивалем на самом деле все сложно?
— Ну… мой клуб уже направил несколько человек на помощь…
Тоцука словно пытался избежать прямого ответа на вопрос. Он не из тех, кто станет прямо возлагать на кого-то вину, и в этом был моей противоположностью. А раз сказано, что противоположности притягивают друг друга, то наша дальнейшая судьба предопределена.
Главным же было то, что по словам Тоцуки можно было сделать о недовольстве теннисистов оргкомитетом спортивного фестиваля.
— Боюсь, что до самого фестиваля ничего не изменится и придется напрягать всех подряд.
— Об этом даже не беспокойся. От нас мало толку и все же…
— Нет, даже несколько человек уже хорошо. В любом случае, ничего лучше мы не придумали.
Была и еще одна безрадостная мысль, которую я почерпнул из разговора с Тоцукой. По всему выходило, что за последние дни члены спортивных клубов много с кем успели поделиться своим негативным мнением об оргкомитете. Не составляет труда представить, как дальше такое отношение будет только укрепляться и набирать обороты.
У теннисного клуба замечательный президент и в нашей школе он имеет прекрасную репутацию. И если даже его члены не скрывают своего отношения, то мнение остальных клубов без сомнения гораздо хуже.
Изменить мнение о человеке сложно. А если этот человек — Сагами, то места для оптимизма и вовсе не остается. Трудиться придется еще больше.
— И все равно я очень жду фестиваль в этом году. — Сказал Тоцука, пока я вздыхал, раздумывая над собственным безрадостным будущим.
— Ждешь? Ну, не знаю, мне кажется, будет обычный школьный праздник, как всегда.
— А я думаю, будет интереснее, чем в прошлом году. Тогда…
Тоцука умолк на полуслове и опустил голову.
— Что с тобой?
— Просто… в прошлом году меня заставили надеть странный костюм…
Из глаз Тоцуки исчез всякий блеск. Что же случилось в прошлом году? Я вообще не представляю. Наверно потому, что сам я в прошлогоднем спортивном фестивале участия не принимал.
Странные костюмы на спортивном фестивале? Косплей, что ли?
— И ты согласился?
— Заставили…
Нет, почему я такого не помню? Неужели никто не фотографировал? Хотя даже если фотографии и были, то у меня нет друзей, которые могли бы мне их показать. Какая досада.
— Я даже представить не могу, как это выглядело…
— Лучше даже не напоминай…
Что же он тогда носил? Костюм горничной? Костюм медсестры? Это очевидные варианты. Девчачью школьную форму? Тоже банально. Китайское платье? По моему мнению, оно вполне подошло бы Тоцуке. А если сделать ему прическу в виде…
— Я все равно не могу представить каким был костюм…
— Хватит! Не надо представлять!
— Погоди, я думаю, как это использовать в нынешнем году.
Несмотря на мои оправдания, Тоцука надулся и отвернулся от меня. Он такой милашка, даже когда злится. Жаль, что я не Хатианна, девочка любви, напротив, я скорее воин печали.
Я знал, что Тоцуке не нравится, когда к нему относятся как к девушке, так что пора было закругляться. Надеюсь, он не будет долго обижаться, и я снова увижу его улыбку. Но минуты текли, а мы продолжали молчать.
— Я пойду еще чего-нибудь куплю. Тебе взять? — Спросил я, когда мне показалось, что он ждет от меня первого шага.
— Нет, не надо…
— Может быть кофе? — Предложил я, зная, что Тоцука любит кофе.
Думаю, сейчас мы найдем компромисс. Это неизбежно, надо только, чтобы обе стороны имели желание договориться. К счастью у Тоцуки такое желание было.
— Хорошо, пусть будет кофе…
— Понял, сейчас схожу.
— Спасибо…
Нельзя сказать, что я по-настоящему пообедал вместе с Тоцукой, но даже так — уже хорошо. Да, возможность выпала только из-за дождя. Может быть, дождь будет идти каждый день?
* * *
Как оказалось, во время дождя в школьных коридорах довольно многолюдно. Не имея возможности выйти на улицу, ученики галдели даже громче обычного. Понятно, что многим было скучно, и они развлекались как могли. Кто-то даже начал играть в прятки.
Проходя мимо комнат одиннадцатых классов, я чувствовал на себе взгляды. К дискомфорту от плохой погоды примешивалось еще какое-то неприятное чувство от скрываемых насмешек.
Ученики школы Собу имеют свое представление о том, как бить лежачего. Чрезмерно выделяться нельзя, но те, кто где-то допустил ошибку, невольно начинают выделяться и тут же становятся мишенью.
Чтобы бороться с таким отношением, в первую очередь надо не признавать себя жертвой. Пока вы не сдались — вы не побеждены. Если вы в упор не видите проблему — значит никакой проблемы вовсе нет.
Когда кто-то признает поражение, другой одерживает победу. Считается, что в итоге справедливость должна восторжествовать, а раз так, то проигравший по умолчанию признается виновным. Таково железное правило, по которому живет как школа, так и все общество.
Никто не любит учеников, находящихся в нижней части школьной иерархии. Школа можно сравнить с судом, в котором каждый ученик мог стать как истцом, так и обвиняемым. Каждый мог сыграть роль прокурора, адвоката или присяжного. Каждый мог бы оказаться даже в шкуре судьи, выносящего приговор. Каждый. Все были связаны этим словом. Боюсь, что день, когда они освободятся, так никогда и не наступит. Даже сейчас все их игры могут быть нужны только для того, чтобы лицемерно снять с себя ответственность за что-то.
Я игнорировал взгляды, которыми меня награждали, только изредка чуть крутил головой и придавал себе пугающий вид.
Моей целью было кофе, но для жителя Тибы под словом «кофе» подразумевался Кофе-МАХ. Опустив в машину несколько монет, я нажал черно-желтую кнопку, напоминавшую своей расцветкой пчелу. С глухим стуком выпала первая банка, и я задумался над следующей.
Впрочем, все жители Тибы любят Кофе-МАХ. Тоцука не станет от него отказываться. Кофе-Мах — прекрасный выбор в любой ситуации.
Я снова протянул руку к кнопке, а за моей спиной послышались чьи-то шаги. Похоже, что не я один захотел купить кофе. Хотя могло оказаться, что его заинтересовали сладости.
Достав банку, я быстро отошел в сторону, радуясь своей способности не доставлять неудобств окружающим, но на мое место так никто и не встал. Что такое? Неужели он будет ждать, когда я уйду?
Обернувшись, я увидел Хаяму Хаято.
Хаяма чуть кивнул мне и подошел к машине, после небольшого раздумья нажав на кнопку черного кофе. Смотрите-ка, это он так бросает мне вызов, сделав выбор не в пользу Кофе-МАХ?
— Похоже, лучше не становится, да? — Сказал Хаяма, своими словами подтверждая мысль, что он нарывается.
— Чего?
Однако пусть я и подозревал Хаяму во всяком, но любой скажет, что он так говорит из искренней заботы. Он никому не стремится доставлять проблем, таков его образ жизни.
— Чем больше народу втягивается — тем хуже. Этого следовало ожидать.
Да, и Хаяма и я это понимали. Если разные компании объединяются под знаменем оргкомитета, то понадобится чудо, чтобы между ними не возникло никаких дрязг. Чем больше нас становится, тем больше поводов для конфликтов.
— Ты только сейчас об этом задумался?
— Я не о фестивале, а о классе.
Выходит, что это я ошибся? Если его беспокоит класс, то дело опять в Сагами. С другой стороны, какая разница?
— Ответ останется тем же.
Суть проблемы одна и та же. Эх, человеческие взаимоотношения — такая хлопотная штука, с какой точки зрения на них ни смотри.
— Если отношения испортились — их уже не вернуть.
— Ты так считаешь? — Переспросил меня Хаяма, так и не притронувшийся к своему кофе.
— Пожалуй.
Ответив, я решил, что пора возвращаться в класс.
— Мне жаль, что с фестивалем все так плохо. — Добавил Хаяма мне в спину.
— Тебе-то о чем жалеть?
— Это же я убедил Сагами согласиться занять пост председателя оргкомитета. Надо было обдумать это получше…
— Да ну. Это я предложил ее кандидатуру. Даже если бы мы не просили тебя, то убедили бы ее другим способом. А раз это сделал ты, то так даже лучше, коли мне не пришлось ввязываться.
— В любом случае я в этом участвовал. Если теперь могу чем-то помочь, то только дай знать.
— Ну…
Вот не могу я просто взять и вывалить весь ворох проблем.
— Если я правильно слышал, не все ладно с клубами? — Предположил Хаяма, правильно истолковав мое молчание.
Так все уже выплыло на поверхность? Логично, раз Тоцука знает, то Хаяма тоже должен быть в курсе.
У теннисного клуба есть Тоцука, а футбольный возглавляет Хаяма и другого такого лидера придется поискать. Если все они недовольны оргкомитетом, то нельзя не признать, что это серьезный удар.
Могло оказаться, что в других клубах бытуют такие настроения, что они и вовсе откажутся сотрудничать. Даже если пока люди просто о чем-то болтают, они неизбежно придут к единому мнению, поставив крест на дальнейших наших перспективах. При таком раскладе ввести в бой Хаяму может оказаться полезным.
На репутации Хаямы это без сомнения скажется положительно, но Сагами окажется будто не при делах. Мы окажемся в ситуации, аналогичной фестивалю культуры, когда Юкиносита выполняла ее обязанности.
Да, Сагами будет рада поддержке Хаямы, но с другой стороны, вряд ли такое развитие событий обрадует Миуру, а перемены в ее настроении неизбежно повлияют на Сагами, поскольку сама Миура их скрывать и не подумает.
И настроение в классе будет становиться все ниже и ниже. Необходимость угодить обеим так напрягает.
Да уж, что Хаяма, что Юкиносита были сильным аргументом, использовать который нужно с умом.
— Есть какие-то возражения? — Спросил Хаяма, пока я метался в поисках решения.
— А… нет, все нормально.
— Точно?
— Если понадобится какая-то помощь, я сразу же скажу.
Несмотря на то, что Хаяма явно хотел сказать еще что-то, я поспешил уйти. Он будет нашим козырем. Он позволит противостоять тем, кто настроен против Сагами или против оргкомитета. Но не и тем и другим сразу. Сейчас получается, что Сагами и оргкомитет неявно враждуют друг с другом и пока эта проблема не решена вмешательство Хаямы может все только испортить.
Да, именно так…
И все-таки…
«Если отношения испортились — их уже не вернуть».
Я никак не мог перестать повторять собственные слова.
* * *
Казалось, что люди, входившие в конференц-зал, шли сюда через силу. Ничего иного ожидать не следовало, и перерыв на выходные ничего не изменил. Участники собрания чуть ли не ненавидели оргкомитет, и я ловил себя на мысли, что это мнение разделю.
Большинство участников собрания пришли вовремя, либо немного опоздали, но число их было меньше, чем в прошлый раз.
— Давай начинать. — Сказала Мегури, когда прошло пять минут от назначенного времени.
— Хорошо… — Согласилась Сагами, но так и осталась сидеть.
— Да, давайте… — Юигахама хотела подбодрить ее, но Юкиносита ее удержала. И правильно сделала. Сагами должна пройти через очищение, как бы неприятно ей не было.
Глубоко вздохнув, Сагами решительно встала, по-видимому решив не дожидаться, когда инициативу возьмет кто-нибудь еще. Не думаю, что в ней взыграла гордость, скорее простое тщеславие.
Не задерживаясь, Сагами прошла в дальнюю часть зала, где сидели Харука и Юкко, поглядывавшие на нее со смесью презрения и неуверенности. Зачем она к ним подошла? Что она им скажет?
— Можно вас отвлечь на минуту?
— Ну… можно… — Ответила одна после обмена взглядами.
— А подождать не может? — Добавила вторая.
— Лучше сейчас.
— Ладно… мы слушаем.
— Собрание уже должно начаться, поэтому говори прямо здесь.
Неожиданное условие выбило Сагами из колеи, вдобавок откуда-то послышался тихий смешок. Большинство же просто притихли и молча слушали. Вот это и станет тем самым очищением или даже наказанием.
Под взглядами собравшихся Сагами покраснела, а затем стала выжимать из себя слово за словом.
— Я… я хотела сделать фестиваль лучше... интереснее… только это… — Извинялась Сагами, а Харука, Юкко и остальные молча ее слушали.
Когда случается что-то плохое, люди всегда находят виновного, которым приходится брать на себя ответственность пред всеми. Это незыблемое правило, по которому живет общество. Вот и сейчас все ждали, когда Сагами признает свои ошибки. Это она и делала, отвечая их ожиданиям.
— Да ладно… мы тоже иногда слишком много внимания своим клубам…
И Харуке и Юкко было неудобно это признавать, но многие члены спортивных клубов были того же мнения и я мог слышать тихие слова согласия. Этого оказалось достаточно, чтобы придать Сагами новых сил.
— М-м-м… Я… я все равно хочу, чтобы всем было интересно… Я… я хотела, чтобы все это разделяли… Конечно, я понимаю, что у всех есть дела в клубах и постараюсь, чтобы они не пострадали из-за фестиваля…
Под конец казалось, что Сагами и ее недоброжелатели поменялись местами. По крайней мере, она теперь держала голову прямо, а они — отводили взгляд. Но даже так все было вполне понятно.
— Мы сделаем все, что в наших силах.
— Спасибо, я надеюсь на вашу поддержку.
— Что ж, одной проблемой меньше. — Тихо сказал мне Мегури.
— Пожалуй… — Кивнул я в ответ, хотя беспокойство меня так и не покинула.
Да, на первый взгляд может показаться, что проблема решена, но если копнуть глубже, то можно было найти много интересного.
На мой взгляд, Сагами говорила так, будто хотела защитить себя и вдобавок возложить часть вины на окружающих. Вышло, что виноваты и те, кто ставит свой клуб выше оргкомитета. Не знаю так ли это на самом деле, но подобные мысли часто оказываются правдивыми.
Надеясь, что на этот раз все же ошибся, я ждал, когда собрание перейдет к своим непосредственным обязанностям.
* * *
Дождавшись еще нескольких опоздавших, собрание под присмотром учительниц Хирацуки начало работу.
— Так, давайте начнем. — Взяла слово Мегури, выглядевшая виноватой из-за обращения Сагами. — Во-первых, информация по итогам прошло собрания. Юкиносита, ты готова?
— Да.
Юкиносита встала, а члены учсовета тут же бросились раздавать всем распечатки. Когда они успели оказаться под ее командованием?
— Мы запросили дополнительную информацию у клубов, отстающих от графика, и изменили план с их учетом. Все получили новый график — прошу ознакомиться и дать знать, если есть какие-то возражения.
Все тут же засуетились и принялись изучать график, но это было ожидаемо и проблем повлечь не должно, несмотря на то, что по большому счету мы состряпали его на свое усмотрение.
— Это не финальная версия. — Добавила Юигахама. — Хотя я обговорила детали с главами клубов и не думаю, что кто-то будет против.
— Кроме того, мы решили, что стоит изменить правила и упростить костюмы. — Продолжала объяснять Юкиносита. — В этом случае мы сможем перераспределить нагрузку туда, где сил не хватает.
Далее Юкиносита пояснила разницу между версиями графика. Я же терялся в догадках говорило ли это о ее работоспособности или об излишней дотошности. Может быть и то и другое. Или же она просто не могла вынести, если что-то помешает фестивалю.
Убедившись, что все приняли новые условия, Юкиносита села, решив, что теперь можно дать слово председателю оргкомитета.
— Теперь, на основе сказанного… — Начала говорить Мегури, а затем предложила Сагами продолжить.
— Да, далее разберемся с обязанностями на основе нового графика.
Подперев голову рукой, я наблюдал за обсуждением. За тем, как снова распределили роли, обговорили детали со спортивными клубами и даже нашли несколько идей по стоимости костюмов, что было одним из важнейших вопросов.
Мне делать было нечего, но мои глаза то и дело обегали комнату, ища что-нибудь неправильное. Способность всегда ждать худшего так просто не исчезнет. Но ждать худшего не значит уметь предотвратить худшее.
С другой стороны, если быть готовым к боли, то будет легче. Если урон будет меньше, то и восстановишься быстрее. Такова правда жизни.
Что касается происходившего вокруг меня, то Сагами пока со своими обязанностями справлялась, а Мегури продолжала ее контролировать. Да и присутствие учительницы Хирацуки на всех действовало отрезвляюще.
И все-таки я это заметил.
Что-то было в глазах Харуки и Юкко.
Получив свои задания и записав свои имена на доске возле соответствующего пункта, они прошли мимо Сагами, но лица их были совершенно пустые.
Мне казалось, я слышал какие-то шепотки, но что именно они обсуждали, было непонятно. Не стоит ждать, что все сразу станут вести себя как раньше, они только-только пришли хоть к какому-то взаимопониманию.
Решив, что хватит с меня наблюдений, я откинулся на спинку стула, тут же заскрипевшего, и посмотрел на окно, по которому стекали капли.
Дождь никак не прекращался.
* * *
Прошла еще пара дней и организационные вопросы окончательно утрясли, хотя все равно нельзя было сказать, что проблем не осталось. Глупо будет считать, что от одной только оптимизации графика все сразу воспылали энтузиазмом.
Люди не роботы и нуждаются в отдыхе после неприятных впечатлений. А раз так, то скоро Юкиносите снова придется вносить в график коррективы. Кроме того, были моменты, избежать которых было вообще никак нельзя. Если графиком установлены обязанности для каждого, то никто и не подумает выйти за границы своих обязанностей и помочь другим.
Ирония заключалась в том, что обязанности, которые все приняли на себя, стали причиной для того, чтобы не работать.
Не могу сказать, что не понимаю причин этого
«Это не мои обязанности».
Эта фраза стала обыденностью.
А в довершении всего у меня возник вопрос: почему мне так хочется пойти и сделать что-нибудь полезное?
Пока я возился с бумагами, меня подстегивали другие члены оргкомитета, приносившие документы и то и дело сновавшие в конференц-зал и обратно.
— Что на этот раз? — Пробормотал я, переворачивая лист бумаги, который оказался заявкой на реквизит для фестиваля.
— …
Так, мне нужно передохнуть. Другими словами — пойти домой, принять ванну, поужинать и лечь спать. Отдых — это очень важно. Но пока я направился за кофе, встретив по пути Юигахаму.
— Ой, Хикки, а я тебя как раз искала.
Юигахама отвечала за украшение школьных ворот. Так что же ей от меня надо? Или она тоже просто так гуляет, чтобы отдохнуть?
— Хикки, мы не справляемся. Пошли, поможешь.
— Не пойду, мне и так есть чем заняться. И, потом, тебе же выделили помощников.
— Так они же все состоят в каких-нибудь клубах и их занятия никто не отменял…
— Снова за свое?
За последние несколько дней такое случалось все чаще. Используя в качестве отговорки слова Сагами о том, что мы понимаем про дела в клубах и постараемся, чтобы они не пострадали из-за фестиваля, люди постоянно опаздывали или бросали работу на полпути.
У каждого есть свои дела и невозможно разорваться между ними. Но раз в наших рядах пробита брешь, то кому-то придется ее заполнить. Вот только кому, если каждый очертил для себя круг обязанностей и считает, что будет выполнять только их? Да, резервы у нас имелись, но их надолго не хватит и однажды затыкать новые пробоины станет просто нечем.
Вот и приходилось оргкомитету крутиться, словно белкам в колесе. Особенно Юигахаме, которая, как казалось, мелькала повсюду. Если присмотреться повнимательнее, то мне не кажется, что ей это подходит. Судя по ее кулинарным талантам, ей не хватает творческого подхода.
Ну а я, решив, что достаточно сегодня насиделся на одном месте, решил согласиться и помочь ей. Да и вообще…впрочем, не важно.
— Хорошо, показывай, что там у тебя. Помогу, чтобы размяться.
— Спасибо!
Юигахама подтолкнула меня в спину, и я безропотно повиновался, направившись, куда велели. Пусть я и решил слегка отдохнуть, но это только принесло мне больше работы. Все становилось как-то… безнадежно.
Пройдя по коридору и спустившись по лестнице, я оказался в комнате, полной каких-то столбов. Не знаю, что они с ними собирались делать, возможно, использовать в качестве украшения. Кроме того, хотя я думал, что здесь будут только участники спортивных клубов, в комнате также нашлись члены учсовета, что-то пилившие.
Оказалось, что только они и работали, а остальные разглядывали часы, висевшие на стене.
— Ну и что это такое?
— А-ха-ха…
Юигахама наигранно рассмеялась, стараясь смягчить впечатление, но вышло у нее так себе. Время стремительно уходит, а мы имеем вот это. Пусть я морально подготовился, но увиденное своими глазами не прошло бесследно. Если все стоят и прохлаждаются, то и мне следует пойти и просто прогуляться.
— Я сам во время подработки вел себя точно также.
— А я удивляюсь, как тебя не уволили с таким отношением…
Полностью с ней согласен, это просто чудо какое-то. Почему меня не уволили, когда я выполнял свои обязанности как попало? Я так хотел, чтобы меня выгнали.
Когда магазины нанимают школьников, то знают, на что идут. Да и таких работников легко заменить в случае чего. Наша же ситуация была полностью противоположной. Нам замену взять неоткуда. Да, можно было попытаться договориться еще с какими-нибудь клубами, но на это тоже требовалось время, а такой роскоши мы себе позволить не могли.
Лучшим выходом было заставить работать тех, кто уже с нами. Для начала я одарил их одним из своих гнилых взглядов. Работать явно никто не хочет. Если даже я делаю такой вывод, то все совсем плохо.
— Я пыталась их подбодрить, но все равно…
— Я понимаю.
Если кто-то буквально кипит от энтузиазма, то окружающие зачастую находят это раздражающим. Так мотивировать давно уже не принято.
Людям с самого начала следует трудиться каждому в своем темпе, не обращая внимания на остальных. Те, кто не чувствует желания что-то делать, делать ничего и не будет, что бы вы ему ни говорили.
Что касается этих столбов, то я должен разобраться с ними, чем бы они ни были.
— Вот, я еще его на помощь позвала. — Сказала Юигахама, указывая на меня, к явному облегчению учсовета.
Хорошо, сейчас я им помогу. Ничего не говоря, я протянул руку. Мое движение было истолковано верно и в руке оказался молоток. Одобрительно кивнув и получив ответный кивок, я примерился и взмахнул молотком.
На учсовет можно было положиться. Они и так много сделали, так что пусть пока отдыхают.
— Ну, понеслась.
— Ох…
Юигахама присела напротив меня, придерживая столб. Вот не надо так сидеть, а то кто-нибудь может взять и заглянуть тебе под юбку. А если уж садишься, то носи спортивные шорты, я не знаю теперь в какую сторону мне смотреть!
Помахивая молотком, я старался отогнать ненужные мысли, чтобы не отвлечься и не попасть себе по пальцам. Наши действия, судя по всему, давали результат. Некоторые из прохлаждавшихся начинали чувствовать себя неловко и понемногу тоже брались за дело, причем за такое, чтобы находиться у нас на глазах. Они явно полагали, что мы за ними присматриваем.
Я и вправду на них поглядывал, но и сам не забывал заколачивать гвозди.
— Юигахама.
— Да?
Внимание Юигахамы сместилось на какого-то парня, окликнувшего ее, и она отпустила столб, отчего я едва-едва не ударил себя молотком по пальцу. Повезло. Если бы все-таки попал, то кричал бы как последняя цундере.
Осторожнее же надо быть. Держи крепче, хотя бы ради меня. Я уже собирался напомнить об этом Юигахаме, но та полностью сосредоточилась на разговоре.
— Вот так будет нормально?
— Э… да, наверно… хотя не уверена.
Не уверена… она такая простодушная. Одновременно один из членов учсовета встал, подошел к Юигахаме и, что-то ей прошептав, направился по своим делам.
— А, да, да, все хорошо.
— Спасибо. И дай, пожалуйста, номер телефона, если нам еще что-то понадобится.
— Хорошо.
Юигахама вскочила, догнала ушедшего члена учсовета, спросила его номер и поделилась им.
— С-спасибо…
Вот такие дела. А ведь изначально спрашивался именно телефон Юигахамы. Но тут я ничего не могу поделать. Просто не буду обращать внимания, не буду.
Сегодня я должен забивать гвозди так быстро, так только можно. Все остальное меня не волнует. Только почему несмотря на то, что я стараюсь не слушать, их голоса становятся все четче и громче? Чудеса какие.
— Кстати, а на выходных что будем делать?
Заметьте, он все о чем-то болтает, а вот работать перестал. Даже Каминума Эмико работает и говорит одновременно. У нее есть чему поучиться.
— Посмотрим, скорее всего то же самое, что и сегодня. До фестиваля еще столько всего надо сделать.
— Тогда, можешь помочь нам, когда мы разберемся с делами клуба. Скажи только, как с тобой связаться.
Да, да, да. Но если так хочешь помочь, то для начала престань прохлаждаться здесь и сейчас.
Мои ладони внезапно вспотели. Как это типично для меня. Когда я учился во втором классе, во время экскурсий нас ставили парами мальчик-девочка. Тогда я нервничал, и ладони точно также начинали потеть. Моей репутации это, конечно же, не помогало.
Я уже молоток с трудом удерживаю. Может быть, он выскочит из моей руки и попадет прямо в него? Хе-хе-хе…
— А… ладно, но если все будут работать как надо, то можно уложиться в срок и тогда выходные будут свободными. Мы уже думали, чтобы сходить куда-нибудь, отдохнуть. — Сказала Юигахама, пока я прикидывал, попадет ли молоток в цель.
Несмотря на попытки Юигахамы мягко отказаться, парня понесло, и он продолжал расспросы.
— Отдохнуть? А куда?
— Ну, это Юмико решит. Я полагаюсь на ее выбор.
— А, Миура…
Сосредоточься, сосредоточься на молотке и гвоздях. Сейчас нельзя отвлекаться. Я же… я же так люблю эту работу. Настолько, что лучше поторопиться и поскорее ее закончить.
Я продолжал заколачивать гвозди, чувствуя себя так, словно пришел в храм в два часа. Представляя, что передо мной проклятая кукла, я размахнулся и с силой забил очередной гвоздь, а потянувшись за следующим, обнаружил, что коробка пуста.
— Гвозди закончились
— Держи.
Юигахама уже приготовила дополнительные гвозди и протянула мне один из них. Я осторожно забрал его, стараясь не касаться ее руки. Ситуация была та же самая, что и в магазине, когда парень влюбляется в миленькую кассиршу, протягивающую ему сдачу. Да, общение с женщинами лучше свести к минимуму.
— Так ты считаешь, что теперь все будет хорошо?
— Ты о чем?
— Да так. Хорошо, если все хорошо.
Понятно, что Юигахама пользуется популярностью среди парней. Еще во время каникул, в летнем лагере, Тобе что-то на этот счет говорил. Он, конечно, не со мной разговаривал, но я все равно слышал.
Ничего удивительного в этом нет. Она хороша собой. Она ни на кого не смотрит свысока. Она стоит на вершине школьной иерархии. И еще она очень добрая.
Даже если окружающие считали, что у нее ветер в голове, с некоторых точек зрения это можно было зачесть за еще один плюс.
Грядущий фестиваль создает иллюзию, что прежде не знакомые друг с другом парни и девчонки будут сближаться. Это естественно, на такие мысли наводит любое подобное мероприятие.
Вот и этот парень, заговоривший с Юигахамой. Он явно не последний человек в школьной иерархии. Но после всех стараний просто взял и поспешил сбежать.
За такими мыслями, я вдруг заметил, что вокруг стало на удивление тихо.
— Хм? А куда все подевались?
Осмотревшись, я обнаружил, что вместе со мной в комнате остались только члены учсовета и Юигахама.
— Похоже, что им пора возвращаться в клубы… Или же это из-за Юмико.
Ага, похоже, что Юигахама пользуется Миурой как прикрытием, чтобы отшивать парней. Миуру побаиваются, и та только способствует этому всем своим поведением. Я и сам ее боюсь, так что понимаю, настолько беспощадную тактику избрала Юигахама.
А ведь номером телефона можно было и поделиться, что в этом такого? Конечно, у нее могли быть другие причины. А я, чем больше об этом думаю, тем больше погружаюсь в глубины депрессии.
— Ладно, продолжаем. — Сказал я, покачивая молотком.
— Ага. — Тут же отреагировала Юигахама. Она такая бодрая, а работаю все равно только я.
Некоторое время по комнате разносился стук молотка, к которому примешивались крики бейсбольного, футбольного и регбийного клубов, тренировавшихся на стадионе. Иногда слышался и свисток, дававший команды легкоатлетам.
Забив еще гвоздь, а за ним другой, я почувствовал на себе взгляд Юигахамы.
— Чего?
Я не могу работать, когда на меня смотрят, но Юигахама в ответ только покачала головой. Держала бы лучше доску.
— Нет, ничего… но у тебя хорошо получается, Хикки.
— Мне кажется, каждый знает, как забивать гвозди.
Любой парень, имевший дело с игрушечными машинками знает, как использовать молоток, отвертку, плоскогубцы и многие другие инструменты. Машинки даже не обязательны. Мало ли что можно соорудить из куска дерева или даже из картонной коробки. Итоговый результат при этом не важен. Важна сама способность что-то сделать.
Что касается девчонок, то они, в свою очередь, не имеют ни малейшего понятия о том, как инструмент в руках держать. Поэтому, если Юигахаме нужна помощь, то лучше ей позвать меня. А еще лучше меня не звать, потому что мне не хочет приходить и работать.
— Знаешь, все не так уж и плохо, как думаешь? — Негромко пробормотала Юигахама.
— Что именно?
— Может быть, такой и должна быть молодость. — С улыбкой сказала она.
— Дура, это не молодость, а рабство.
Если торчать здесь и выполнять чужие обязанности означает молодость, то все работающих людей, независимо от их возраста можно записывать в молодежь. Вот только, когда мой папа возвращается домой полуживой и последними словами ругает свою работу, на молодость это совершенно не похоже.
— Мне кажется, что молодость, о которой ты говоришь, это такая бессмысленно яркая и блестящая штука, в которой тебя постоянно поджидают какие-то сюрпризы.
— Чего? Я такого вообще не говорила. Когда мы готовились к фестивалю культуры, я все время работала с классом, а не с вами двумя.
Да, это правда, но в классе все прошло хорошо в значительной степени потому, что она там помогала. Вот только такое участие нельзя назвать «молодостью».
— Тебе в классе молодости не хватило? Так потом ты еще с Юкиноситой на сцене стояла. Более чем достаточно, на мой взгляд.
— Дело не в этом…
Юигахама слегка покраснела и повернула голову в сторону. Благодаря этому я заметил, что весь школьный двор окрасился в красные цвета в лучах вечернего солнца.
Судя по всему, по мнению Юигахамы без Юкиноситы молодость таковой не является. Мне следует предупредить ее на всякий случай.
— Только не надо липнуть к людям, им этого, может быть, и не надо. Если тебе самой кажется, что им неудобно, знай, что на самом деле все гораздо хуже.
— Мог бы и не напоминать…
Я вижу, что ей это не понравилось, но могла бы сидеть ровно, а то доска совсем уже перекосилась. Держи ее как положено, и тогда можешь наклоняться как угодно и куда угодно. Вернув доску на место, я заколотил в нее последний гвоздь.
Вот и все, готово. Осталось только отпилить выступающие части. Жители Тибы знают, как обращаться с пилой, а все благодаря горе Нокогири. Это, кстати, единственная взаимосвязь между Тибой и пилами. Больше ничего нет.
Сходив за пилой, я вернулся к доскам и заметил, что Юигахама по-прежнему от чего-то грустит.
— Я вообще не это хотела сказать…
— Ну и не переживай тогда. — Примерившись, я надпилил доску, смотря точно на пилу.
— Наш клуб занимается всякими странными делами и даже если мы не вместе, я все равно буду это делать.
Визг пилы заглушал большинство звуков, но по большому счету смысла это не имело, Юигахаму я все равно слышал.
— Да, именно так…
Я все равно буду это делать.
Эти слова…
Эти слова лишили меня уверенности в себе.
Будет лучше, если такого не случится. Я просто не могу себе это представить. Человеческие взаимоотношения оказались еще опаснее, чем я представлял.
Мало-помалу пол покрывался слоем опилок, а пила казалась все легче и легче, пока с глухим треском доска не переломилась.
* * *
Оставив финальные штрихи Юигахаме и учсовету, я вернулся к своим непосредственным обязанностям.
— Только посмотрите, вот и он. А я-то думала, где его носит. — Такими словами приветствовала меня Юкиносита по возвращении. — Ты уже закончил все, что я тебе поручала.
— Если бы закончил — ты бы знала.
Что за глупый вопрос! Стоит чуточку подумать и ответ на него придет сам собой. Я и сам бы хотел поскорее со всем разделаться и передать обратно ей.
— Если ты не понял, то я не спрашиваю, сделал ли ты свою работу, а намекаю, что тебе надо пойти и сделать ее.
— Если ты так говоришь…
Когда начальство говорит «Ты уже закончил все, что я тебе поручала?», то единственным возможным ответом становится «Делаю прямо сейчас!». Нельзя же сказать, что нет, еще ничего не сделано.
Ладно, деваться некуда, пора снова в бой. Я пасую перед давлением, а уж давить Юкиносита умеет. Продолжая мысленно ныть и стонать, я сел на поджидавший меня стул и снова взялся за недоделанную работу, первым делом ознакомившись с количеством бумаг, скопившихся за время моего отсутствия.
Одна папка. Две папки. Три папки… Ого, четыре папки.
Их стало больше.
Я посмотрел на Юкиноситу глазами, полными тоски и печали, а она, в свою очередь, молча указала на Мегури.
Ах, верно, Мегури…
Ей тоже есть, чем заняться. А еще прибавьте вступительные экзамены в колледж. Естественно, что она будет передавать часть обязанностей другим членам оргкомитета. А ведь еще получается, что нужно будет выбирать нового президента учсовета… Пока не выберут нового, она не сможет передать ему свои обязанности.
Раз так, то кто-то должен уменьшить ее бремя.
Я покачал головой и пока настроение чуть улучшилось, решил вернуться к документам.
В бумагах, что мне оставили, было следующее: план рассадки учеников, план перемещений между мероприятиями, предложения по расположению входа и выхода на фестиваль и многое другое. Все это следовало рассмотреть и внести свои коррективы.
Какая приземленная работа…
— Вот, еще кое-что.
Еще одна папка шлепнулась поверх уже имевшихся. Знаете ли, мой стол вовсе не Dropbox, чтобы превращать его в свалку всевозможных бумаг. Меня это серьезно напрягает.
А Юкиносита, судя по всему, все также что-то печатает на своем ноутбуке… Когда рядом со мной работают, я чувствую, что и сам должен что-то делать. Хотя и не люблю, когда на меня так давят. Жаль, что на других участников подготовки к фестивалю это не действовало. Придется полагаться только на самих себя.
Но пусть я это понимал, но легче не становилось и очень хотелось пожаловаться. Потому, пока руки работали, я решил поворчать.
— И почему мне кажется, что я только и делаю, что работаю и работаю.
— Я ожидала не такого. — Спокойно ответила Юкиносита, а ее руки, конечно же, не отрывались от клавиатуры.
Как она и сказала, неожиданно. Я и сам никогда не думал, что стану таким заниматься.
— Да уж. Моему папе плохо станет, если он узнает, что я здесь делаю.
— Я не об этом говорила… хотя это тоже неожиданно. А твой отец, судя по всему, такой же, как и ты.
— Яблоко от яблони.
— Действительно. Хотя я больше удивлена Сагами.
В ответ на неожиданное упоминание Сагами, я отвлекся от бумаг и посмотрел на саму виновницу, сидевшую чуть в стороне от Юкиноситы.
— Она на удивление серьезно подходит к своим обязанностям.
— Тебе ли удивляться…
Удивлена она… сама же усадила ее на эту должность. Хотя… может быть я и соглашусь, удивляться было чему. Мне казалось, что Сагами потеряла всякую волю к сопротивлению, но вышло как раз наоборот. Оно и к лучшему, сейчас для нее самое важное время. Допустит ошибку, и возможности ее исправить больше не появится. Останется только отыгрываться на тех, кто слабее ее и так защищать свою гордость.
Гордость вообще очень уязвима.
— Но все не так уж и здорово. Передать ей то, что делаю сама, я все равно не могу.
— Сравнивать ее с тобой бессмысленно.
Если взять Юкиноситу за основу, то всем остальным придется расписаться в собственной некомпетентности.
— Я не одна такая. Есть и другие, более чем талантливые люди. — Добавила Юкиносита, словно упрекая меня.
— Ну, если ты так считаешь.
Харуно или Хаяму, пожалуй, вполне можно было поставить на один уровень с ней.
— А еще… — Негромко добавила Юкиносита и вдруг перестала печатать, сжав кулаки и осторожно опустив их на клавиатуру. — Меня не за что хвалить. Даже сейчас мы едва-едва справляемся.
Она снова начала печатать, видимо что-то делая с графиком.
— Твоей вины в этом нет.
— Пусть ты так говоришь…
Но ведь ее вины в самом деле не было. В конце концов, без первоначального плана никто вообще ничего бы не делал.
— В этом виновато общество. Да, именно оно.
— В перекладывании ответственности тебе нет равных.
Юкиносита посмеялась надо мной словно над каким-то дурачком, а ее пальцы замелькали над клавиатурой, нагоняя время, потраченное на разговоры.
Она могла чувствовать ответственность за происходящее, но ее вины в этом и в самом деле не было.
Оргкомитет вроде бы не бойкотировал сам себя, но под грузом противоречий продолжал тянуть время, чему способствовали постоянные отлучки его участников по своим клубам.
В такой ситуации даже те, кто на самом деле готов трудиться будут испытывать нехватку мотивации.
Вот мы и вынуждены сдвигать график и переназначать обязанности. Но, конечно, получившийся график гибкостью отличаться не будет, а мы так и будем где-то кого-то постоянно подменять. И кто знает, какие еще неожиданности нас поджидают, и не постигнет ли этот фестиваль полный провал уже в ближайшем будущем.
* * *
Достаточно было услышать утренние разговоры, как настроение окончательно испортилось. День только начался, но было ощущение, что я уже кучу времени торчу в школе. Ужасное чувство.
Вид беспечных учеников на входе в школу казался даже более угнетающим, нежели мрачная атмосфера в классе. Понятно, что все рады видеть своих друзей, но нужно же и меру знать.
Возьмем друзей, бывших в прошлом году в одном классе, но в этом разделенных по разным. Или члены одного клуба. Когда они встречаются с кем-то незнакомым, то ведут себя иначе, нежели в привычном окружении.
Такая вот повседневная ложь. Основываясь на ней, могу сказать, что одиночество — лучший выход. И я буду придерживаться его от начала и до конца. К тому же всегда считал, что если быть откровенным с самим собой, то однажды это приведет меня к успеху.
Погружаясь в свои мысли, я полностью отрешался от окружающего шума, а чтобы толпа не унесла меня за собой, слегка раскачивался на ходу из стороны в сторону.
Добравшись до шкафчиков, я пробормотал сам себе «Макуноти, Макуноти» и протянул руку. Нет, я не собирался наносить удар, просто достал сменную обувь. Похоже, все совсем плохо, если я пытаюсь приободрить себя такими глупостями.
Потянувшись за обувью, я, однако, нащупал что-то постороннее и вытащил руку, чтобы изучить, что же там такое.
Хм? Кто-то затолкал в мой ящик мусор?
В моей руке оказался комок бумаги, похожей на ту, что используют для заворачивания подарков. Это надо мной так издеваются?
Проверю-ка, не пострадал ли еще кто-нибудь.
Осторожно оглядевшись, я пришел к выводу, что жертвой стал только я один.
Так что же это такое?
Я даже был слегка разочарован и почувствовал, что груз, лежавший на моих плечах, стал еще тяжелее. Нет, я не был огорчен или разозлен. Но это делало меня каким-то малозначимым.
Если бы на меня подчеркнуто не обращали внимания, то я и не подумал бы переживать, потому что это ничем не отличается от моей повседневной жизни. Если обо мне станут сплетничать у меня за спиной, то точно также удивляться не стану. Но вот этого я понять не могу. Какая-то детская выходка. Какой в этом смысл? Какая выгода для того, кто это сделал?
Ломать голову — пустая трата времени. Совершенно бессмысленно. Я думал, что в этой школе процент идиотов меньше среднего, но, конечно, всегда есть исключения. К тому же это лучше, чем прямое насилие.
Это же всего лишь какие-то бумажки. Мне еще повезло, что шкафчик водой не залили. В мире, полном идиотов, получить такого врага однозначно считается за удачу.
Спасибо, я усвоил урок.
Если человек упал — его обязательно пнут еще раз. Если над кем-то издеваются, то кто-нибудь обязательно решит присоединиться.
На секунду время словно остановилось.
Я все еще чувствовал себя неловко от столь детской выходки, но быстро собрался и, прихватив мусор с собой, прислушался к окружающим. Хорошо, моя незаметность по-прежнему работает даже в такой толпе.
Убедившись, что никто на меня не смотрит, я бросил оценивающий взгляд на ряды шкафчиков, которые были распределены в алфавитном порядке.
Вот это — шкафчик Хаямы. За ним — Тобе. А за Тобе — Тоцуки. Мы и в классе сидели в том же порядке. Однозначно, это знак свыше!
Скомкав бумажки, я запихал их в ближайший шкафчик.
Прости меня, Тобе.
Изначально меня выбрали жертвой, чтобы кто-то повеселился. Что ж, теперь Тобе выбран жертвой, чтобы повеселился я.
Можете считать это самообороной. Такой поступок не всегда возымеет должный эффект, но сегодня я в нем уверен. Хлопнув в ладоши, словно в храме, я попросил прощения за свои грехи и покинул место преступления, слыша знакомые приближающиеся голоса.
Вот и Тобе, должно быть у него закончилась утренняя тренировка в клубе.
— Привет! Ой…
Пробираясь к шкафчику, Тобе приветствовал множество своих знакомых, но вот он заметил что-то странное.
— Э… это же… Как?! Кто?!
Его крики тут же привлекли внимание. Самые близкие приятели подошли поближе и уже посмеивались.
— Ха-ха.
— Смотрите, над Тобе-то издеваются!
— Чего?! Издеваются? Надо мной?! Нет, как так?! В самом деле?
Какая трагедия. Мне немного стыдно. Эх, прости меня, Тобе.
Пока я мысленно извинялся, из толпы приятелей Тобе выбрался Хаяма, по-видимому тоже вернувшийся с тренировки.
— Тобе, чего шумишь? — Без особой надежды спросил он, не видя возможности хоть немного успокоить его. Тем не менее, внимание со стороны Хаямы подействовало, и Тобе слегка приободрился. Насколько же он нравится Тобе, если достаточно пары слов?
— Слушая, Хаято, я серьезно говорю — кто-то запихнул мусор в мой шкафчик!
— …
Хаяма молча сунул руку в собственный шкафчик, немного так постоял, но затем достал обувь и слегка улыбнулся.
— Так приберись тогда в нем. А то сам видишь — твой шкафчик уже с мусоркой путают. Для начала можешь забрать ботинки домой и как следует их почистить.
— Вот это Хаято! Спасибо!
— Да шучу я. Думать будет о чем только если это повторится. Шевелись, нам еще в клуб надо зайти.
— А знаешь, я на самом деле удивлен. Чинуши постоянно говорят, что школах нет издевательств. Врут и не краснеют! Терпеть не могу правительство!
Продолжая ворчать, Тобе удалился вслед за Хаямой. Он в своем репертуаре. Может устроить целое представление, хотя сам же пострадал. Я спокойно отношусь к Тобе, не люблю его, но и не ненавижу. А мусор в его шкафчик засунул исключительно в целях самообороны.
Теперь, когда Тобе поднял шум, те, кто нацелился на меня, дважды подумают, прежде чем повторить свою выходку. Им даже присутствовать при этом не надо было. Слух все равно разойдется. Гарантировать этого я не могу, но верю, что Тобе всем расскажет о своей беде. Такой у него способ самообороны.
Да он и не смотрит на ситуацию как на издевательство. Скорее ему кажется, что над ним смеются или разыгрывают. Все сводится к шутке.
У меня есть две причины так считать.
Во-первых, Тобе не отличается умом и сообразительностью. Он подспудно будет видеть случившееся в выгодном для себя свете.
Во-вторых, дело в его месте в школе.
Поскольку он общается с самыми популярными учениками, он и подумать не может о самой возможности издевательств над ним. А даже если такое случится, то он может рассчитывать на поддержку со всех сторон. Как вариант, он не захочет показывать окружающим, что с ним случилось и все опять предстанет в виде шутки.
Мне есть за что быть ему благодарным. Мой обидчик теперь не сможет действовать в открытую. Искать виновника я не стану, толку от этого все равно никакого.
Я предупредил возможные новые атаки и на этом удовлетворюсь. Может быть будет выбрана какая-нибудь другая жертва вместо меня.
А-ха-ха-ха-ха! Они думали, что шибко умные, а я-то их переиграл! Я раза в три поумнее буду!
Уф…
И все-таки есть кто-то, ненавидящий меня. Может быть, он не из тех, кто находится достаточно близко ко мне? Потому и была выбрана такая странная атака? Перейдет ли мой враг к чему-то более серьезному?
Думая о новых контрмерах, я направился в класс.
Поднявшись по лестнице, завернув за угол и пройдя по коридору, ведущему к классу 11 «Ф», я заметил, что там на удивление тихо. Обычно в такое время здесь должен стоять дикий гул, но сейчас от него осталась только бледная тень.
Все, кто попадался мне на пути, тихо перешептывались и делали вид, что происходящее их мало интересует. А в центре всего находились Сагами Минами, Харука и Юкко. Среди окружавших их я заметил Юигахаму, стоявшую позади Сагами.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что они о чем-то спорили.
— Что случилось? — Спросил я Юигахаму, заметившую меня, и она подалась к моему уху. Слишком близко, на мой взгляд…
— Похоже, что Сагами хотела с ними поздороваться, а они делали вид, что не замечают ее.
От близости Юигахамы по коже побежали мурашки, но сейчас не время для таких легкомысленных рассуждений.
Снова что-то пошло не так…
Я плохо ориентировался в подобных ситуациях и хотел услышать мнение Юигахамы, но она, похоже, сама пребывала в растерянности.
Если я попытаюсь влезть, то работе оргкомитета это мало поможет независимо от того чью сторону я выберу. Лучше останусь в стороне, не будут же они вечно здесь стоять.
Но пока я размышлял, положение резко переменилось.
— Чего встали? Дайте пройти?
Толпа расступилась, пропуская Миуру Юмико, пожелавшую войти в класс через заднюю дверь, и недовольную тем, что мы ее загородили.
Сагами, Харука и Юкко подались в разные стороны и, воспользовавшись этим, пошли своей дорогой.
Королева мигом указала мелким сошкам их место и заставила заткнуться, не тратя время на убеждения.
Благодаря Миуре столь необычное утро закончилось.
Тем не менее, искры не погасли, а остались тлеть. Стоит подуть ветру, как они снова разгорятся и превратятся в бушующее пламя.
