Пока Хирацука Сидзука, учительница японского языка, зачитывала мое сочинение, на ее лбу пульсировала вена. Слушая ее, я делал неутешительные выводы о собственных писательских способностях. Работая над сочинением, я думал, что выйдет совсем неплохо, если вставить в него всякие умные словечки, но, как оказалось, такая тактика себя не оправдала.
Так ради чего она меня вызвала, ведь не для того, чтобы обвинить в графоманстве, я и сам знаю, что сочинение далеко от идеала. Закончив, учительница положила ладонь на лоб и глубоко вздохнула.
— Скажи, Хикигая, какое сочинение я задала написать?
— Сочинение на тему «Моя жизнь в старших классах».
— Точно, тогда почему ты написал письмо с угрозами? Ты террорист? Или же идиот?
Она раздосадовано вздохнула и провела рукой по волосам. Кстати, если назвать женщину-учителя госпожой учительницей, выйдет несколько сексуальнее. Пока я предавался таким мыслям, она стукнула меня свернутой тетрадью.
— Сюда слушай!
— Виноват.
— Не замечал, что у тебя глаза, как у дохлой рыбы?
— Также богаты жирными кислотами? Вот поэтому я такой умный.
Ее аж перекосило от моих слов.
— Хикигая, объясни мне, что ты такое написал? По крайней мере, я хочу услышать хоть какую-то аргументацию.
Ее взгляд впился в меня, пригвождая к месту. Только действительно красивая женщина может вот так, без слов, полностью подавить вас. Я был действительно напуган.
— Ну, видите ли, я же должен был написать, что я думаю о своей школьной жизни? Вот и написал!
Я продолжал мямлить. Мне вообще разговоры тяжело даются, а уж с женщинами старше меня, так и вовсе вгоняют в панику.
— Тема сочинения предполагала описание собственного опыта, тебе так не кажется?
— Надо было оговорить это, когда давали задание, тогда я так бы и поступил. Ваша ошибка, учительница.
— Вот только не надо придираться к словам, пацан.
— Пацан? Ну, с высоты ваших лет, может, я и пацан.
А затем мимо моего уха пронесся порыв ветра, вызванный кулаком учительницы. Я даже не заметил, как она выбросила его.
— В следующий раз не промахнусь.
Те же слова можно было прочитать в ее взгляде.
— Я глубоко сожалею и перепишу сочинение!
Придется тщательно подбирать слова, чтобы показать, как мне жаль. Но учительница, казалось, была не удовлетворена моим раскаянием, может, стоит упасть ей в ноги? Тщательно выверенным движением я опустился перед ней на колено.
— Ты не подумай, я вовсе не злюсь.
Так вот к чему все пришло. Взрослые всегда говорят: «Расскажи мне, я не буду злиться», а потом, когда им рассказывают, тут же забывают о своих словах. Но, к моему удивлению, она действительно не злилась. Ну, кроме как на мои слова об ее возрасте.
Осторожно наблюдая за ее реакцией, я решил, что с колен уже можно подняться.
Учительница полезла в нагрудный карман и вытащила пачку сигарет Seven Stars, прикурив, затем, от 100-йеновой зажигалки. Затянувшись, она выпустила облако дыма и снова посмотрела на меня.
— Ты же не состоишь в каком-нибудь клубе?
— Не состою.
— У тебя есть друзья?
Она так задала вопрос, словно дала понять, что уже знает ответ.
— В силу моего образа жизни мне тяжело заводить тесные отношения с кем-либо.
— Значит, нет.
— Ну, да…
Она как будто обрадовалась, услышав мой ответ.
— Вот как, у тебя действительно нет друзей! Я сразу так подумала, стоило взглянуть в твои безжизненные глаза!
Ну и не надо было спрашивать, раз сама все поняла. Учительница пару раз кивнула и продолжила допрос.
— Ну, а девушка у тебя есть, или типа того?
Какого еще «того»? Интересно, как она отреагирует, если я скажу, что у меня есть парень?
— Сейчас у меня никого нет.
На всякий случай я сделал ударение на слове «сейчас».
— Понятно…
Она как-то странно на меня смотрит, надеюсь, это просто сигаретный дым так искажает взгляд. Иначе, не надо смотреть так жалостливо! И вообще, к чему все эти вопросы, она из тех учителей, что сами были хулиганами и, вернувшись в школу работать, считают своим долгом перевоспитывать учеников? Сейчас мне начнут рассказывать, что я ложка дегтя в бочке меда?
Подумав еще немного, учительница выдохнула следующее облако дыма.
— Ладно, вот как мы поступим. Ты перепишешь сочинение.
— Хорошо.
Перепишу, куда деваться. Напишу безобидное сочинение, не ранящее ничьи чувства. В стиле современных блогов: «ЧТО, карри на ужин?». Слово «ЧТО» в таких случаях до ужаса неубедительно.
Требования переписать следовало ожидать, но вот то, что последовало за этим…
— Однако же, тебя, разве, не учили, что неприлично говорить с женщиной о ее возрасте? Твои слова глубоко оскорбили меня, в наказание ты вступишь в «Клуб добровольцев».
По голосу не похоже, чтобы она так уж оскорблена, скорее, наоборот, чему-то радуется. Так радуется, что ее голос словно идет из глубины души. Задумавшись об этом, я опустил взгляд и уставился на грудь учительницы.
Опять я не о том думаю, но, все-таки, чему она так рада?
— Клуб добровольцев? Что мне там делать?
Я решился спросить. Судя по названию, там могли заниматься чем угодно, от уборки улиц, до похищения людей.
— Иди за мной.
Она затушила сигарету и пошла к двери. Я же остался стоять на месте, надеясь все-таки получить хоть какие-то объяснения.
— Эй, не тормози.
Нахмурившись, и навесив угрюмую мину, я последовал за ней.
* * *
Здание Муниципальной школы Собу, префектуры Тиба, было несколько своеобразным. Если смотреть с высоты птичьего полета, оно выглядело как подобие квадрата с неправильными углами. Нижнюю часть этого квадрата составлял корпус творческих клубов. Учебные классы располагались в крыле, выходившем к дороге, а прочие клубные комнаты, соответственно, в противоположном. Соединял их переход по второму этажу, завершая квадрат здания. Внутренний двор был своего рода святым местом. В обеденный перерыв там собирались ученики, чтобы перекусить или поиграть в бадминтон, а после окончания занятий наступало время разговоров о любви и разглядывания звездного неба.
В общем, лицемерили, как могли.
С моей точки зрения каждый из них выбивался из сил, стараясь как можно лучше сыграть свою роль. Я же в этой драме смогу играть максимум роль дерева.
Под цоканье каблуков учительницы мы направлялись к клубному крылу и меня одолевали тягостные мысли. Прежде всего, что еще за Клуб добровольцев? Само слово «доброволец» подразумевает участие в чем-то неприятном. Например, там, где не хватает специально обученных людей или же, наоборот, никто не хочет мараться.
Но, кажется, мы почти пришли. Чем же я буду заниматься? Если это переноска пианино, чистка лаборатории биологического кабинета или сортировка книг в библиотеке, то следует подготовиться заранее.
— У меня хронические проблемы со спиной, как там его, рожа?
— Грыжа? Не беспокойся, тебе не придется заниматься физическим трудом.
Она с подозрением посмотрела на меня, словно не доверяя. Значит, не физический труд. Тогда, бумажная работа? Тут уж, с какой стороны посмотреть, канцелярщина, порой, выматывает посильнее.
— А еще у меня редкая болезнь — могу умереть, войдя в класс.
— Напоминает длинноносого пирата из команды Соломенной Шляпы.
Она читает сёнен мангу?
Ну и ладно, отброшу все человеческое и буду просто делать работу, словно бездушный робот.
— Мы пришли.
Учительница остановилась перед ничем не выделяющимся классом, даже на табличке ничего не было написано. Пока я удивлялся, она с грохотом распахнула дверь. Внутри обнаружились сваленные вдоль стены столы и стулья, словно комната использовалась под склад. В целом, обычный класс, за исключением одного — в его центре, в лучах заходящего солнца, сидела девушка, читавшая книгу. Я был очарован, казалось, даже, если завтра мир прекратит существовать, она так и будет сидеть посреди этой комнаты и читать. А пока, она аккуратно закрыла книгу, вложив в нее закладку, и подняла взгляд.
— Учительница я, кажется, просила стучать, прежде чем войти.
Привлекательные черты, длинные черные волосы, даже форма, как у моих одноклассниц, сидела на ней как-то иначе.
— Ты все равно не отвечаешь, даже если я стучу.
— Потому что вы открываете дверь, не дожидаясь ответа.
Она недовольно посмотрела на учительницу.
— И что это за дурачок?
Меня она едва удостоила взгляда.
Я ее знал, Юкиносита Юкино из 11 «Ж». В общем то, на этом мои знания исчерпывались. Я знал ее имя, ну и в лицо, но, конечно, мы никогда не разговаривали. В школе Собу был класс для талантливых студентов, с требованиями, в несколько раз превышающими уровень простых классов и направленный на подготовку учеников, вернувшихся из-за рубежа или же, наоборот, планирующих продолжить обучение за границей. Так вот, эта девушка, Юкиносита Юкино, выделялась даже среди такого класса. Будь то очередная контрольная или же годовой экзамен, не сомневайтесь, она окажется в числе лучших. В общем, можно сказать, что она совершенна и, разумеется, вся школа ее знает.
Я же, в свою очередь, всего лишь, один из многих, понятно, что ей неоткуда знать меня. Хотя дурачком можно было бы и не называть, это обидно.
— Это Хикигая, он собирается вступить в клуб.
Кивнув в ответ на слова учительницы, я решил представиться.
— Я Хикигая Хатиман из 11 «Ф». Так, стоп, что значит «вступить»?
— В наказание ты вступишь в этот клуб. Аргументы, возражения, протесты отклоняются. Раньше надо было думать.
Она словно вынесла мне приговор.
— Он полностью прогнил, с одного взгляда понятно, жалкий одиночка.
Учительница повернулась к Юкиносите и продолжила.
— Было бы здорово, стань он хоть немного более общительным, могу я положиться на тебя? С его больным взглядом на мир надо что-то делать.
— Если все обстоит так, как вы сказали, проще будет просто вбить в него дисциплину.
Страшная какая.
— Конечно, проще, но потом у меня будут проблемы. Все-таки, физическое насилие не выход.
Она так говорит, словно насилие психологическое в порядке вещей.
— Думаю, что откажусь, не нравятся мне его глаза.
Юкиносита поправила воротник, хотя он был в полном порядке. Да кто на нее позарится, вы только посмотрите на ее грудь. Стоп, получается, я позарюсь? Нет, нет, взгляду зацепиться не за что.
— Не волнуйся, Юкиносита, пусть его глаза и выглядят насквозь прогнившими, но он знает, где проходит черта и никогда не пойдет на что-то, чем заинтересуется полиция. Мелкая шпана, если тебя устроит такое определение.
— Не надо на меня возводить напраслину. Я бы предпочел сказать, что просто поступаю разумно.
— Мелкая шпана… понятно.
— Меня, что, никто не слушает?
Убедила ли ее учительница, или же я, в качестве мелкой шпаны, но Юкиносита сдалась, хотя и постаралась всем своим видом выразить отвращение.
— Что ж, раз вы просите, я вынуждена согласиться.
— Вот и славно, оставляю его на тебя.
Учительница улыбнулась и покинула комнату, оставив нас наедине.
* * *
Лучше бы меня оставили одного, в обстановке, к которой я привык. А сейчас в комнате стояла такая тишина, что я мог расслышать тиканье секундной стрелки на часах. Я словно попал в школьную романтическую комедию. Вдруг, мне вспомнился один момент из прошлого.
После окончания занятий в класс остались двое. В окна светит садящееся солнце, а занавески раскачиваются от легкого ветра и мальчик, собрав все мужество в кулак, признается девочке. До сих пор помню ее ответ. «Можем мы остаться просто друзьями?».
Нет, лучше об этом не вспоминать, после этого мы ни разу не разговаривали, оставаясь друзьями на расстоянии. Зато после того случая я задался вопросом, можно ли дружить, не разговаривая друг с другом.
В общем, вы поняли, оказаться наедине с красивой девушкой для меня нечто невозможное. Я стреляный воробей и больше в такую западню не попадусь. Девушки — мои враги. Их привлекают популярные парни, поэтому я предпринял все необходимое, дабы не оказаться в их числе. Пусть меня ненавидят, это значит, что я выиграю войну, проиграв битву. Все, что угодно, ради моей гордости!
Поэтому, на всякий случай я принялся сверлить Юкиноситу глазами, стараясь напугать ее.
— Грррр!
В ответ она посмотрела на меня, словно на мусор. Затем, прищурившись, сказала:
— Может, перестанешь стоять и издавать странные звуки. Садись.
— Э? А, да, извини.
У нее гораздо лучше получается запугивать взглядом. Им можно было убить пятерых, я даже извинился перед ней, хотя и не собирался этого делать. Ясно, что я ей не нравлюсь. Расстроившись, я взял свободный стул и уселся.
Юкиносита потеряла ко мне всякий интерес и вернулась к своей книге. К звукам в комнате добавился шелест страниц. Не знаю, что она читала, но думаю, что-то вроде Сэлинджера, Хемингуэя или Толстого, такое впечатление она производила. Юкиносита из числа тех, кого называют «голубой кровью». Что бы ни случилось, она будет держать определенную планку, но, как и всякая элита, она ограничена определенным кругом общения. Даже ее имя можно прочитать как «снег под снегом». Как ни крути, она неприкосновенна и недостижима, все, что остается — смотреть на нее с расстояния.
Я и представить не мог, что познакомлюсь с ней в такой ситуации. Мои друзья обзавидовались бы, узнай они об этом. Конечно, если бы они вообще у меня были.
Так что же мне делать с нашей Принцесской?
— Что-то не так?
Слишком долго на нее смотрел, она снова обратила на меня внимание.
— Нет, ничего, просто думал, что мне теперь делать.
— Делать?
— Я хочу сказать, учительница просто отвела меня сюда, ничего не объяснив.
Недовольно захлопнув книгу и снова посмотрев на меня, словно на пустое место, она продолжила.
— Хорошо, развлечемся немного.
— Развлечемся?
— Да, ты будешь угадывать, что это за клуб. Начинай.
Развлекаться с красивой девушкой в пустой комнате, было в этом что-то эротичное. Конечно, если не считать, что она производила впечатление остро наточенного ножа и если я проиграю, то расстанусь с жизнью. Это уже не романтическая комедия, это что-то из Кайдзи.
Покрываясь холодным потом, я водил взглядом по комнате, ища зацепку.
— В клубе есть еще участники?
— Нет.
Тогда почему его не закрыли? Странно как-то, никаких намеков. Хотя нет, погодите, их же полно. Не хочу хвастаться, но когда я был маленьким, то был настолько хорош в подобных играх, что мог выиграть школьную викторину.
Итак, здесь у нас клуб, что не мог набрать участников, а единственный человек в нем состоящий — вот она. И еще куча других зацепок. Ответ очевиден.
— Литературный клуб?
— Почему ты так решил?
Юкиноситу всерьез заинтересовал мой ответ.
— Здесь нет какого-то оборудования, клуб работает, несмотря на отсутствие участников. Другими словами, это клуб, не требующий каких-то затрат. К тому же, ты читаешь. С самого начала было понятно.
Безупречная логика и помощь мне не понадобилась. Но подтверждения от нее я так и не дождался.
— Нет, не верно.
Она действует мне на нервы, с чего, вообще, все решили, что она безупречна? Видели бы они ее сейчас.
— И что, тогда, это за клуб?
Игнорируя раздражение в моем голосе, Юкиносита дала понять, что ей еще не надоело.
— Хорошо, дам подсказку. Просто находиться здесь, делать то, что я делаю и есть то, чем занимается клуб.
Несмотря на подсказку, я пришел к прежнему выводу — это литературный клуб. Так, успокойся Хатиман. Она сказала, что других участников нет, но клуб все еще не закрыли. Другими словами, есть участники вне списка. Призрачные участники — призрачные в прямом смысле этого слова. Романтическая комедия выходит на новые рельсы, в конце нас ждет сцена между прекрасной девушкой-призраком и мной.
— Общество исследования сверхъестественного.
— Я же сказала, это клуб, а не общество.
— Клуб исследования сверхъестественного!
— Нет же, с чего такие идеи? Призраков не существует.
Она не стала подыгрывать, изображая напуганную девушку, утверждающую, что привидений не бывает, а вложила в свои слова все презрение, словно напоминая, что идиотам лучше сдохнуть.
— Сдаюсь, нет больше идей.
* * *
Совсем ничего не понимаю, почему так сложно-то? Неужели, нельзя было спросить что-то попроще? Например: «Вы взялись за дверную ручку, а она горячая, Почему?». Так потому, что за дверью пожар.
— Хикигая, когда ты последний раз разговаривал с девушкой?
Решила сбить меня с толку таким неожиданным вопросом, хитрый ход. Впрочем, мне легко дается запоминание подобных моментов, вплоть до того, что одноклассницы могли бы обвинить меня в преследовании. Так или иначе, последний раз я разговаривал с девушкой два года назад, в июне.
Девушка: «Жарковато сегодня, да?».
Я: «Скорее влажность высокая».
Девушка: «Э? А, да, пожалуй».
Конец.
Вот так все и было. Хотя, стоит отметить, что она разговаривала не со мной, а с подругой, сидящей рядом. И почему в памяти остаются самые неприятные воспоминания? Этот случай до сих пор снится мне в кошмарах.
Пока я заново переживал свой позор, Юкиносита продолжила объяснять.
— Тех, кто помогает тем, кто не в состоянии сам себе помочь, зовут добровольцами. Они поддерживают бездомных, помогают мальчику признаться нравящейся ему девочке, в общем, протягивают руку помощи тем, кто в ней нуждается. Вот чем занимается этот клуб.
В процессе объяснения Юкиносита встала и теперь смотрела на меня сверху вниз.
— Добро пожаловать в Клуб добровольцев.
Хотя она и сказала прямо мне в лицо, но радушием в ее словах и не пахло, я аж всплакнул от жалости к себе. Юкиносита же продолжала сыпать соль на раны.
— Учительница сказала, что я должна помочь тебе разобраться с проблемами, поэтому я сделаю все, что в моих силах. Ты должен быть благодарен за это.
Юкиносита стояла, скрестив руки, словно давя на меня своим статусом, и показывая, что ее положение обязывает заботиться обо мне подобным. Хотя, учитывая ее внешность и оценки, это не будет таким уж преувеличением.
— Вот же сука…
Нет, не стоит продолжать, лучше показать ей, что я не из тех, кто заслуживает такого снисходительного отношения.
— Знаешь, я вообще-то занял третье место в классе на экзамене по японскому. Я, вроде, не урод, а то, что у меня нет девушки или друзей, не делает меня неудачником.
— Именно это и делает, как можно так легко об этом говорить? Странный ты.
— Помолчала бы, большой вопрос, кто из нас действительно странный.
У меня не было возможности узнать из первых рук, но если слухи не врут, настоящая Юкиносита сильно отличается от ее образа, существующего в воображении учеников. Вот и сейчас она нацепила холодную, нет, скорее, садистскую улыбку.
— Как я поняла, твое одиночество есть результат больного и искаженного взгляда на жизнь. Если не найти тебе в ней подходящего места, ты просто сгоришь, пытаясь долететь до солнца. Но я этого так не оставлю, можешь не волноваться.
— Как та маленькая, но гордая птичка?
Не будь я таким умным, мог бы и не понять, о чем она. В наше время не каждый поймет, о чем речь. Но это один из моих любимых фильмов, к тому же, такая печальная история.
Юкиносита была удивлена.
— Надо же, я думала, что школьники, подобные тебе, предпочитают что-то более современное.
— Так и будешь унижать меня?
— Извини, но я не сказала ничего, кроме правды.
— А то, что я занял третье место в классе, ты в расчет не берешь?
— Ну, занял, и что с того? К тому же, по другим предметам тебе похвастаться нечем, раз ты продолжаешь размахивать оценкой по японскому.
Должен же быть предел издевательствам.
— Сравнение с птичкой отлично подходит, ты такой же мелкий.
— Ты сейчас по моей внешности прошлась?
— Нет, что ты, я только хотела сказать, что правда глаза колет.
— Вот только демагогию не разводи.
С серьезным видом она положила мне руку на плечо.
— Не беги от правды, просто посмотри в зеркало.
— Не скажи, меня можно назвать симпатичным. Даже моя сестра так говорит: «Братик, если бы ты только умел держать язык за зубами». Другими словами, я вполне ничего.
На сестрёнку можно положиться, не то, что на некоторых!
Юкиносита схватилась за голову, словно она у нее раскалывалась от боли.
— Совсем из ума выжил? Не тебе решать, красив ты или нет. А раз так, то здесь и сейчас есть только одно верное мнение — моё.
— Ну, в этом есть смысл.
— Начнем с того, что у тебя глаза, как у дохлой рыбы. Дело не во внешности, просто они выдают твою извращенную натуру с потрохами.
И снова она показала свое истинное лицо, скрытое за миленькой маской. Нет в ней никакого очарования, в этом мы с ней похожи.
И вот еще что, вслед за учительницей, она сравнила мои глаза с глазами дохлой рыбы, может, я чего-то не замечаю? Будь я девчонкой, это был бы плюс, можно было бы говорить, что я выгляжу как Русалочка.
Отвлекая меня от размышлений, Юкиносита откинула волосы и продолжила.
— Ты занимаешься самообманом, прячась за оценками или внешностью, которые, к тому же не на высоте. И я еще не говорю про глаза.
— Завязывай с глазами!
— Да, с ними ничего уже не поделаешь.
— Мама с папой такими наградили!
Ей все-таки удалось вывести меня из себя, но и сама она словно поняла, что перегнула палку.
— Их я ни в коем случае не хотела оскорбить.
— Хватит уже. Да, я виноват. И глаза мои виноваты.
Довела меня до слез, буду лучше молчать. Представлю, что я — Будда, ищущий просветления. Юкиносите, однако, еще было, что сказать.
— Ладно, подведем итог. Раз ты можешь разговаривать со мной, с другими учениками проблем быть не должно.
Поправляя прическу с чувством выполненного долга, Юкиносита улыбнулась мне.
— Сохрани память об этом дне, пусть она согревает тебя, когда ты один.
— Ты выдаешь желаемое за действительное.
— Вот как, значит, мне не удалось выполнить просьбу учительницы? Должно быть, стоило подойти к ней с другой стороны, может, ты просто перестанешь ходить в школу?
— Это не решает проблему.
— Признание того, что ты — проблема — первый шаг на пути к ее решению.
— Так люди стараются избегать проблем, поэтому у меня нет друзей?
Я попытался обернуть все в шутку, но она холодно посмотрела на меня, словно удивляясь, как такой как я вообще может существовать. В классе стояла оглушающая тишина, до боли в ушах. Хотя, может это от того, что Юкиносита хорошенько по ним прошлась. К счастью, в следующий миг дверь с грохотом распахнулась, прерывая мои страдания.
* * *
— Юкиносита, я вхожу.
— Просила же стучать.
— Ну, не сердись. Можете не обращать на меня внимания, я просто решила проверить, как у вас дела.
Улыбнувшись вздыхающей Юкиносите, учительница прислонилась к стене.
— Хикигая, надеюсь, ты приложишь все усилия, чтобы перевоспитаться и не смущать окружающих таким взглядом. Ладно, раз вам удалось найти общий язык, не буду мешать, только не засиживайтесь допоздна.
С чего она так решила?
— Постойте, не оставляйте меня…
Я схватил учительницу за рукав, а она…
— Ай, сдаюсь, сдаюсь!
Она заломила мне руку, отпустив, только когда я начал молить о пощаде.
— Хикигая, не стой у меня за спиной, я могу неправильно понять.
— Что значит «неправильно»? Вы же специально!
— Так чего хотел-то?
— Что значит «перевоспитаться»? Чтобы встать на путь исправления, надо перейти черту, а я ничего не сделал.
Учительница на секунду задумалась.
— Разве Юкиносита тебе не объяснила? Этот клуб существует, чтобы помогать людям найти решение их проблем. Тех, кто в этом нуждается, я направляю сюда, как в Комнату Духа и Времени. Или как в «Юной революционерке Утэне», если тебе так проще понять.
— Так еще сложнее. А вот с вашим возрастом все стало понятно.
— Чего сказал?
— Ничего.
Последнее слово я прошептал, чтобы не сделать свое положение еще хуже.
— Юкиносита, похоже, он не слишком-то поддается перевоспитанию.
— Его нежелание работать над собой от того, что он сам не понимает, что у него есть проблемы.
Я словно вернулся на пять лет назад, когда родители нашли мою заначку с порнушкой и начали читать мне мораль. Хотя нет, пожалуй, пока все не настолько плохо.
— Вы говорите о моем перевоспитании, работе над собой, каких-то там революционерках, но при этом забываете, что я никого о помощи не просил.
Учительница недоуменно наклонила голову. Юкиносита же, рассматривала необходимость моего перевоспитания, как нечто само собой разумеющееся.
— Если ты не исправишься, испытаешь большие проблемы с устройством в жизни, другие с легкостью тебя обойдут.
— И слышать не желаю, чтобы кто-то принимал решения, каким я должен быть. Если я последую этим советам, мне уже никогда не быть собой. А все потому, что личность…
— …не может объективно оценить саму себя.
Я хотел блеснуть знанием Декарта, но Юкиносита перебила, завершив цитату.
— Ты уходишь от проблемы. Не признав ее, так и останешься на дне.
Она продолжала добивать меня, стараясь ударить побольнее. Такая кусачая, словно у нее крабы в родителях.
— Что плохого в уходе от проблемы? И хватит требовать от меня измениться, начинаешь повторяться. Ты же не ждешь, что солнце начнет садиться на востоке, лишь потому, что тебе так захотелось?
— Не более чем самоуспокоение. И, кстати, это не солнце садится, это Земля так движется, надеюсь, ты в курсе о существовании гелиоцентрической модели?
— Хватит цепляться к словам. Если я занимаюсь самоуспокоением, то тогда и ты тоже. Если я изменюсь, это и будет побег от проблемы. Почему бы тебе не принять меня таким, какой я есть?
— Потому что это тебя не спасет.
Она сказала «спасет» с таким кровожадным выражением на лице, что я едва снова перед ней не извинился.
— Успокойтесь, оба.
Учительница единственная сохранила самообладание среди накалившейся атмосферы. Более того, она была в восторге.
— Даже лучше, чем я ожидала. Такое и в JUMP напечатать не стыдно.
На ее лице застыло выражение, подошедшее бы мальчику, читающему мангу о героях, поставивших все на кон во имя справедливости.
— Мы, вообще-то, не в манге.
Но меня как всегда проигнорировали.
— Вот, что я придумала. В школе хватает народу с проблемами, и я буду направлять их к вам. А вы уж сделаете все возможное, чтобы им помочь, ну и доказать друг другу свою правоту. Gundam Fight. Ready, Go!!
— Вот еще.
Юкиносита моментально отказалось, зыркнув в мою сторону. Ну а я согласился, почему бы и нет. Кстати, время G Gundam давно прошло.
Учительница попыталась найти иной выход из ситуации.
— Тогда как насчет робобитвы?
— Да не в этом дело.
Во дает, про Медаботов сейчас только гики помнят.
— Хватит вести себя как ребенок, в вашем-то возрасте!
Юкиносите такие слова почему-то сошли с рук. Учительница даже слегка покраснела.
— Ну да ладно, докажите, кто из вас прав, на деле. Я так сказала, значит так и будет, никаких возражений!
— Тираншу врубила…
Детский сад какой-то! От взрослого человека в ней одна грудь. Придумала какое-то соревнование и рада, надо просто слить и не заморачиваться. Хотя, если выиграю, заполучу железный аргумент, может, тогда от меня отстанут.
Детский сад, однако, и не думал заканчиваться.
— Чтобы слегка мотивировать вас, введу одно правило. Проигравший выполняет желание победителя.
— Любое?!
«Любое», в смысле вообще любое? Ну, вы поняли, о чем я. Мои мечты были прерваны скрежетом отодвигаемого стула. Юкиносита спряталась за ним, прикрываясь руками.
— Из него похотливые мысли так и лезут, не буду я ни в чём участвовать.
— Это все предрассудки, все женщины думают, что все мужики думают об одном! А может, я думаю о мире во всем мире?!
— Даже Юкиносита Юкино не железная. Сегодня мы узнали, что она боится поражений.
Учительница провоцировала ее. Что удивительно, кажется, удалось.
— Ну, хорошо. Дешевая провокация, но я уступлю. Вам все равно надо как-то с ним разобраться.
Позорище какое. Так говорит, словно одолжение нам делает, а саму просто взяли на слабо. Еще и запугивает меня этим «разобраться с ним».
Учительница была полностью удовлетворена.
— Вот и договорились.
— Меня забыли спросить.
— Не забыли, а не собирались. По крайней мере, пока ты не перестанешь так ухмыляться.
— Правила и победителя определю я. Вы же просто поступайте согласно своим убеждениям.
Одарив таким напутствием, учительница покинула класс, снова оставив нас вдвоем.
Говорить было не о чем. Вскоре по школьному радио раздался звонок, извещающий об окончании занятий. Стоило ему утихнуть, Юкиносита захлопнула свою книгу и, быстро собравшись, покинула класс, мельком взглянув на меня. Ни «до завтра», ни «пока».
И вот я снова один. Что можно сказать про сегодняшний день? Меня отругала учительница, меня против воли заставили вступить в клуб, первая красавица школы оказалась сущим чудовищем, всячески унижавшим меня. Как ни крути, удачным его не назовешь.
Я думал, что разговоры с девушками не должны ввергать в отчаяние. Если все так и будет продолжаться, стоит перейти от девчонок к плюшевым игрушкам, те, по крайней мере, не будут надо мной глумиться. Родись я мазохистом, все было бы гораздо проще.
В довершении всего, меня втянули в соревнование без шансов на победу. Интересно, это и будет считаться деятельностью клуба? Я думал, под этими словами подразумеваются чаепития и поедания тортиков.
А с Юкиноситой мы явно не уживемся. Уже представляю, как она скажет что-нибудь типа: «У тебя изо рта воняет. Не дыши хотя бы три часа».
Вот поэтому я и написал, что юность — ложь. Лицемеры льют слезы, проиграв очередной бейсбольный матч, потому что это то, чего от них ждут. Завалив вступительные экзамены, они говорят, что на ошибках учатся. Если их признание отвергли, убеждают, что сами приняли такое решение для блага любимого человека. Никакой романтической комедией здесь и не пахнет, пока в ней участвует эта эгоистичная девчонка. Мое сочинение не надо переписывать, юность — ложь, более того, это — зло
