Фигура перед Юнь Че постепенно становилась всё четче и четче, пока, наконец, в его сознании не был ясно различим… старик…
Ста… рик..?
Это был не первый раз, когда Юнь Че соприкасался со Злым Богом Ни Сюанем.
К Семени Воды также была присоединена невероятно тонкая нить остаточной души Злого Бога, и в тот раз у них состоялся диалог. И пусть та тонкая нить души не могла проявить его фигуру, но он мог ясно слышать присущий Злому Богу старческий голос, как от человека, находящегося на старости лет одной ногой в могиле.
Именно тогда впервые прозвучало слово «предназначение», и только после возвращения Цзе Юань он по-настоящему понял глубокий смысл этого короткого слова.
Теперь, находясь в Бездне, Юнь Че, прежде чем сливаться с последним Семенем Злого Бога, подумал… если Цзе Юань после своего возвращения была способна обнаружить изменения Бездны, наблюдая аномальные потоки ауры тьмы, то Злой Бог, заставший период бойни Богов и Дьяволов и утекание ауры Изначального Хаоса, тем более никак не мог не заметить этого.
Возможно, он пытался погрузиться в бездну, как и Цзе Юань, но также безуспешно вернулся обратно. И поскольку он не мог спуститься в бездну сам, может быть, он использовал своё Семя, прикрепив к нему часть своей божественный души, чтобы увидеть, действительно ли Бездна изменилась?
Пожалуй, всё было так, как он и думал: в тот момент, когда Семя Земли вернулось в Глубокие Каналы Злого Бога, он ясно почувствовал, как нить души пробудилась от своего сна.
Но тот образ, который она проявила, слишком отличался от того, какой Юнь Че создал в своей голове.
Он был одет в белые потрёпанные одежды, которые вполне можно было бы назвать лохмотьями.
На голове его росли седые волосы и всклокоченная белая борода — прямо до земли, словно за ними не ухаживали невесть сколько лет.
На лице, наполовину скрытом длинными волосами виднелась пара глубоко запавших глазниц, а само оно было испещрено «бороздами», и невозможно было понять, появились ли эти «морщины» от возраста или от страшного яда.
И его глаза… глаза, принадлежащие самому настоящему Богу Творения, даже несмотря на то, что он был всего лишь размытой духовной фигурой, всё равно были донельзя мутны.
Это и правда был тот самый Злой Бог… жизнь которого закончилась после рассеивания семян по миру?
Приблизившись к духовной тени, Юнь Че медленно склонил колени в знак почтительности.
Это был первый и единственный человек, не считая его родителей и родственников, перед которым он был готов добровольно преклонить колени.
Потому что Злой Бог был для него благодетелем, повелителем, более того — древним божеством, спасшим мир и оказывавшим ему бесконечное уважение.
«Смертный человек Юнь Че приветствует Старшего Злого Бога. Когда ему было шестнадцать лет, ему посчастливилось получить Божественное Предназначение, оставленное Старшим, и он смог полностью изменить свою жизнь. Он смертельно благодарен за свою новую жизнь. Теперь, когда он наконец-то смог увидеть истинный лик Старшего, он исполнил ещё одно большое желание своей жизни».
Семена, к которым были привязаны нити души Злого Бога, не были связаны. Хотя остаточный дух на Семени Воды знал о существовании Юнь Че, для нити души, привязанной к Семени Земли, это был первый взгляд.
И этот взгляд был туманным, но на старом лице, испещрённом шрамами, появилась необычайно мягкая улыбка: «Будучи способным воссоздать Царство вокруг нас, как ты можешь всё ещё называться «смертным»?»
«И я тоже… уже давно перестал быть Злым Богом,» Он перевёл взгляд на этот вроде бы знакомый, но уже далёкий мир Глубокой Вены: «Если в этом мире действительно всё ещё есть Злой Бог, то он может быть только тобой».
Юнь Че покачал головой: «Какой квалификацией может обладать младший перед глазами старшего?»
Ни Сюань улыбнулся, но не стал ничего говорить, вместо этого он просто посмотрел на мир вокруг. В его взгляде не было удивления, не было ностальгии или воспоминаний. Но если и можно было уловить какую-то эмоцию в его глазах, наверняка, это было бы… равнодушие на склоне лет.
В этот момент Юнь Че вдруг понял, что то, что он отчаянно пытался поймать своим духовным чувством, было вовсе не божественной силой, которой он когда-то обладал, а… аурой Поражающей Небеса Императора-Дьяволов.
Всё-таки в его теле текла кровь Императора-Дьяволов Цзе Юань, и он обладал Тьмой Вечного Бедствия Цзе Юань.
Сердце Юнь Че жестоко сжалось. У него было бесконечное множество слов, которые он хотел бы сказать Ни Сюаню, бесчисленное множество вопросов, на которые он хотел бы получить ответ, но теперь, стоя перед Ни Сюанем, с которым он долгое время хотел встретиться, он не мог выдавить из себя ни слова.
«Цзе Юань, она… вернулась?»
Старый голос слегка дрожал, как лёгкий весенний ветер.
«Да,» Юнь Че смягчил голос насколько мог и ответил: «Старшая Цзе Юань проломила Стену Изначального Хаоса с помощью Пронзателя Миров и вернулась… менее десяти лет назад».
«Она… в порядке?»
Он не спрашивал о том, что произошло с ней дальше. Даже если сейчас он был слабым клочком души, всё, что его интересовало, это благополучие Цзе Юань.
«… Старшая Цзе Юань в полном порядке, будь то её тело или её душа,» Юнь Че искренне смотрел на Ни Сюаня: «Хотя на ее теле появились шрамы, полученные из-за силы Внешнего Хаоса, её тело цело и невредимо. И несмотря на то, что сила её теперь искалечена, её всё ещё вполне достаточно, чтобы, просто щелкнув пальцами, уничтожить целые Царства».
Он не стал скрывать шрамы на теле Цзе Юань. Связь между Ни Сюанем и Цзе Юань уже давно перешагнула через Божественную и Дьяволическую расы, переступила через законы и предрассудки. С точки зрения их чувств внешние недостатки уже давно не стоили и капли внимания, напротив, намеренное сокрытие этого факта было бы кощунством по отношению к их чувствам.
«Ее душа совершенна и велика. Когда она вернулась, её ненависть ощущалась в воздухе, когда она уловила след ауры Божественного Императора Карающего Небеса, ее охватила ярость, когда она услышала о твоей смерти, она потеряла рассудок от печали… Когда она говорила, её голос всегда был полон негодования, но когда она решила сохранить нынешний мир, оставив себя и дьяволов под ее командованием во Внешнем Хаосе, её взгляд был необычайно спокойным».
«Миллионы лет пребывания в изгнании не изничтожили ее тёплую душу и ничуть не стерли истинную доброту, скрытую под ее холодной и жесткой внешностью. Она — последний истинный… дьявол, которого все живые духи теперь будут уважать тысячелетиями. И она величайший дьявол в этом мире».
Ни Сюань улыбнулся, ничуть не удивляясь, и тихо прошептал: «Да, потому что она… Цзе Юань».
Если бы это была не Цзе Юань, как бы он мог влюбиться в неё без памяти?
«Юнь Че, спасибо тебе за твои слова… Я всего лишь одинокая душа, которая уже давно должна была рассеяться, но мне всё же удалось почувствовать это необыкновенное тепло перед самым концом».
Юнь Че покачал головой: «То, что сказал этот младший, — чистейшая правда. Каждый в современной мире несёт частичку вашей благодати, так как я могу быть всё ещё способен нести ещё одно ваше слово «спасибо»?»
Ни Сюань медленно поднял голову, его длинные волосы, похожие на засохшую траву, струились бесконечной печалью: «Я сожалею только о том, что не могу увидеть ее снова, не могу… загладить свою вину перед ней…»
Юнь Че снова покачал головой: «Между мужем и женой нет такого понятия, как вина. Старшая Цзе Юань ушла без сожаления и ненависти. Невозможность увидеть тебя снова, должно быть, также является ее самым большим сожалением».
«Да…» пробормотал Ни Сюань, «Если бы я полез к ней извиняться, она бы просто меня избила, ха-ха».
Он обнажил мягкую улыбку, говоря о том, как она бы его побила… Ведь теперь это была роскошь, к которой он больше никогда не сможет прикоснуться.
Чувствуя, как его сердце тяжелеет, Юнь Че вдруг спросил, «Старший Ни Сюань, события тех лет и их последствия, вы… ненавидите их?»
«Ненавижу ли я?» Его голос был слаб, как вата: «Ненавижу… кого же…»
«Например,» Прямо сказал Юнь Че, «Причину вашей трагедии — Божественного Императора Карающего Небеса Мо Е».
Мир затих, и Юнь Че долгое время ожидал ответа Ни Сюаня… Но в царствующей тишине он не мог уловить и нити старой обиды.
Вместо этого по воздуху беззвучно распространялись печаль и боль. И это горе, исходившее от необычайно слабой нити души, были настолько сильным, что море души Юнь Че мгновенно потяжелело, забыв о малейших колыханиях.
«Мо Е…» прошептал он далекое, режущее душу имя: «Какое право я имею ненавидеть его… это он ненавидит меня… а у меня нету права…»
«…??» Юнь Че в душе удивился.
Когда речь заходила о «Мо Е», Поражающая Небеса Император-Дьяволов Цзе Юань скрежетала зубами. Если бы где-то в мире ещё остались его кости, Цзе Юань непременно отправилась бы и своими собственными руками выкопала бы его могилу, а затем превратила бы его останки в прах.
Её ненависть распространялась на всю Божественную Расу и даже на преемников Мо Е, показывая, насколько сильно она его ненавидела.
И учитывая то, что сделал с ней Мо Е, эта ненависть не могла быть ещё более обоснованной. Если бы она не была Поражающим Небеса Императором-Дьяволов, а кем-то другим, миллионы лет копящейся ненависти давно превратили бы ее в обезумевшего мстительного Дьявольского Бога.
Но услышав то же самое имя, Злой Бог вместо того, чтобы испытывать ненависть, наоборот, проявил невыносимые печаль и боль, а также… глубокое чувство вины?
И его голосу совсем, совсем не хватало даже нотки обиды.
«Это он ненавидит меня»?.. «Какое право я имею его ненавидеть»?
«Почему?» Юнь Че с недоверием спросил: «Это Мо Е нанес удар Старшей Цзе Юань, из-за чего вы были надолго разлучены, а Старшая Цзе Юань даже пострадала из-за миллионов лет пребывания во Внешнем Хаосе. Даже твоя собственная дочь потерпела вред из-за него… И даже ты, после всего этого, потерял самого себя, погрузился в отчаяние и тоску и отказался от имени Бога Творения».
«Спусковым крючком войны на истребление между Божественной Расой и Расой Дьяволов также стал удар Мо Е по Цзе Юань. Если бы не это, никакой войны бы не было! Божественная и Дьявольская расы были бы всё ещё живы».
Он также хотел сказать, что если бы не изменения в ауре Неба и Земли, вызванные низвержением Богов и Дьяволов, Бездна не изменилась бы так быстро. А даже если бы и изменилась, мир, в котором правят Боги и Дьяволы, не испугался бы её вторжения.
«Нет, нет…» Ни Сюань сказал два слова «нет» самым слабым, но пронзающим сердце голосом: «Все грехи лежат на мне, а не на нем… не на нем. Это я виноват. Виноват перед ним».
«Я никогда не отказывался от имени Бога Сотворения Элементов, я просто стал его недостоин; и в затворничество я ушёл не из-за отчаяния и тоски, а из-за… стыда перед всем миром»
«????» Юнь Че был в полном замешательстве.
О чем это он говорит?
Почему это так отличается от того, что я знаю… Слишком сильно отличается!
Может быть, у Божественного Императора Карающего Небеса Мо Е был какой-то другой скрытый замысел, когда он атаковал Императора-Дьяволов Цзе Юань…?
Не колеблясь ни секунды, он пожертвовал 30% своей жизненной энергии, чтобы высвободить силу Изначального Меча Карающего Небеса и выбить Цзе Юань за пределы Изначального Хаоса;
Не колеблясь ни секунды, он разрушил равновесие между божественной и дьявольской расами, сохранявшееся на протяжении бесчисленных миллионов лет;
Не колеблясь ни секунды, он сильно подорвал свою репутацию Первого Бога Творения;
После этого он одержал победу над Злым Богом, потеряв ещё 30% своей жизненной энергии…
Разве причина его решимости была не в том, что он не мог принять союза между Богом Творения и Императором-Дьяволов?
Может быть действительно были другие, более серьёзные причины? Но обида Цзе Юань… Неужели, даже она их не знала?
«Старший, то, что вы мне сейчас рассказали, сильно отличается от той «правды», которую я знаю. Действительно ли существует другая причина тому, что произошло тогда?»
Правда, известная Юнь Че, была постепенно выведена Остаточным Духом Ледяного Феникса и им самим на основе известных им обоим фактов, а затем подтверждена вернувшейся Цзе Юань. Но Цзе Юань не могла знать о событиях, произошедших после её низвержения за пределы Изначального Хаоса…
Ни Сюань медленно проговорил: «Всё былое кануло в лету, и у меня нет никакого желания его ворошить. Мо Е до самой своей смерти не проронил ни слова о событиях тех дней, и у меня тем более нет мужества… пусть они, как когда-то боги и дьяволы нашего мира, покроются пылью и исчезнут».
Всевозможные сложные эмоции хлынули в море души Юнь Че, вызывая у него удушающую подавленность.
Он не хотел снова упоминать об этом.
Как будто даже малейшая мысль о событиях тех дней была для него невыносимой пыткой.
