Секта Сяо, еще один двор.
Юнь Усинь взяла камень духовных образов, который дала ей Чи Ву, и выпустила свою духовную энергию, и сразу же образы, которые были в нем, отразились под покровом тьмы.
Свет был тусклым, и смутное ощущение движения пространства указывало на то, что это может быть чрезвычайно быстрый духовный ковчег.
В узком углу сидела темная фигура, свернувшись калачиком, словно от колючего ветра.
Лицо его было туманно, приоткрытые глаза едва заметны, мутные, как лужа стоячей воды в отчаянии.
Три трехцветных камня, которые она сделала своими руками, были нежно прижаты к его груди, и его пальцы механически терли их снова и снова.
Его губы слегка приоткрылись и закрылись, глаза были явно тусклыми, но переполнены болью, пронизывающей до глубины души.
Юнь Усинь замерла, пальцы бессознательно прикрыли ее губы.
— Это день твоего восемнадцатого дня рождения.
Чи Ву подошла в какой-то момент, она встала рядом с Юнь Усинь и посмотрела на мужчину в проекции, — в тот день Юнь Чэ убил сына человека, которого он ненавидел больше всего, Чжоу Сюзи, и довел Чжоу Сюзи на край краха. Как ужасен он был в тот день, как ужасно было его лицо, ты не можешь себе представить… и он никогда бы не хотел, чтобы ты его увидела.
Юнь Усинь, — … —
— Однако, когда твой силуэт достиг его сердца, он стал самым скромным и сочувствующим человеком в мире.
Чи Ву мягко выдохнула, — я понимаю, все эти годы, у тебя определенно было множество упреков, например, что он снова и снова терял тебя и раз за разом нарушал свое обещание тебе, однако…
— Пожалуйста, поверь, в этом мире нет никого, кто любил бы тебя больше, чем он.
— Все эти годы, ваше ожидание и беспокойство были невыносимыми мучениями, в то время как он, напротив, переносил самую прямую и абсолютную боль и отчаяние. В конце концов, он видел, как вы все превратились в пыль с Голубой Полярной Звездой… такого рода боль, которую никто никогда не мог испытать.
— И рядом с болью было желание смерти, настолько сильное и ужасное. Эмоции, переполнявшие его в тот момент… я даже не смею их вспоминать. — Чи Ву медленно закрыла глаза, — в то время он уже был полон решимости умереть после мести. Если бы не то, что произошло дальше, я бы не знала, как развеять его волю к смерти.
Вот почему, когда Чи Ву впервые столкнулась с откровенной враждебностью Цянь Инь`эр, она хихикнув сказала, — я очень благодарна тебе.
— … — Пальцы Юнь Усинь слегка сжались на ее губах, она всхлипнула, но не смогла удержаться от слез, и ее стройное тело начало дрожать.
Чи Ву продолжила, — твой отец также гораздо более необыкновенен, чем ты, можешь себе представить. Самым невероятным в нем было не то, что он спас Царство Богов и наступил на четыре области, а то, что после всего этого он все же не упал в бездну отчаяния и мести, а даровал прощение.
— Поэтому, не вини его больше. Можно сказать, он преодолел самые жестокие и трудные препятствия в этом мире, чтобы встретиться с вами. По сей день у него все еще много глубоких, скрытых ран в сердце. И, может быть, ты единственная, кто может дать ему лучшее утешение для этих ран.
Когда картина остановилась, Юнь Усинь вдруг обернулась, ее фигура удалялась, и в одно мгновение исчезла в ночи.
— Ты действительно любишь его.
За Чи Ву раздался прохладный голос.
— Люблю его? — Чи Ву слабо улыбнулась и грациозно повернулась, — это правильные слова.
Чу Юэчань, — … —
Взгляд Чи Ву на долгое мгновение задержался на фигуре Чу Юэчань, и ее улыбка была окрашена каким-то очарованием, — ты и эта девушка Фэйсюэ, будь то внешность, аура или глаза, действительно похожи, неудивительно…
— Фэйсюэ? — Чу Юэчань слегка нахмурилась, — что ты имеешь в виду?
— Ты встретишься с ней позже… может быть… — Губы Чи Ву слегка изогнулись, — говоря об этом, у меня есть кое-что, о чем я хотела бы попросить у тебя совета.
Чу Юэчань сказала, — ты императрица Северной области и императрица Царства Богов, с твоим положением я не способна сравняться. Советоваться, ты мне льстишь.
Что значит «Императрица» [ветянь: в контексте Императрица Царства Богов, имеется ввиду жена императора, в контексте Северной области полноценная императрица, как например Екатерина II]? Не было никого, кто не знал… и в глазах всего мира абсолютная императрица.
Даже такой человек с ледяным сердцем, как Чу Юэчань, не могла не придавать этому значение.
— Ты слишком серьезна. — Чи Ву сказала со смехом, — ты и я говорим, как сестры, нет ни Императрицы-Дьяволов, ни императрицы. И согласно традициям вашего Континента Бездонного Неба, я должна называть тебя старшей сестрой.
— … Не нужно. — Пораженная тем, что Чи Ву, императрица, контролирующая Царство Богов, может поставить себя в такую низкую позу, глаза Чу Юэчань стали немного менее равнодушными, — о чем ты хочешь спросить меня?
— Спросить об одном человеке. — Выдох между губ Чи Ву стал очаровательно медленным, — Ся Циньюэ.
— Циньюэ? — Чу Юэчан слегка нахмурилась.
— Да. — Чи Ву сказала, — насколько я знаю, на ранних этапах Духовного Пути она была учеником Божественного Дворца Ледяного Облака и почитала твою младшую сестру Чу Юэли как своего мастера, и ты также хорошо заботилась о ней. Включая те годы, когда ты встретила Юнь Чэ, и искала возможность прорыва для Ся Циньюэ.
— Почему ты спрашиваешь о ней?
— Потому что она не дает мне успокоиться. — Чи Ву вздохнула и сказала, — у меня плохая привычка цепляться за вещи, которые трудно понять, иначе они надолго остаются в моем сердце. Поэтому я хочу знать о ней как можно больше, чтобы я могла хотя бы понять, в чем я ошиблась, оценивая ее.
При словах Чи Ву Чу Юэчань глубоко нахмурилась и, чувствуя что-то в своем сердце, тихо сказала, — когда мой муж вернулся в прошлый раз, он также несколько раз говорил о Циньюэ, но на этот раз он ничего не сказал… что с ней случилось?
Чи Ву, — … —
— Что ты хочешь знать о ней, я могу сказать. — Чу Юэчань и Чи Ву посмотрели друг на друга, парой красивых глаз, отражающих одинокую холодную ночную Луну, — но ты также должна сказать мне, что с ней случилось… в конце концов, она также считается моим учеником.
— Хорошо. — Не колеблясь, Чи Ву медленно кивнула, — но сначала ты должна рассказать мне все о ней. Если я расскажу о ней первой, это наверняка повлияет на твое осознание о ней.
— … Что интересует, спрашивай.
Вокруг двух женщин Чи Ву создала звукоизоляционную формацию.
Юнь Чэ совершенно не желал упоминать или даже слышать слово «Ся Циньюэ», поэтому, естественно, Чи Ву не позволила бы ему услышать, как она спрашивает Чу Юэчань о ней.
Впрочем, Чи Ву тоже не ожидала многого. В конце концов, когда Ся Циньюэ находилась в Божественном Дворце Ледяного Облака, она была еще молодой девушкой, и ее разум, и характер, возможно, не сформировались.
Но сомнение в глубине ее сердца уже связало своего рода не примирение… настолько сильное, что это было беспрецедентно.
………
На крыше дома Юнь Чэ, долго созерцавший ночное небо, опустил взгляд, и нежная, изящная фигура подошла следом с ночным ветром и уселась рядом с ним.
— Усинь, — окликнул Юнь Чэ, глядя на свою дочь, которая выросла такой же красивой, как ее мать, и уголки его губ приподнялись.
Юнь Усинь ничего не сказала, она пристально посмотрела на отца, слегка пошевелила ногами и села рядом, ее лоб медленно облокотился ему в плечо, руки тоже обхватили его руки, а пальцы тихо сжались.
— … — Скорбь и запутанность в его сердце, превратилась вдруг в бесконечное тепло, его голова наклонилась, кончик его носа коснулся волос своей дочери, и сказал со смехом, — путешествуя из Восточной области в Южную, ночное небо действительно изменилось, но его настроение, точно такое же.
— Это дом, и даже самый возвышенный мир никогда не может его заменить.
— Отец, — мягко сказала Юнь Усинь,— через некоторое время возьми меня путешествовать по миру Царства Богов? Я хочу увидеть места, по которым путешествовал мой отец.
— Хорошо! — Юнь Чэ ответил с легкой улыбкой и воодушевленно сказал, — ты можешь идти, куда хочешь. Весь мир и пространство теперь место под нашими ногами, нет места, куда мы не можем пойти как отец и дочь!
— Хихи… — Юнь Усинь рассмеялась и потерлась своим маленьким лбом о плечо Юнь Чэ, как будто она вернулась к тем дням, когда она была избалованной девочкой и капризничала в объятиях отца.
Вдалеке наблюдала Цянь Инь`эр, ее длинная юбка долго развевалась на ночном ветре, тем не менее она не приближалась.
Эту сцену, даже она не могла испортить.
— Разве это не дочь! — Она возмущенно прошептала, — если тебе это так нравится, у меня будет несколько с тобой в будущем… хм! Группа обычных дочерей Низших Царств, как они могут быть сравняться со мной!
Сказав это, она обернулась, не удосужившись снова взглянуть.
Юнь Усинь закрыла глаза, кончик ее тонкого носа слегка гудел от ее дыхания.
Все ее тети, даже ее мастер и мать, время от времени в открытую или тайну боролись за первенство, только она, никогда не ссорилась ни с кем. Поэтому, за все эти годы она больше узурпировала отца и давно познакомилась с его вкусами.
За эти годы его мир явно перевернулся, но аромат на кончике его носа, почти не изменился.
Находясь на такой вершине, он, однако никогда не менял своей привязанности к родине, а забота о ней, не породила и следа примеси.
Слова Чи Ву заставили ее сердце задохнуться от боли, а последние остатки обиды в сердце превратились в глубокую, теплую боль.
— Отец, — прошептала Юнь Усинь, — мне очень нравится подарок, который ты мне подарил на день рождения. На самом деле, у меня также есть подарок для тебя.
— О? Что это? — Глаза Юнь Чэ заметно сверкнули.
Юнь Усинь слегка улыбнулась, когда сложила руки вместе и раскрыла их, чтобы показать маленький блестящий белый нефритовый камень.
Нефрит был чистого ледяного белого цвета, покрытый ледяной аурой, и под бледным лунным светом было таинственное свечение, отражавшее нефритовую кожу ладони молодой женщины.
— Этот камень вечных образов?
Это был тот самый камень вечных образов, который он тогда получил от Му Фэйсюэ и который он дал Юнь Усинь.
Камень вечных образов, это по сути камень духовных образов, но независимо от того, сколько времени прошло, не нужно было беспокоиться о потере изображений, записанных на нем.
От легкого толчка пальцев расцвела слабая ледяная аура, раскинув перед ними четкую картину.
Внутри картины находился семейный двор семьи Юнь. И, среди глубоких воспоминаний всех этих лет, его нежная, милая дочь.
— Отец, сегодня мой пятнадцатый день рождения, я получила много драгоценных подарков, но отец не вернулся вовремя.
Нежное лицо того года, голос того года и бесчисленные мечты преследовали эти годы… теперь тронули в одно мгновение с несравненной интенсивностью сердце Юнь Чэ, и неконтролируемое тепло пробежало по его сердцу и глазам.
— Но это не имеет значения, я знаю, папа определенно занят чем-то очень важным. — Молодая девушка улыбнулась с чистотой и красотой, как самый чистый и безупречный ангел, — но, когда папа вернется, он должен дополнить мне мой подарок на день рождения.
— Кроме того, не сдержавший своего слова обязательно должен быть наказан… ты не можешь отрицать это, хихи.
Сцена изменилась, и появился образ молодой девушки, сбросившей свою наивность, с еще более ослепительной красотой, и ее длинные темные, как ночь, волосы свешивались до талии… Всего за год это было подобно полному перерождению.
— Папа, мне 16 лет, но почему ты не вернулся?
— Я очень выросла, бабушка и дедушка, тетя и мастер, все сказали, что я стала такой же красивой, как мама, я хочу, чтобы ты это увидел.
— Я так волновалась… но я знаю, что папа самый удивительный человек в мире, ничего не должно было случиться, я буду хорошей и буду ждать, когда ты вернешься.
Проекция снова изменилась, и Усинь, на сцене, было семнадцать лет.
От ее детской наивности уже не осталось и следа, только красивая фигура и такое красивое лицо, что никто не осмеливался смотреть на нее. Между ее бровями и глазами отражалась холодность, немного присущая ее матери.
— Отец, это мой семнадцатый день рождения… моя мама сказала, что потеря моего роста, безусловно, будет твоим самым большим сожалением, поэтому я использую камень вечных образов, который ты дал мне, чтобы записать следы моего роста.
— Но почему ты все еще отказываешься возвращаться… почему ты снова оставил меня так надолго…
Юнь Чэ, — … —
Фон проекции превратился в бесконечное бледное снежное поле. Восемнадцатилетняя Юнь Усинь, чья внешности уже была похожа на внешность Чу Юэчань, стояла посреди снежного неба, словно одинокий снежный Лотос, рожденный в снегу.
— Отец, ты все еще отсутствуешь на моей церемонии совершеннолетия. Ты не раз говорил мне, что хотел видеть меня раньше, когда я росла, и теперь, когда я выросла, где ты…?
— Все беспокоятся о тебе, и на Континенте Бездонного Неба, и в Царстве Иллюзорного Неба начали распространяться слухи, что ты умер во внешнем мире. Я знаю, что эти слухи ложны, ты конечно спокойно живешь, не так ли? Даже если… даже если ты просто любишь этот высший мир и не хочешь возвращаться.
Ветер и снег уходили, и у молодой девушки на картинке были длинные волосы до бедер. Это был также день ее рождения, но она была одна на вершине пика неизвестной высоты, глядя в далекое небо на неизвестном расстоянии:
— Я хотела пойти в Царство Богов, чтобы найти тебя, но никто не помог мне, и я не хотела, чтобы у моей матери и других было больше забот.
— Если ты не вернешься, я буду ненавидеть тебя, пока ты не вернешься…
— Ах!
С тонким воплем изображение было поспешно убрано, голова Юнь Усинь упала, ее рука ущипнула угол юбки, когда она сказала с нервной паникой. — Это… это не в счет… я… я просто несла чепуху, без ненависти к отцу.
В ее ушах не было ответа от отца, и она спокойно подняла глаза, увидев его сильно поджатые губы, его полузакрытые глаза, отражающие небольшую вспышку звезд.
Она подняла глаза и сказала тихим, озорным голосом, — отец, ты не… плачешь, не так ли?
Юнь Чэ яростно повернул лицо, напевая, — шутишь! Твой отец, император Царства Богов, мягко говоря, повелитель Изначального Хаоса, каких сцен я не видел, к чему мне так просто проливать слезы.
Пока он говорил, он уже быстро призвал свою духовную энергию, немного смущенно, чтобы рассеять подавленность в его глазах.
Юнь Усинь больше не издевалась над ним, наклонила свое тонкое тело и снова прижалась к телу Юнь Чэ, мягко говоря, — тетя Цянь сказала, что теперь, когда ты император Царства Богов, у тебя много императорских наложниц, тогда в будущем должно быть много других сыновей и дочерей, в то время ты все еще будешь любить меня, как сейчас?
— … — Старое лицо Юнь Чэ слегка потеплело, — не слушай ее глупостей, на самом деле… их не так много.
— Да? — Пальцы Юнь Усинь сжали руку Юнь Чэ, — тетя Чи сказала, что только ее сопровождают девяти чародеек.
— Кхэ, кхэ, кхэ. — Лицо Юнь Чэ стало горячим, и застенчиво сказал. — Это была ее собственная идея, я даже не знал об этом!
— Тетя Цянь также сказала, что, когда ты обручился с молодой тетей по имени Шуй, ей было всего 15 лет.
— ~！@#￥% … — Юнь Чэ чуть не выплюнул слюну… сто восемьдесят позиций, наказывающих Цянь Инь`эр, быстро пронеслись у него в голове!
— Однако это довольно странно, если не сказать больше. — Юнь Усинь наклонила голову, ее нежное лицо было задумчивым, — у меня так много тетушек, а у тебя так много императорских наложниц в Царстве Богов, почему ты не дал мне младшего брата или сестру после стольких лет?
— Отец, ты… у тебя действительно нет каких-то странных проблем, не так ли?
— Невозможно!! — Юнь Чэ взревел почти мгновенно, как будто пораженный током, с неизменным лицом и безудержно бьющимся сердцем, — я просто не хочу! С таким потрясающим человеком, как твой отец, что-то вроде рождения детей очень просто.
— Кроме того, у меня уже есть такая же хорошая дочь, как и ты, даже если бы у меня никогда не было другого сына или дочери в этой жизни, я бы не испытал никаких угрызений совести. — Он сказал, наполовину серьезно.
— Хм-м! Отец действительно романтик, и слова, чтобы обмануть женщин, легко подбираются… к сожалению, они не работают с его дочерью! — Юнь Усинь улыбнулась и сердито сказала.
— … — Юнь Чэ потерял дар речи.
— Да! — Юнь Усинь вдруг подумала о чем-то, подняла глаза и спросила, — отец, перемещение Голубой Полярной Звезды произошло на десятый день после того, как ты ушел?
Юнь Чэ подумал на мгновение и сказал, — верно… откуда ты это знаешь?
Он упомянул им все, что касалось этого года, но он не говорил конкретное время в своем рассказе.
— Действительно. — Юнь Усинь сказала с пониманием, — потому что в тот день и Континент Бездонного Неба, и Царство Иллюзорного Демона обнаружили короткое видение. Я даже вырезала его в камне вечных образов в то время… отец, смотри.
Камень вечных образов снова высвободил особую холодную ауру в руке Юнь Усинь, и еще одно изображение спроецировалось перед Юнь Чэ.
Картина была из бесконечно далекого неба. Небо дрожало, все пространство заметно вздрагивало, высоко в небе рассеивались облака, и красный свет быстро распространялся, становясь все гуще, и в считанные секунды накрыл все небо, насколько хватало глаз.
Несмотря на то, что он был немного тусклее, чем алое сияние души Иглы в алой трещине. Юнь Чэ сразу понял, что это уникальная пространственная божественная аура Иглы Неба и Земли.
Перенос звезды через звездную область, с помощью, насильно активированной божественной пространственной силы… сильная, как Игла Неба и Земли, накрывшая небо, за пять-шесть вдохов, прежде чем окончательно рассеяться… хотя это время относительно короткое для этого мира.
И толчки в пространстве тоже постепенно прекратились.
Издалека вид на далекое небо таинственно изменился. Но при духовном сознании и зрении существ Голубой Полярной Звезды заметить его было почти невозможно.
Когда изображение погасло, Юнь Усинь медленно заговорила, — в то время многие предположили, что-либо произошло материковое движение, затронувшее оба континента, либо Голубая Полярная Звезда столкнулась с огромным метеоритом, содержащим сильную огненную стихию.
— Поскольку это продолжалось недолго и не вызвало серьезных последствий, поэтому никто повторно не расследовал это дело.
— В то время, однако, для всех было абсолютно невозможно подумать, что это целая планета совершила сверхдальнее путешествие. Чудо света вне досягаемости воображения, это просто великое чудо.
— Настоящее чудо. — Вздохнул Юнь Чэ.
Без этого чуда, он не мог себе представить, какой он будет в это время, и каким будет Царство Богов в это время.
— Восточная Божественная область и Южная Божественная область, они далеко, далеко? — Спросила Юнь Усинь.
— Да, очень далеко. — Юнь Чэ ответил, — в несметное множество раз больше, чем расстояние между Континентом Бездонного Неба и Царством Иллюзорного Демона.
Красивые глаза Юнь Усинь моргнули, словно она пыталась представить, как далеко это находится. Она вдруг тихо сказала. — Эта маленькая тетя Шуй, перенесшая Голубую Полярную Звезду, действительно такой нежный человек.
— Хм? Почему ты так говоришь? — С любопытством спросил Юнь Чэ.
Юн Усинь никогда не имела контакта с Шуй Мэийнь и не упомянула описание ее характера.
— Это просто догадка. — Юнь Усинь улыбнулась, — такое далекое пространственное перемещение почти обязательно вызовет изменение климата для огромной планеты.
— Однако после тогдашнего видения, казалось, не было никакой аномалии в чередовании сезонов, независимо от места. В Городе Плывущих Облаков все еще было четыре сезона, а Снежная Область Крайнего Льда оставалась такой же холодной, как и всегда.
Юнь Чэ, — … —
— Как жаль было бы, если бы Город Плывущих Облаков стал холодным и ветреным или Божественный Дворец Ледяного Облака и Снежная Область Крайнего Льда постепенно растаяли. Но с чем-то таким же грандиозным, как пространственное перемещение, все осталось прежним.
— Это должно быть потому, что эта маленькая тетя по фамилии Шуй выбрала лучшую зону для перемещения, эта среда не только, наиболее похожая на ту что была в Восточной области, но даже положение планет, ориентация каждого континента все было идеально.
Глаза молодой женщины слегка расцвели в свете звезд, — она не только спасла нас всех, но и относилась к нам очень нежно. Какая добрая и внимательная тетя, я очень хочу встретиться с ней как можно скорее.
— … — Юнь Чэ некоторое время стоял ошеломленный и улыбался, — может быть, это просто совпадение.
Шуй Мэйинь никогда не была на Голубой Полярной Звезде, не говоря уже о том, где находится Город Плывущих Облаков или Снежная Область Крайнего Льда.
— Для чего-то такого удивительного, я не думаю, что это совпадение. — Юнь Усинь игриво рассмеялась.
— … — Юнь Чэ на мгновение потерялся в своих мыслях.
Ночное небо было огромным, и Луна и яркие звезды набросили слой мерцающего света на тело молодой девушки, как сверкающая нефритовая пелена.
Юнь Усинь прижалась к отцу, спокойно засыпая.
Ее длинные ресницы изогнулись, а нефритовые губы улыбнулись…
Юнь Чэ нежно поцеловал ее в лоб, беззаботное, безупречное лицо спящей молодой девушки представляло собой потрясающую картину, он отдал бы все в своей жизни, чтобы защитить ее.
