Она слушала эту историю, пока, неуверенно шатаясь, не начала шевелить ногами. История, которую помнили только Ким Докча и Чон Хивон, сумела захватить её разум.
Избавившись от размытого зрения, она увидела окружающий вид. Чон Хивон подумала, что ей удалось вырубить довольно много щупалец, но на его теле не было никаких заметных ран. А тем временем размер Ким Докчи увеличился ещё больше, и стало трудно поверить, что раньше это был один человек.
Теперь он походил на массивную стену, стоящую совсем высоко.
[■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■…]
Стена, которая никогда не будет заполнена, независимо от того, что на ней написано. И когда она стояла перед этой стеной, Чон Хивон отчаялась.
Кто заботился о Последней Стене? Ей было невозможно преодолеть даже стену из одного-единственного человека.
Затем она заметила, как Хан Суюн кричит на неё на расстоянии, пытаясь добраться сюда. Если это была она, сможет ли она пересечь эту стену?
— Должно быть приятно быть писателем и все такое.
Во время каникул «Компании Ким Докчи» Чон Хивон, лежащая на середине горного склона, сказал это Хан Суюн.
— Что ты имеешь в виду, милая?
— Нет, хорошо, человек, который умеет хорошо писать, тоже умеет говорить красноречиво, верно? Я бы тоже хотела быть такой.
— Что, ты говоришь о том, что хотела бы написать любовное письмо Ли Хёнсону?
— Нет, не то.
Чон Хивон молча смотрела в сторону Ким Докча. По одному взгляду Хан Суюн, похоже, поняла, что хочет сказать её собеседница.
Ким Докча, так тяжело боролся на глазах своих товарищей. Дурак, который по-идиотски серьёзно пытался осуществить шутливый сценарий «Выходной День» — Хан Суюн увидел его и ответила так:
— Любой может написать историю.
Чон Хивон подняла голову и посмотрела на это существо, которое раньше было Ким Докчой.
Она не была писателем, как Хан Суюн. С другой стороны, она также не была заядлым читателем, как Ким Докча. Поэтому девушка не могла ни писать, как Хан Суюн, ни читать, как Ким Докча.
Однако это ещё не означало, что она не могла ничего писать или читать.
«Какая разница, если ты не умеешь писать? Как ты и сказал, ты не писатель, верно?»
Конечно, этот мир может быть внутри романа «Путей Выживания». Это вполне может быть история, написанная живущим где-то автором, и прочитанная кем-то другим.
Однако этот «роман» стал её жизнью.
Книга
[И именно поэтому она тоже имела право написать следующее предложение этого мира.]
Чон Хивон медленно опустила меч и спросила:
— … Докча-сси. Ты помнишь это время?
Девушка не знала, слушал ли он или нет. Несмотря на это, она всё ещё положила руку на очень маленькую ручку, которую она создала на этой массивной, широкой стене. Сцены, которые она испытала вместе с Ким Докчой, вытекли из этого небольшого предмета. Там они поднимались по небесной лестнице, одетые в парадную одежду.
— Я была тогда очень счастлива. Когда мы вместе пошли в универмаг, чтобы купить новую одежду, и посетили Эдем как кучка знаменитостей.
Ей понравился этот мир. Всё разрушалось, и всё, что Чон Хивон могла видеть, было обширным опустошением, но поскольку это был такой мир, ей нужно было найти свою истинную ценность.
— … Ты сказал это, не так ли? Вот этот мир предпочтительнее. Мы такие люди, не так ли?
Ответ Ким Докча не пришёл.
Чон Хивон расширила рану на щупальце. Как бы пытаясь сказать: «не забывай эту рану, пожалуйста, помни её так же, как я помню эту рану».
— Вот почему ты единственный, кто может это сделать, верно?
Чон Хивон понимала Ким Докчу.
Книга
[Если она не убьёт Ким Докчу, этот мир погибнет.]
Глаз огромного Короля Внешних Богов теперь смотрел на неё. И казалось, что он выражал своё согласие с тем, в каком направлении двигались её мысли. Чон Хивон посмотрела прямо ему в глаза и заговорила:
— Как я могу даже помыслить убить тебя…
Её зрение снова расплывалось, тело дрожало.
Спасение Ким Докчи было жестоким. Подобно тому, как спасать утопающего с помощью клинка, спасённому таким образом всё равно будет нанесена огромная рана.
— Не смеши меня… Это не спасение…
Чон Хивон пошатнулась, как будто она собиралась прислониться к стене.
Мир, где никто не пытался спасти другого. В этом мире, где существовали только жертвы, нет, в мире, где раны жертв были полностью видны, это была одинокая рука, полная шрамов, простирающихся до неё.
Книга
[Ким Докча уже протягивал руку оттуда.]
Не только человеку, который протягивал руку, требовалось проявить мужество. Тому, кто собирался схватиться за эту руку, тоже была нужна невероятная смелость.
Смелость, чтобы держать эту покрытую шрамами руку, смелость не сдаваться.
Даже если бы Чон Хивон знала, что это не излечит её, даже если бы она знала, что удерживание этой руки нанесёт ей ещё большую рану — смелость держать эту руку, чтобы прожить ещё один миг.
Книга
[Некоторые спасения совершает не тот, кто их организует, а тот, кто их получает.]
Ладонь Чон Хивон оставила глубокий след на плотно удерживаемой коже Внешнего Бога. Она долго смотрела на этот отпечаток, затем медленно подняла голову, её рука крепко сжала меч.
И когда она это сделала, в ушах девушки прозвучало некое послание.
Заключение Воплощения «Чон Хивон «■■ неизбежно!
Точно так же, как крепко держа руку, она усилила хватку на мече.
Ваш ■■ «Спасение».
